Дирижерская карьера Владимира Юровского похожа на сказку или старый голливудский фильм: не успел он, 23 лет от роду, появиться на международной арене, как на него словно из рога изобилия посыпались предложения одно заманчивее другого. Десятки крупнейших оркестров и театров распахнули двери перед молодым маэстро, и он получил возможность не только выбирать, но и диктовать свои условия.
Вообще-то дирижеров, сравнительно рано достигших престижных постов, не так уж мало, однако такой послужной список, как у Юровского, большинству его ровесников и не снился: художественный руководитель Глайндборнского фестиваля, главный приглашенный дирижер Лондонского филармонического оркестра, постоянный дирижер Парижской Оперы, Метрополитен, etc, etc, etc. Но феномен Владимира Юровского заключен не только в блистательной карьере. Его музыкантский рост все это время шел не менее стремительными темпами, и в свои 32 года он являет собой уже вполне сложившегося, даже можно сказать — зрелого художника. Что и продемонстрировали в полной мере два октябрьских концерта в Москве с Российским национальным оркестром.
Говоря о зрелости, я имею в виду прежде всего определенный уровень интерпретации при абсолютном владении материалом, который он выносит на публику, и четком представлении о том, чего хочет добиться от оркестра в том или ином произведении. Все это вкупе с превосходной мануальной техникой позволяет Владимиру Юровскому делать ясным и прозрачным то, что в первом приближении таковым отнюдь не кажется — к примеру, непростой и даже чересчур изощренный музыкальный язык Стравинского. В «Поцелуе феи», открывавшем программу концерта в БЗК, для дирижера важнее всего была преемственность Стравинского с Чайковским — и мы услышали столь непривычный у этого композитора лиризм. Честно сказать, Стравинский никогда не являлся моим композитором, и тем приятнее было убедиться, что его музыка может не только служить объектом «ума холодных наблюдений», но и доставлять подлинное наслаждение.
Исполненная впервые в России минималистская симфоническая поэма для фортепиано с оркестром «Постлюдиум» Валентина Сильвестрова (солист Алексей Любимов) была выстроена и проинтонирована столь безупречно, что, несмотря на некоторое однообразие тематизма, ощущения монотонности отнюдь не возникало.
А во втором отделении прозвучал Чайковский, его гениальная Сюита № 3. И это была уже своего рода обратная перспектива: Чайковский отчасти как бы сквозь призму Стравинского и вообще века двадцатого — более жесткий, пронзительно-печальный, но без чрезмерного пафоса и сентиментального надрыва.
Несколько дней спустя в «Оркестрионе» ( что на улице Гарибальди) Владимир Юровский представил Первую и Шестую симфонии Шостаковича. «Не ждите откровений», — предупреждал меня маэстро, имея в виду, что на эту программу у него было лишь две репетиции. Некоторая сырость и правда ощущалась — не в дирижерском замысле, но в его оркестровом воплощении. Выражалось это, главным образом, в отдельных деталях, не всегда достаточно рельефных фразировках. Однако целое вполне сложилось и производило огромное впечатление. Именно Шостакович в полной мере явил масштаб дирижерской личности Владимира Юровского. Особенно Шестая симфония, с которой он сразу встал в ряд выдающихся интерпретаторов великого композитора XX века. Накануне я как раз переслушал записи этой симфонии Мравинского и Гергиева. Так вот, по уровню интерпретации Юровский практически не уступал им обоим и, чтобы совсем уж встать вровень, требовалось только еще немного шлифовки. Поскольку через день-два должна была состояться запись, можно более-менее уверенно предположить, что в процессе оной все удалось довести до должной кондиции.
В общем, лидер своего поколения буквально на глазах превращается в одного из ведущих современных дирижеров, способного на равных состязаться с маститыми мэтрами. Если так пойдет и дальше, через несколько лет Владимир Юровский легко обойдет по рейтингу и авторитету многих из тех, кто ныне занимает самые верхние строчки.
Дмитрий Морозов
