Параджанов: диалог с Антониони
Музей Сергея Параджанова в Ереване выпустил альбом «Калейдоскоп Параджанова» (рисунок, коллаж, ассамбляж). Тираж всего 500 экземпляров, что означает: станет он библиографической редкостью. Издан альбом на русском языке, что удивительно: все чаще в Ереване выпускают книги на армянском и английском. Это основательное издание с хроникой жизни и творчества, фотографиями, работами Параджанова, некоторые из которых прокомментированы. Многое становится понятнее в творчестве Параджанова, когда, допустим, узнаешь тот факт, что с 1941-го по 1943 год он работал художником-технологом на тбилисской фабрике «Советская игрушка». Куклы использованы во многих его коллажах. Как знать, может быть, они родом из той самой «Советской игрушки».
Жизнь, конечно, добра к Параджанову не была. Женился в январе 1951-го на Нигяр Сераевой, а 13 февраля она трагически погибла. 17 декабря 1973 года был арестован в Киеве, куда поехал навестить тяжелобольного сына. Можно продолжать эту скорбную летопись.
На одной из его работ «Парикмахер Жора» 1969 года, оказывается, изображен зять Параджанова Георгий Хачатуров, который был парикмахером. Накануне его похорон Сергей Параджанов вдруг исчез, а потом появился с тяжелой сумкой. И когда гроб выносили, все соседи защелкали ножницами, которыми их снабдил Параджанов. Он специально ходил по городу, чтобы собрать нужное количество ножниц.
Работы Параджанова сгруппированы в альбоме по годам. Скажем, те, что созданы в заключении в 1974 — 1977 годах, идут в отдельном разделе. Комментарии расширяют понимание того или иного коллажа, иногда зритель даже и представить себе не может, что же на самом деле волновало его автора. Скажем, есть у него работа «Перечень описанного имущества» 1977 года. А предыстория у нее реальная. У Параджанова была маленькая квартира в Киеве, и пока он был в тюрьме, туда прописали новых жильцов. Имущество спасли жена и друзья. Узнал он об этом не сразу, а потом запечатлел в своем «Перечне...»
Историю своих взаимоотношений с женой Светланой он рассказал в девяти рисунках. Один из них — «Встреча со Светланой в Киевской опере». Для этого понадобились бумага, шариковая ручка, расплющенная медная проволока, катушечная нить. И вот Сергей и Светлана спускаются по театральной лестнице. Дальше — «Смотрины. Купание Светланы в родительском доме в Тбилиси». Она стоит обнаженная в тазу, подняв руки. «Рождение Сурена» — появление на свет сына, а финал — «Развод»: две фигуры чуть порознь. Светлана и Сергей расстались.
«Талеры» — алюминиевые крышки от молочных бутылок, подобранные у туберкулезного барака, поскольку молоко выдавали в заключении только туберкулезникам. А на них ногтем выдавлены изображения. Один из «талеров» взят за образец при создании приза кинофестиваля «Золотой абрикос», который проводится в Ереване.
Есть у Параджанова коллаж «Мать в шубе». Когда-то муж купил ей эту шубу, а потом попрекал. Мать же, все время прятавшая ее у соседей во время обысков, проветривавшая ее на чердаке, надела шубу дважды: когда в Тбилиси пошел снег, а потом — на похороны отца (что Параджанов и зафиксировал). В своей «Исповеди» он написал, что, поскольку отец умер в августе 1962 года, мать в шубе должна была выглядеть очень по-параджановски.
Параджанов создавал свои работы из сора, найденных на свалках вещей, бусин, разбитой посуды, кофейников. Когда при его жизни было организовано две выставки, он следил за тем, чтобы керосинка и лампы, использованные в инсталляциях, горели. Поручал в свое отсутствие кому-то непременно следить за этим.
Музей Параджанова живет своей особенной жизнью. Стоит только переставить тот или иной экспонат, сразу же создается ощущение, что он новый и ты его раньше не видел. Босоножку на платформе, заключенную словно птица в клетку, которая символизирует ногу грузинской женщины, вынесли откуда-то из потаенного места и выставили на ходу — и акценты сместились. Говорят, что и сам Параджанов любил подобные перестановки. Когда идешь в одиночестве по залам музея, охватывают странные чувства. Я как-то даже спросила у сотрудницы музея о том, не страшно ли находиться в этих стенах, когда нет посетителей. В ответ услышала: «Нисколько. Посмотрите фильм Романа Балаяна».
Роман Балаян снял двадцатиминутную картину «Ночь в музее Параджанова». Помещение пустынно, в том смысле, что людей в нем нет, но предметы живут своей особой жизнью ровно до тех пор, пока не прокричит петух. Причем «прокричит» тот, что собран Параджановым бог знает из какого подручного материала. Ощущение, что в ночи здесь гуляет ветер, перелистывает страницы книг. Раздается звон разбивающегося стекла, благо коллажей из склянок и обломков былых роскошных сервизов здесь достаточно. Куклы сидят на рамах, свесив ноги, так же, как и при свете дня, но что-то в них мистическое появляется, смертоносное. А рядом сам Параджанов, вмонтированный в чужую жизнь, в эполетах или даже с людьми ушедших эпох. Зажигаются светильники, может, даже керосинки, — все как любил Параджанов. Но вот светает, комнаты наполняются лучами солнца, и все меняется. Балаян приводит цитату из Антониони, где он говорит о том, что Параджанов — один из лучших современных художников. Антониони и сам был художником. В последние дни, когда движения его были ограничены, когда он плохо видел и слышал, этот великий и трогательный старик рисовал при помощи специально нанятых людей. Наносил контуры будущих картин, а потом девушки-помощницы под его строгим контролем заполняли их красками. Жена Антониони Энрика сняла фильм о том, как это происходило. Картину представили на «Золотом абрикосе», куда привезли и картины мэтра. Производят они сильное впечатление, особенно когда знаешь, как все это создавалось.
Светлана Хохрякова
