Исторические судьбы венгерского народа. Расцвет национальной культуры к середине XIX века
В 1526 году в битве с турками при Мохаче Венгрия на три с половиной столетия утратила государственную независимость. Ее большая часть вплоть до конца XVII века находилась под игом турок; западная же Венгрия вместе с Чехией оказалась под властью австрийских Габсбургов. Страна была раздроблена на три части, из которых только Эрдейское княжество (Трансильвания), лавируя между двумя могущественными владыками, сохраняло относительную независимость.
На протяжении XVII века австрийцы постепенно вытеснили турок из Венгрии, но национальный гнет не ослабел. Ответом служили многочисленные восстания, потрясавшие всю страну. Наиболее грозной была война куруцев («крестоносцев» — в основном крепостных крестьян), возглавленная трансильванским князем Ференцем Ракоци II, которая продолжалась восемь лет (1703—1711). Народные песни прославляли доблесть куруцкого воинства, а после разгрома восстания оплакивали горестную судьбу изгнанников.
С 1784 года по всей Австрийской империи государственным, языком объявляется немецкий — таким путем Габсбурги пытались подчинить своему влиянию многонациональную страну. На этом языке учили в иезуитских школах, в которые принимали, лишь детей, говорящих по-немецки, на этом языке шли театральные представления. В защиту родного языка подымается мощное патриотическое движение, охватившее самые различные слои населения.
Это движение совпало с новой волной национально-освободительной борьбы, обострившейся под влиянием революционных событий во Франции. В конце XVIII века в Венгрии возникают тайные заговорщицкие организации, ставившие своей целью не только освобождение от власти Габсбургов, но и революционное переустройство общества, установление республиканского режима. Заговор был раскрыт, многие участники его казнены, другие заточены в тюрьмы или изгнаны из страны. Среди них первые венгерские просветители: переводчик «Марсельезы» поэт Ференц Верешеги, поэт и критик Ференц Казинци. Спасшись от смертной казни и выйдя из тюрьмы после семилетнего заключения, Казинци возглавил литературную жизнь Венгрии начала XIX века.
Широкое просветительское движение привело к возникновению ряда национальных культурных организаций:
1779 — организуется «Венгерское патриотическое товарищество» в Пеште.
1789 — издается на родном языке литературный журнал «Венгерский музей».
1790 — даются спектакли венгерской театральной труппы в Буде (за шесть недель поставлено девятнадцать пьес).
1793 — премьера в Буде первой венгерской комедии с музыкой («Принц Пикко и Ютка Пержи» Йожефа Худи).
1796 — начинаются представления передвижных трупп венгерского «бродячего театра», актеров которого народ назвал «апостолами венгерского языка».
1819 — открывается консерватория в Коложваре (ныне Клуж — Румыния).
1822 — поставлена первая венгерская опера (на исторический сюжет) «Бегство Белы» Йожефа Рузички.
1825 — учреждается венгерская Академия наук.
Деятелями первой волны просветительства — движения за «обновление языка и возрождение литературы» — являются крупные поэты и драматурги: Михай Фазекаш (1766—1828) — автор популярнейшей антикрепостнической поэмы «Мати Лудаш» (1804), в которой воспеваются ум, сметка и находчивость простого крестьянского парня, мстящего помещику за притеснения; имя этого веселого народного героя стало в Венгрии нарицательным; Михай Витез Чоконаи (1773—1805) — живший в нищете и безвременно погибший от чахотки драматург и поэт, писавший стихи в духе народных песен, поэты следующих поколений называли его своим учителем; Ференц Кёльчеи (1790—1838) — автор патриотических стихов, в их числе «Гимн» (1823).
В тот же период творит крупнейший венгерский драматург Йожеф Катона (1792—1830). Его основное произведение — истори ческая драма «Банк-бан» (Банк — вегерская форма имени Бенедикт; бан — наместник, правитель, воевода.), в которой с огромной силой запечатлена ненависть народа к чужеземным угнетателям и впервые на венгерской сцене выведен образ крепостного крестьянина, гневно обличающего правителей — виновников бедствий родной страны (Это крупнейшее достижение венгерской драматургии долгие годы оставалось неизвестным: пьеса, написанная в 1815 и переработанная в 1820 году, впервые была поставлена через три года после смерти Катоны в маленьком провинциальном городке и только в 1839 году попала на сцену Национального театра в Пеште, где потерпела провал. Лишь в предреволюционные годы пьеса «Банк-бан» получила признание и была по требованию народа исполнена в первый день революции — 15 марта 1848 года.).
Второй этап освободительной борьбы получил название «эпохи реформ» (1825—1848). В 1825 году, после тринадцатилетнего перерыва, снова собрался венгерский сейм; здесь был поднят вопрос о правах венгерского языка (официально признан лишь в 1844 году). Во главе либералов стоял граф Иштван Сеченьи; демократическое крыло возглавлял Лайош Кошут (1802—1894) — будущий вождь революции 1848—1849 годов. Поэты и писатели этого второго поколения группируются вокруг альманаха «Аврора» (1822). Их творчество знаменует расцвет романтизма.
Среди них Йожеф Этвёш (1813—1871), автор исторического романа о крупнейшем крестьянском восстании под руководством Дьёрдя Дожи «Венгрия в 1514 году», общественный деятель, министр просвещения в первом венгерском правительстве после революции 1848 года; Янош Гараи (1812—1853), воплотивший в двух небольших поэмах образ популярнейшего героя народных сказок — отставного солдата, хвастуна и враля Яноша Хари (На основе этих стихотворений написана комическая опера «Янош Хари» Золтана Кодая (1926).).
В предреволюционную эпоху выдвигаются два крупнейших поэта: Михай Вёрёшмарти (1800—1855), в чьих мрачных, трагических стихах отчаяние своеобразно сочетается с верой в грядущую революцию, и Шандор Петёфи (1823—1849). «У прекрасной, огневой венгерской нации нет более великого сына, чем он,— писал о Петёфи чешский поэт Ян Неруда.— Если бы об этой нации мы не знали ничего и знали бы только стихи Петёфи, то этим самым мы нащупали бы ее тончайшие нервы». Гениальный поэт Венгрии, Петёфи отдал не только свой талант, но и жизнь делу революции — он погиб в одном из последних боев 1849 года.
Подъем освободительного движения, наряду с расцветом литературы и театра, вызвал рост музыкальной культуры. Большим событием в жизни страны явилось открытие Национального театра (1837), где шли параллельно оперные и драматические спектакли на венгерском языке. Вслед за консерваторией в Коложваре открывается консерватория в Араде (1833) и, наконец, в Пеште (1840). Открытие столичной консерватории состоялось благодаря усилиям Листа, который в первый же свой приезд на родину дал ряд благотворительных концертов в фонд основания консерватории. Ею руководит «Музыкальное общество», во главе которого стоит фольклорист Габор Матраи, издавший в конце 20-х годов сборник городских народных песен. Вскоре появляются другие аналогичные сборники.
Разгром революции и наступление реакции затормозили развитие национальной культуры Венгрии. Государственным языком вновь объявлен немецкий (вплоть до 1860 года). Передовые произведения запрещены, «Банк-бан» снят со сцены (до 1858 года), многие деятели культуры вынуждены эмигрировать. В литературе все громче звучат настроения отчаяния, разочарованности, трагизма. Наиболее ярко они сказались в творчестве выдающегося драматурга Имре Мадача (1823—1864) и его лучшем произведении — философской драме «Трагедия человека» (1861), известной далеко за пределами Венгрии.
В 60-х годах вновь вспыхивают политические волнения. Ослабленная борьбой с воссоединяющейся Италией (где в рядах гарибальдийцев сражается венгерский отряд Кошута) и соперничеством с Пруссией, Австрия вынуждена пойти на уступки: в 1867 году образуется двуединая Австро-Венгерская монархия, просуществовавшая до 1918 года. Национальные противоречия не уничтожены, но временно приглушены. Страна переживает интенсивное капиталистическое развитие, обостряющее социальные противоречия. Растут города, в 1872 году Буда, древняя столица, расположенная на правом берегу Дуная, сливается с левобережным Пештом; столица Венгрии становится крупным культурным центром.
В этот период крепнет реалистическая струя в литературе. Выдвигается плодовитейший автор многотомных романов Мор Йокаи (его перу принадлежит также драма о крестьянском восстании — «Дожа»), другие романисты и драматурги, разоблачавшие мораль и нравы буржуазного общества. Проявляется широкий интерес к русской литературе (первая критическая статья о ней — «Русская поэзия» — появилась еще в 1828 году); за короткое время выходит несколько сотен переводов (особой любовью пользуется «Евгений Онегин», выдержавший несколько изданий). Расцветает венгерская живопись. Крупнейший реалист Михай Мункачи запечатлел в своих картинах образы обездоленных простых людей Венгрии (ему принадлежит также портрет Листа и картина «Смерть Моцарта»).
Интересом к отечественному фольклору — как к народной поэзии, так и к музыке — пронизан весь XIX век.
Народная музыка — крестьянская, куруцкая, городская. Стиль вербункош
Венгерский народ обладает древней музыкальной культурой, но старинные эпические произведения, особенно преследовавшиеся чужеземными правителями, не сохранились. С горечью писал об этом выдающийся поэт XIX века Янош Арань: «Мы, венгры, не столь счастливый народ, чтобы иметь возможность гордо указывать на древние корни нашей литературы, на народный наивный, но все-таки национально-самостоятельный эпос. Мы только понаслышке знаем о тех песнях, которые распевались за столами Арпада, Эндре, Матьяша (Речь идет о венгерских королях X—XV веков.), но мы не можем повторить ни одной их строчки, не можем напеть ни одного звука этих песен».
Старинные песни, вынесенные венграми со своей древней родины, находившейся между Волгой и Уралом, родственны напевам марийцев и чувашей (а также других угро-финских народностей, живущих в России). Все венгерские песни одноголосны. В них господствует пентатоника, характерна простота формы — мелодия повторена дважды, второй раз на квинту ниже. К древнейшему слою относятся несложные по мелодике и ритму детские песни и близкие к ним по складу рождественские колядки. Иной характер в похоронных плачах — напевы свободно-импровизационные, речитативные. Носителями этого старого слоя народных песен были сказители — игрицы, регёши, хегедёши; они аккомпанировали себе на струнном щипковом инструменте, называемом кобоз.
В XVI—XVII веках создаются исторические песни, повествующие о славных подвигах или о бедствиях родины (например, стихотворная история Банк-бана, летопись в стихах о короле Матьяше — Матвее Корвине и других). Их мелодии выдержаны в свободно-речитативной манере parlando rubato, нередко с синкопами, что вызывается характером венгерской речи — очень активной, «взрывчатой», с обязательным ударением на первом слоге; они распевались в деревнях еще в начале XX века.
Удивительной красотой отличаются лирические крестьянские песни, разнообразные по характеру и настроению. Среди них встречаются: а) несложные песни, сохранившие древний пентатонический звукоряд; б) протяжные песни в свободном движении (tempo rubato), без определенной метрической сетки; в) подвижные песни с четким ритмом, танцевального склада (tempo giusto):
Важное место в жизни воинственного венгерского народа занимают мужские танцы удали, молодечества: они исполняются с топориками (гондатанц), с саблями (хайдутанц); особенно популярен на протяжении веков хайдутанц («танец гайдуков»), поражающий своими смелыми прыжками. Известны в Венгрии и хороводы (кёртанц). Шуточным складом отличается канастанц («танец свинопаса»), сопровождаемый выкриками; для него характерны пентатонические обороты, ровное движение восьмыми с повторяющейся ритмической формулой, нисходящая мелодическая линия от верхней тоники к нижней.
Деревенские инструментальные ансамбли, сопровождающие танцы, невелики (один солист и один-два аккомпанирующих скрипача). Из духовых инструментов распространены воловий рог, волынка (носящая славянское наименование дуда), фуруйя (дудки различных размеров — от 90 до 60—30 сантиметров длины, с пронзительным звуком), кларнет. Иногда фуруйя сочетается с волынкой или цитрой (иначе называемой тамбуром — инструмент типа гусель). Нередко встречается тарогато — гобой, резкое звучание которого напоминает военные фанфары (по происхождению его считают родственным восточному сурнаю) — это любимый инструмент куруцев.
Особый слой венгерского фольклора составляют куруцкие песни, послужившие связующим звеном между древним пластом крестьянской песенности и новым, городским фольклором, формирующимся в XVIII — начале XIX века. Куруцкие песни были широко популярны в XIX веке, в эпоху подъема революционного движения. Уже в XX столетии Золтан Кодай записал у старика крестьянина вариант песни о Ракоци:
До наших дней поется песня куруцев «Янко Чином, Палко Чином». По образцу куруцких создавались песни революции 1848 года, многие из которых посвящены Кошуту. Это характерные примеры нового, городского слоя народной музыки, получившего название «стиль вербункош»:
Стиль вербункош — широкое понятие: это и манера исполнения, и склад музыки — преимущественно инструментальной, и сам танец. Слово «вербунк», или «вербункош», происходит от немецкого «Werbung» — вербовка. В памяти народа живо запечатлелась насильственная вербовка венгерских рекрутов в австрийскую армию, когда крестьян спаивали вином, оглушали музыкой, танцами; множество народных песен посвящено этому. Черты, свойственные стилю вербункош, отличны от особенностей старинной крестьянской песни (хотя кое в чем родственны ей). Ему присущ горделивый рыцарственный характер, импровизационность, патетика, драматическая напряженность, что порождает разнообразие акцентов, ритмические перебои, синкопы, богатство украшений, специфические кадансы, нередко с пунктирным ритмом — они получили название «каданс со шпорами». Страстная напряженность звучания подчеркнута нередким использованием минорного лада с двумя увеличенными секундами, именуемого «цыганской гаммой»:
Стиль вербункош породил новые танцы. Наиболее известен огневой, зажигательный двухдольный чардаш («танец в кабачке»), завоевавший повсеместную популярность в 30—40-е годы XIX века. Он строится на сопоставлении двух (или более) эпизодов по принципу «медленно-быстро», что особенно обостряет внутреннюю контрастность, динамику музыки. Такое чередование носит по-венгерски название «лашу-фриш», а сами эпизоды именуются: медленный — «лашан», быстрый — «фришка».
Помимо танцев, для стиля вербункош чрезвычайно характерны медленные, задумчивые напевы свободно-импровизационного склада, называемые «халгато нота», что означает «пьеса для слушания» — в отличие от танца или песни. Нередко такой напев играет роль «лашана», за которым в качестве «фришки» следует собственно чардаш. Обычный ансамбль для исполнения этих танцев — скрипка, кларнет, цимбалы и виолончель (четыре-шесть исполнителей); иногда добавляются альт, контрабас, а кларнет заменяется свирелью или тарогато.
Большую роль в распространении венгерской городской музыки, в обнаружении ее характерных черт сыграли цыгане (кстати, непременные участники «музыкального оформления» вербовки). По всей Венгрии бродячие цыганские оркестры с прославленными скрипачами-виртуозами исполняли страстные, зажигательные напевы. Импровизационность музыки особенно подчеркивалась своеобразным звучанием цимбал — инструмента, мало распространенного в крестьянском быту. Впоследствии музыку вербункоша начали называть «цыганской». Так же называл ее Лист, восхищавшийся игрой цыган и посвятивший им специальную книгу «О цыганах и их музыке в Венгрии» (1860). Однако исследования фольклористов XX века, и прежде всего Бартока и Кодая, показали, что подобное утверждение неверно: «Эту музыку совершенно ошибочно называют цыганской,— писал Барток,— так как она не что иное, как профессиональная музыка народного характера, иными словами: венгерская музыка, исполняемая, но не создаваемая городскими цыганскими оркестрами».
Во главе таких оркестров стояли люди разных национальностей, часто — ярких, незаурядных жизненных судеб: венгр Янош Лавотта (1763—1820), променявший Пештский университет, где он готовился стать юристом, на оркестр бродячей труппы комедиантов; чех Антон (или Антал) Чермак (1774—1822), игравший, в частности, в Петербурге перед императором Александром I, и самый знаменитый среди них — цыган Янош Бихари (1764—1827).
Последнему приписывается создание (или обработка) наиболее известного произведения стиля вербункош — Ракоци-марша. Вот что писал по этому поводу венгерский музыковед Корнель Абраньи. В 1809 году, в период подъема патриотической борьбы против Наполеона, Бихари сочинил марш на тему старинной песни Ракоци и сыграл его на своей скрипке Николаю Шоллю — капельмейстеру одного из венгерских полков, отправлявшихся в поход. Шолль записал этот марш для фортепиано и позже (1820) издал его в Вене под своей фамилией, однако венгры снабдили марш именем Ракоци, сделав его символом своих стремлений к независимости. «После смерти Бихари,— указывает далее Абраньи,— марш был совершенно забыт, и так как издание Шолля почти никогда не пересекало австрийских границ, никто не интересовался этим произведением венгерской музыки ни в Венгрии, ни за границей вплоть до артистического турне, совершенного Листом в 1839 году по родной стране, когда он включил марш в свою программу, и до приезда Берлиоза, открывшего этому маршу двери всех концертных залов своей транскрипцией для оркестра» (Лист позже превратил Ракоци-марш в Пятнадцатую венгерскую рапсодию, а затем обработал для оркестра; Берлиоз включил обработку в первую часть драматической легенды «Осуждение Фауста»; кроме того, известны обработки Черни (1834, для фортепиано), Ланнера (для оркестра), Эркеля (1840, для фортепиано, с посвящением Листу) и другие.).
Ракоци-марш стал гимном революции 1848 года. Берлиоз назвал его «знаменитой, можно сказать, священной темой, заставлявшей в течение стольких лет биться венгерские сердца, опьяняя их энтузиазмом свободы и славы».
Именно стиль вербункош, а не старинная крестьянская песня, нашел отражение в музыке композиторов других национальностей, соприкасавшихся с Венгрией (Гайдна, Бетховена, Шуберта, позже И. Штрауса, Брамса). На стиль вербункош опирались в своем творчестве и венгерские композиторы XIX века — Эркель и Лист, которые сделали венгерскую музыку достоянием всего мира.
Расцвет музыкальной жизни Венгрии в последние десятилетия XIX века
Оперы Эркеля явились высшим достижением этого жанра в венгерской музыкальной культуре XIX века. Однако они были не единственными. Одновременно с Эркелем пишет оперы крупный композитор и общественный деятель Михай Мошоньи (1814—1870). Наиболее известная его опера — «Прекрасная Илонка» на сюжет из народной поэзии была поставлена на сцене Национального театра вслед за «Банк-баном» (1861). Музыку ее ценил Лист, написавший на темы оперы концертную фантазию для фортепиано.
Деятельность Мошоньи была разносторонней. Помимо опер, он писал фортепианные пьесы, песни, оркестровые сочинения, мессы; участвовал в составлении сборников популярных напевов (некоторые из тем, сообщенных Мошоньи, использовал в своих произведениях Лист); явился одним из инициаторов создания первого венгерского музыкального журнала «Музыкальные листки» (1860).
«Кончина Мошоньи,— писал Лист после смерти композитора,— наполняет наши сердца глубочайшей скорбью. Потеря его вызывает особенную печаль, когда думаешь о венгерской музыке, одним из благороднейших, мужественнейших и достойнейших представителей которой он был. Почтим же его память тем, что будем стремиться плодотворно следовать его примеру и указаниям».
В последней трети XIX века столица Венгрии становится крупным музыкальным центром. В 1863 году по приглашению Эркеля в Пешт приезжает Вагнер, в двух концертах познакомивший венгров с отрывками из своих опер. С 1870 года регулярно проводятся фестивали хоровых обществ, широкая сеть которых раскинулась по всей стране,— их почетным дирижером является Эркель. Исполнением кантаты Листа, Девятой симфонии и «Фиделио» Пешт отмечает столетие со дня рождения Бетховена. В начале следующего года постановка «Тангейзера» открывает серию вагнеровских спектаклей, которыми руководит Ганс Рихтер, приглашенный в 1871 году в Национальный театр. В конце века операми и симфоническими концертами в Будапеште дирижируют Густав Малер и Артур Никиш.
Такой расцвет музыкальной жизни Венгрии был во многом подготовлен и обусловлен деятельностью классика венгерской музыки — Ференца Листа.
* * *
К концу XIX века, после смерти Мошоньи, Листа, Эркеля, усложнилась обстановка в музыкальной жизни Венгрии. Будапешт приобрел значение крупного европейского музыкального центра. Но для процветания консерватории, Музыкальной академии, оперного театра, филармонии не хватало сил отечественных музыкантов. В результате эти учреждения оказались в руках иностранцев, преимущественно австрийцев, которые в немалой мере способствовали повышению общемузыкальной культуры Венгрии, но не интересовались и не знали ее национального сокровища — народной музыки, не понимали и не ценили то «венгерское», что утверждали в своем творчестве Эркель и Лист.
Так музыкальный Будапешт незаметно превратился в «онемеченный» город, где усиленно пропагандировались сочинения композиторов Германии и Австрии, в первую очередь Вагнера и Брамса, а под венгерской музыкой разумелось лишь то, что исполняли цыганские инструментальные ансамбли в увеселительных целях. Музыку таким ансамблям поставляли профессионально недостаточно обученные композиторы («они даже не всегда умели записывать в нотах свои мелодии»,— вспоминал Золтан Кодай). Но именно в развлекательной музыке, которой особенно увлекались жители провинциальных городов, сохранялись, хотя и в салонном преломлении, национальные традиции Венгрии.
Для того чтобы преодолеть эту пропасть между космополитическим профессионализмом и национальным дилетантизмом, должен был явиться большой, всесторонне образованный музыкант, преданный своей родине. Эта роль выпала на долю выдающегося композитора XX века Белы Бартока (1881—1945), чьи первые успехи как пианиста и автора замечательных сочинений приходятся на начало XX столетия. Одновременно с ним славу венгерской музыки упрочил Золтан Кодай (1882—1967).
(Следует назвать также скрипача и композитора Йенё Губая (1858—1937), возглавлявшего в 1919—1934 годах Музыкальную академию; пианиста и композитора Эрнё Донаньи (1877—1960) — ученика Э. д'Альбера, который, в свою очередь, обучался у Листа, и других. Напомним также, что дирижер А. Никиш, равно как и скрипачи Й. Иоахим и Л. Ауэр, были родом из Венгрии.)
Всю жизнь Бартока, по его собственным словам, волновала «проблема Листа», то есть место, которое он по праву должен занимать в культуре Венгрии. Своим творчеством и теоретическими изысканиями в качестве фольклориста, крупнейшего знатока народного искусства, Барток доказал живую связь Листа как с венгерской музыкой, с ее национальными традициями, так и с нашей современностью, ибо художественные идеалы великого венгра были устремлены в будущее.
М. Друскин, А. Кенигсберг
