Médée
Керубини. «Медея». Sinfonia (Оркестр Академии Св. Сесилии, Рим, п/у Л. Гарделли)
Лирическая трагедия Луиджи Керубини в трех
действиях; либретто Ф. Б. Оффмана по одноименной трагедии
П. Корнеля (она в свою очередь восходит к трагедиям Сенеки
и Еврипида), итальянская версия Ч. Дзангарини.
Первая постановка: Париж, театр «Фейдо», 13 марта 1797 года.
Действующие лица:
Креонт (бас), Главка (сопрано) Ясон (тенор), Медея (сопрано), Нерис (меццо-сопрано), начальник стражи (бас), первая служанка (сопрано), вторая служанка (меццо-сопрано), два маленьких сына Медеи и Ясона, служанки Главки аргонавты, жрецы, воины, народ Коринфа.
Действие первое
Дворец Креонта, царя Коринфа. Его дочь Главка охвачена волнением накануне своей свадьбы с Ясоном: она боится мести его бывшей жены, волшебницы Медеи, которая некогда помогла ему добыть золотое руно. У Ясона два сына от Медеи. Главка боится потерять свое счастье («О amore, vieni а те»; «О любовь, приди»). На сцену выходят Креонт и Ясон в сопровождении аргонавтов, воинов и народа Коринфа. Ясон пытается успокоить Главку («Or che piu non vedro»; «Уж больше не увижу»). Креонт молит богов о покровительстве будущим супругам, к нему присоединяются они сами, а также народ (терцет и хор «Pronube divi»; «О божества, покровители брака»). Всеобщая радость внезапно омрачается: на пороге дворца появляется необычного вида женщина, на устах ее угрозы, это Медея («Or parla ru»; «Теперь ответь»). Креонт велит ей уйти («Qui tremar devi tu, donna rea»; «Здесь трепетать должна ты, царица»). Тогда Медея начинает умолять Ясона вернуться, напоминая ему прошлое («Die tuoi figli la madre tu vedi»; «Перед тобою мать твоих сыновей»). Тот отталкивает ее, Медея грозит ему страшной местью (дуэт «Nemici senza cor»; «Бессердечные враги»).
Действие второе
Во дворце Креонта Медея просит царя позволить ей остаться еще на день. Креонт в конце концов соглашается. Медея уверяет Ясона, что она смирилась со своей участью, и тот разрешает ей навестить детей (дуэт «Figli miei»; «Дети мои»). Затем она велит слугам отнести Главке в качестве свадебных даров магические диадему и пеплос.
Действие третье
Гористая местность: в глубине храм, в стороне дворец Креонта. Медея решила убить сыновей, которых приводит ее служанка Нерис. Но нож выпадает из ее рук («Del fiero duoi che il cor mi frange»; «Яростной муки, что сердце терзает»). Однако она не может смириться («Е che? io son Medea!»; «И что ж? Ведь я Медея!»). Из дворца доносятся причитания: Главка умерла, убитая дарами Медеи. Волшебница со служанкой и детьми скрывается в храме. Вскоре она появляется на пороге, показывая окровавленный кинжал, которым она убила детей. «Что сделал я тебе, жестокая?» — спрашивает Ясон. «Это были твои дети»,— отвечает Медея и исчезает в пламени подожженного ею храма, предрекая Ясону скорую смерть.
Хотя Керубини принадлежат около тридцати опер, большие и малые, комические и серьезные, в которых есть удивительные, предвосхищающие будущее страницы, как вокальные, так и симфонические, он особенно известен как автор «Медеи», сравнительно недавно, а именно с 1952 года вновь приобретшей популярность благодаря великолепному исполнению Марии Каллас. Между тем и на первом представлении в 1797 году (в парижском театре «Фейдо») успех оперы был очень значителен, а музыка оценена как «широкая, выразительная, величественная и страшная». Вскоре была напечатана партитура, получившая большое распространение, в особенности в германских странах. Брамс даже определил «Медею» как «оперу, которую мы, музыканты, считаем высшим достижением драматической музыки». Еще раньше Бетховен считал оперы Керубини «превосходящими все другие театральные произведения». В 1854 году Франц Лахнер положил на музыку разговорные диалоги (обязательные в театре «Фейдо») по образцу крупных опер-сериа Керубини. «Медея» в действительности была создана в жанре французской комической оперы, и работа Лахнера придала целому большее единство и силу. Из высказываний современных ученых, среди которых все большее число подчеркивает значение оперы Керубини для нашего времени, ее особую связь с литературными источниками, следует напомнить мысль Джулио Конфалоньери: «Благодаря мрачному колориту, отличающему всю оперу, неослабевающему напряжению, пронизывающему ее от начала до конца, навязчивому основному ритму, Керубини... приближает каждый отдельный эпизод к катастрофе с последовательностью, которую Сенека и Корнель тщетно искали в логическом сцеплении событий».
Уже в увертюре встречаются черты, свойственные симфоническим и вокальным сочинениям Глюка и Моцарта, но эти черты отличают яркость и энергия, предвосхищающие Бетховена. Бурные призывы, звучащие, словно грозовые раскаты, в разных оркестровых группах и выходящие за академические рамки диалогов-имитаций, заставляют вспомнить Вебера и оперы-сериа Россини. Две темы — мести и материнской любви (чувства, обуревающие Медею) — решительны и мятежны. Мифологическая Греция, уже глубоко исследованная в XVII—XVIII веках, вновь предстает в своей первозданности и священной, ритуальной силе, словно выйдя из тех неведомых времен, где сталкиваются далекие боги и люди с их беспокойной судьбой.
Главка начинает действие арией, в которой спорят два чувства — любовь и страх, хотя эта ария не лишена виртуозных, галантных украшений. Появляется Медея. Как будет и в «Фиделио», водораздел между этими двумя моментами очень четок (и здесь тоже отсылает к бурному финалу). Речитатив «заклинательницы злых сил» (по определению Конфалоньери), беспокойный и противоречивый, поначалу грозный, вскоре выдает внутреннюю муку. Но Ясон, следуя совету Креонта, отказывает ей в гостеприимстве (великолепна его ария, предвещающая Бетховена).
В трепетном вступлении ко второму действию выделяется звучание минорных терций: настойчивые мольбы произносятся с затаенной яростью, которую Керубини затем выплеснет с силой, достойной все того же Бетховена. Образ Нерис, пасторальный и патетический, отличается задумчивостью, уже близкой образам Доницетти.В дуэте с бывшим мужем Медея чередует угрозы с притворным смирением, состояние ее души — следствие трагической нерешительности, которую эта мать-волшебница преодолеет в большой вокально-симфонической сцене третьего действия, центре и развязке всех драматических узлов оперы. После речитатива-ариозо голос Медеи в безудержном порыве состязается с оркестром — в ее кабалетте прерывистые, отмеченные большими интервалами-скачками фразы стремятся к заключительной замкнутой части на фоне восклицаний хора, устрашенного смертью Главки. Этот демонический порыв выливается в грандиозный финал. Последний вопль Медеи — трагическое воплощение того чисто французского революционного духа, который Делакруа изобразит впоследствии в образе Свободы на баррикадах, а Бетховен — в «Фиделио».
Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)
Уступавшая в популярности в 19 веке таким сочинениям композитора, как «Два дня», «Лодоиска», опера переживает сейчас «второе» рождение, во многом благодаря исполнению заглавной партии Каллас (1953, Ла Скала).
В России первая постановка была осуществлена в 1982 году (Самарский театр оперы и балета).
Дискография: CD — EMI. Дир. Серафин, Медея (Каллас), Язон (Пикки), Главка (Скотто), Креон (Модести), Нерис (Пираццини).
Е. Цодоков
