Fantasie (C-dur), Op. 17
«Фантазию ты сможешь понять, если мысленно перенесешься к тому несчастному лету 1836 года, когда я должен был отречься от тебя», – так охарактеризовал Роберт Шуман в письме к супруге свою Фантазию до мажор. Это наиболее виртуозное из фортепианных произведений Шумана (не случайно оно посвящено Ференцу Листу – одному из величайших пианистов-виртуозов XIX столетия) – и одно из самых одухотворенных.
Впрочем, первоначально Шуман намеревался посвятить Фантазию Людвигу ван Бетховену (примечательно, что деньги, вырученные от издания произведения, автор предполагал пожертвовать фонду для создания памятника этому великому композитору и даже просил издателя напечатать на обложке золотыми буквами: «Лепта на памятник Бетховену»). В Фантазии есть нечто общее с Бетховеном – та же напряженность чувств, которая присуща лучшим бетховенским сонатам. Имеет место даже прямое цитирование – в третью часть введен ритмический отзвук Allegretto из Симфонии № 7, а в другом месте в тематическое развитие вплетается мелодия шестой песни бетховенского вокального цикла «К далекой возлюбленной». Тем самым Шуман мог не только отдавать дань уважения великому композитору, но и намекать на ситуацию, в которой находился он сам – он ведь тоже был разлучен со своей возлюбленной, к которой вынужден был обращаться издалека – и чувства, связанные с этой ситуацией, вызвали к жизни Фантазию: «Звук» в эпиграфе – не ты ли это?», – вопрошал он, обращаясь к Кларе Вик, подразумевая строки Фридриха Шлегеля, взятые им в качестве эпиграфа к произведению («Таинственный и тихий звук, лишь чуткому доступный слуху»).
Фантазия до мажор состоит из трех частей, каждую из которых Шуман первоначально намеревался снабдить программным заглавием. Первую часть он предполагал назвать «Руинами», вторую – «Трофеями», а для третьей было избрано название «Пальмы». Согласно другим источникам, вторая и третья части должны были именоваться соответственно «Аркой победы» (или «Триумфальной аркой») и «Звездной картиной» (или «Звездным венцом»). Однако масштабность замысла произведения не исчерпывается ни заглавиями, от которых автор в конечном итоге отказался, ни цитируемыми бетховенскими темами, ни посвящениями кому-либо – это бесконечный полет мысли, странствия романтической души со взлетами и падениями, битвами и победами, восторгами и мрачными размышлениями.
Трехчастная композиция Фантазии менее всего ассоциируется с классической сонатой: произведение открывается формой рондо-сонаты (которой сонаты, как правило, завершаются), сонатной формы здесь нет вообще, а завершается цикл медленной частью, что связано с лирической сущностью произведения.
Более всего автор ценил первую часть, которую считал не только лучшей среди частей Фантазии, но и одним из наиболее страстных своих творений. Ее эмоциональному строю задает тон главная партия, воплощающая лирический образ. В мелодии присутствует и светлая патетика, и торжественная гимничность, создаваемая ее строгой диатоничностью, благородно-простым ритмом и аккордово-октавной фактурой. Романтическую страстность придает ей сопровождение, «бурлящее» мелкими длительностями. В «скрытой полифонии» фигураций многократно, с настойчивостью возникает одна из интонаций главной партии. Эту тему Шуман требовал исполнять «в высшей мере фантастично и страстно». В развитии она приобретает то мечтательность, то суровость. Один из вариантов главной партии играет роль связующей, в него вплетается тема балладного характера, которая впоследствии будет играть важную роль. Нежная, лиричная побочная получает полифоническое развитие. Следующая – балладная – тема, обозначенная автором «в духе легенды», могла бы быть самостоятельным произведением. Завершается часть многозначительным Adagio.
Вторая часть, имеющая форму рондо, отличается торжественностью (не случайно Шуман намеревался назвать ее «Триумфальной аркой»). Маршевая главная тема исполнена силы и блеска, а развивающие части придают ей активность, действенность – так возникает образ подлинно героический (и это в особенности перекликается с творчеством Бетховена). Большую роль играет в этом пунктирный ритм и синкопы. Первый эпизод с его отклонениями в минор и имитационными перекличками вносит оттенок драматизма, второй отмечен поистине женственной грацией с оттенком юмора, который возникает благодаря прихотливому ритмическому рисунку. Клара Вик говорила, что в маршевой теме ей представляется победное шествие воинов, а во втором эпизоде – встречающие их девушки с венками в руках.
Элегически-светлая третья часть наиболее свободная по форме. Здесь господствует стихия кантилены. Первая лирическая тема окутана прозрачными фигурациями. Она сменяется нисходящей мелодией, излагаемой в высоком регистре. Следующая тема отличается большей подвижностью и порывистостью. В дальнейшем она приобретает торжественное звучание, а в конце части обволакивается причудливыми фигурациями, словно теряясь в дымке романтической мечты.
К наиболее вдохновенным и монументальным произведениям Шумана относится его до-мажорная «Фантазия» для фортепиано (1836). От первого до последнего звука она проникнута страстным романтическим пафосом. Будучи одним из самых виртуозных произведений Шумана, «Фантазия» в то же время полна такой одухотворенности, что она достойна сравнения с произведениями Бетховена, которому первоначально посвящалась.
(Шуман предполагал издать «Фантазию» в пользу фонда для сооружения памятника Бетховену в Бонне. Отдельные части «Фантазии» назывались раньше: «Руины», «Триумфальная арка», «Звездный венец».)
Позднее композитор предпослал ей эпиграф из Шлегеля, придавая своему произведению субъективно-психологический смысл:
Во сне земного бытия
Звучит, скрываясь в каждом шуме,
Таинственный и тихий звук,
Лишь чуткому доступный слуху.
Могучее «бетховенское» дыхание этой «Фантазии» было навеяно самым сильным чувством в жизни композитора — его любовью к Кларе Вик.
(Один из исследователей шумановского творчества обнаружил, что в развитие музыки «Фантазии» вплетена тема из шестой песни цикла «К далекой возлюбленной» Бетховена. Близость к бетховенской теме особенно ощутима в коде первой части. Шуман сочинял «Фантазию» в период вынужденной разлуки с Кларой Вик. Вполне возможно, что он использовал прием музыкальной символики, к которому прибегал неоднократно.)
Рапсодийные образы произведения воплощены в свободной форме. Новая виртуозная техника играет здесь огромную роль в выражении поэтического замысла. «Волнующийся» красочный фон, приподнятые возгласы мелодии, широкие звуковые потоки, импровизационно-изменчивый темп — все создает атмосферу экстаза, ничем не сдерживаемого эмоционального излияния.
И, однако, в «Фантазии» есть свои внутренние законы построения. Характерные шумановские приемы формообразования проникли и в этот, самый свободный, музыкальный жанр.
В отличие от всех известных классицистских и романтических фантазий (И. С. Баха, Фридемана Баха, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шопена), сочинение Шумана пронизано чертами контрастной цикличности.
«Фантазия» в целом является трехчастным циклом. Маршевая волевая вторая часть в Es-dur выдержана в энергичных ритмах и образует контрастирующую середину по отношению к двум крайним С-dur'ным частям импровизированного характера. В основе формы второй части также лежит контрастная рондообразность. Но даже в рапсодийной первой части, о которой Шуман говорил как об одном из самых «страстных» созданий, господствующим взволнованно-лирическим тонам противопоставлен эпизод народно-эпического склада («Im legendenton», то есть в тоне легенды), что создает впечатление «цикла внутри цикла».
В то же время первая часть «Фантазии» насыщена вариационностыо. Непрерывность мотивных переходов, тонкое мелодическое варьирование объединяют ее темы:
Внутренние связи между темами сочетаются с принципом репризности.
В. Конен
Фортепианное творчество Шумана →
