30 и 31 декабря в последние дни ушедшего и в преддверии грядущего — теперь уже наступившего — Нового года в концертные залы столицы мне вдруг захотелось пойти не в качестве репортера-критика, а в качестве обычного среднестатистического слушателя. Отчасти, это получилось, так как испытать мгновенья подлинного музыкального удовольствия мне, несомненно, удалось. А отчасти, эта моя затея провалилась, ибо, как оказалось, просто беспристрастно слушать, получая удовольствие от музыки и не анализируя саму эту музыку и исполнение, оказалось выше моих сил: многолетнюю «привычку» истребить не так-то просто!
Нынешнему же моему предновогоднему «паломничеству» в концертные залы я обязан двумя заинтересовавшими меня программами.
30 декабря в Большом зале Московской консерватории состоялся «Новый год с РНО». Этот был концерт Российского национального оркестра c участием интернационального «дуэта» солирующих инструментов в составе русского скрипача Сергея Крылова и венгерского скрипача Кристофа Барати. 31 декабря в Театрально-концертном зале «Дворец на Яузе» прошел «Другой Новый год» с фестивалем «Возвращение» и Камерным оркестром «Musica Viva».
Эти музыкальные события давно остались в ушедшем теперь уже году, а воспоминания о них за первые дни наступившего Нового года достаточно прочно успели уже осесть в моей слушательской памяти. И всё же я до сих пор так и не решил для себя, можно ли эти события рассматривать как один музыкальный залп в двух таких разных и не похожих друг на друга проектах, или же эти два разных проекта изначально оказались в одном новогоднем музыкальном флаконе просто по случаю…
А впрочем, какая разница? Ведь даже и в канун Нового года, когда так хочется чего-то необычного и чудесного, главным и в симфонических, и в камерно-инструментальных концертах всё равно должно оставаться музыкальное содержание, а не форма…
Времена Старого года и цыганские страсти с РНО
В Большом зале консерватории, сверкающем свежестью и новизной недавнего капремонта, в этот вечер царила атмосфера особо волнующей академической праздничности. В первом отделении РНО разместился на сцене в своем камерном составе, ведь первым номером программы был заявлен цикл из четырех концертов Вивальди для скрипки с оркестром «Времена года»: «Весна» (№ 1, ми мажор, RV 269), «Лето» (№ 2, соль минор, RV 315), «Осень» (№ 3, фа мажор, RV 293), «Зима» (№ 4, ми мажор, RV 297). И сразу же сюрприз: в «Весне» и «Лете» солировал Кристоф Барати, а в «Осени» и «Зиме» — Сергей Крылов, причем, оба солиста обошлись без дирижера, взяв на себя и концертмейстерские функции.
Это было во всех отношениях запоминающееся исполнение: аккомпанемент в оркестре лил живительный бальзам на меломанские сердца, а солисты, казалось, вкладывали всю душу в свои интерпретации. Оба исполнителя показали себя не просто подлинными виртуозами, но и одухотворенными интеллектуалами-созерцателями: для воплощения ими идей своего чувственного «философствования» стихия музыкального барокко первой половины XVIII века с ее медленно-лирическими акварельными пассажами оказалась как нельзя кстати.
Но если филигранно-виртуозные трактовки Кристофа Барати четко следовали стилистике барочной эпохи, демонстрируя практически безвибратное звуковедение, кристально чистое и ясное интонирование, удивительную «поющую» кантилену, а также буквально завораживающее владение штрихами piano и pianissimo, то Сергей Крылов привнес в эту старинную музыку уже отголоски эпохи романтизма. «Плакатная» виртуозность этого музыканта сочеталась с бешеным натиском чувственной экспрессии, а философская созерцательность медленных частей уже обнаруживала больше искушенности, больше правды жизни…
Если скрипка Кристофа Барати чудодейственно пела, то скрипка Сергея Крылова эмоционально рассказывала . В связи с этим просто не могу не вспомнить и блестящее исполнение Сергеем Крыловым всего этого цикла Вивальди на Первом международном фестивале «Неделя Мстислава Ростроповича», которое состоялось на сцене Колонного зала Дома Союзов под аккомпанемент English Chamber Orchestra.
А вот второе отделение концерта традиционным, пожалуй, было и не назвать. Его программа оказалась выстроенной по тематическому принципу и разворачивалась как вокруг темы страсти и «пламени чувств» вообще, так и вокруг музыкальных фантазий на темы оперы Бизе «Кармен» в частности. Сначала общую тему задало исполнение Оркестровой сюиты № 1 из музыки к упомянутой опере. Место за дирижерским пультом РНО, который расположился на сцене уже в полном составе, занял Михаил Татарников. Общая тема оркестром и дирижером была проведена исключительно темпераментно, так что предварительное погружение в нее было полным и всеобъемлющим.
Конечно же, необычайно важным здесь представляется то, что исполнение этой прекрасной, но тысячу раз игранной-переигранной музыки не превратилось в формальную отсидку, а воспринималось в качестве восхитительного музыкального сувенира… Вот только откуда он: из Франции или из Севильи? Да из обоих мест сразу, ведь мы в равной степени насладились как безупречностью французского музыкального стиля, так и почувствовали обжигающую цыганскую страсть «в колоритной испанской упаковке»…
Сами же вариации на тему превратились в парад скрипичной виртуозности, в творческое соревнование, в котором победителей и проигравших не было. Оба исполнителя оказались просто фантастически хороши — и отдать предпочтение одному из них решительно невозможно! Сначала Кристоф Барати положил слушательскую аудиторию на обе лопатки феерическим исполнением «Хаванеза» ми мажор для скрипки с оркестром Сен-Санса (op. 83). Затем в симметричное «контрнаступление Сен-Сансом» перешел Сергей Крылов, в исполнении которого прозвучали «Интродукция и рондо-каприччиозо» ля минор для скрипки с оркестром (op. 28).
Под занавес всей программы вечера вновь возникла цыганская тема: прозвучали еще два произведения для скрипки с оркестром. Кристоф Барати исполнил Концертную рапсодию Равеля «Цыганка» (1924), а Сергей Крылов — Концертную фантазию Сарасате на темы оперы «Кармен» (соч. 25).
Такими роскошными музыкальными подарками отечественную публику искушают далеко не часто — и, наверное, всё это могло произойти лишь в преддверии Нового года! На сегодняшний день лучший из столичных симфонических оркестров и два первоклассных скрипача-виртуоза на одной сцене: мало ли этого для хорошего новогоднего настроения? Не сомневаюсь, сей вопрос — однозначно из разряда риторических…
Ловля жемчуга в Яузе с «Возвращением» и «Musica Viva»
Официальная «легенда» гласит, что за 14 лет существования фестиваля «Возвращение» — фестиваль 2012 года проходит уже в 15-й раз! — его участниками было сыграно более 50-ти уникальных тематических концертов, в которых не повторялись не только темы, но и произведения! Не проверял, но верю, что это так и есть. Верю потому, что и новогодняя концертная программа, представленная во «Дворце на Яузе» была составлена изобретательно, со вкусом, возможно, даже с оттенком легкой самоиронии. В ней соединилась как высокая камерная академичность чисто инструментального (отчасти и вокального) музицирования, так и черты весьма подобающего случаю праздничного капустника.
Но академическое явно преобладало: на него ушло всё первое отделение и порядка трех четвертей второго. А весь новогодний «киселёж» начался под самый занавес и был связан с премьерным исполнением кантаты «Искатели жемчуга в Яузе» (вдуматься только!), специально написанной для обсуждаемого новогоднего мероприятия. Автор этого «капустного шедевра» (на слова Е. Поспеловой) — Петр Поспелов.
К этой премьере мы еще вернемся, а пока сосредоточимся на основной музыкальной составляющей обсуждаемого мероприятия. Заметим, что определение «академическая», данное ей, возможно было подвергнуть сомнению лишь по одному пункту: ряд инструментальных опусов исполнялся не полностью, а звучали лишь их отдельные части. Но в самый канун Нового года разве стóит обращать внимание на подобные мелочи?
Главным было создать приятную праздничную атмосферу, но понятно, что категория качества при исполнении заявленных номеров, конечно же, ни в коем случаем не отменялась. И если определить слушательские впечатления от вечера по всему спектру представленных произведений, то в целом картина сложилась весьма оптимистичная.
Мощной и весьма существенной базисной подпоркой всего здания новогоднего проекта стал Камерный оркестр «Мusica Viva», но на этот раз не Александр Рудин, его художественный руководитель, был за дирижерским пультом, а по мере необходимости за него вставали музыканты из состава участников фестиваля «Возвращение». Это Владислав Лаврик, замечательный, просто фантастический трубач, который в этом своем качестве стал одним из самых ярких и впечатляющих украшений вечера, и Андрей Дойников, солист на ударных инструментах, который играл в этой программе на маримбе и вибрафоне.
Высокую планку интерпретационного мастерства сразу же задало исполнение музыки Баха. Первым номером прозвучал его Бранденбургский концерт № 2 фа мажор (BWV 1047) для трубы, флейты, гобоя, скрипки, чембало и струнного оркестра. Но поскольку мы присутствовали на праздновании «Другого Нового года», то и партия чембало (инструмента, «загадочно» названного в программе «другим клавесином») в этот вечер — возможно впервые в мире! — исполнялась на маримбе. Это было весьма необычно, но по-новогоднему оригинально. Солисты на трубе и маримбе уже были названы ранее, а в остальных солирующих партиях выступили Ксения Арсёнова (флейта), Дмитрий Булгаков (гобой) и Роман Минц (скрипка).
Следующие три классических номера были «выслушаны», что называется, без особого энтузиазма — просто «приняты к сведению», ибо сольные интерпретации в них заметными откровениями не стали. Совсем юная Арина Пан и известная Ксения Башмет исполнили финал (Rondò allegro) Концерта ми-бемоль мажор Моцарта для двух фортепиано с оркестром (K 365). Кристина Торощина (скрипка) и Анастасия Воротная (фортепиано) сыграли финал (Allegro molto) Концерта ре минор Мендельсона для скрипки и фортепиано с оркестром. В исполнении Александра Кобрина и Анастасии Воротной прозвучала «Тарантелла» из Второй сюиты Рахманинова для двух фортепиано (op. 17).
Но зато необычайно колоритными и «удивительно вписавшимися» в новогоднюю программу стали интерпретации двух сочинений наших современников — латышского композитора Георгса Пелециса («Цветущий жасмин» для скрипки, вибрафона и камерного оркестра) и итальянского композитора и виолончелиста Джованни Соллимы (Баллада «Violoncelles, vibrez!» для двух виолончелей и струнного оркестра). В опусе Пелециса солировали Роман Минц (скрипка) и Андрей Дойников (вибрафон), в опусе Соллимы — Борис Андрианов и Анастасия Кобекина.
Наконец, настает черед сказать о трех номерах, прозвучавших с солирующим вокалом. В качестве специального гостя этого проекта позиционировалась Софья Фомина, певица, известная у нас, главным образом, благодаря сотрудничеству с невероятно «модным» сейчас и «до колик гламурным» маэстро Теодором Курентзисом.
В частности, в Москве мы имели возможность услышать ее в концертном исполнении «Cosi fan tutte» Моцарта на сцене Камерного зала ММДМ в далеком 2006 году, но тогда явно «ученическая», хотя и вполне ровная трактовка партии Деспины поразить ничем не смогла. На этот же раз вся интрига заключалась в том, что певицу, которая в настоящее время является солисткой Оперного театра в немецком Саарбрюккене, возвели в ранг special guest star. И первый же номер в ее исполнении показал, что сие возведение пока явно преждевременно: прозвучала ария из оды Генделя «Вечный Источник Божественного Света» («Eternal Source of Light Divine), или, согласно второму названию, «Оды на день рождения королевы Анны» (HWV 74).
Легкий, порхающий, как воробышек, голос певицы демонстрировал какое-то безопорное звучание, а его весьма неустойчивое интонирование и специфически вольная фразировка всё же оставались несколько в стороне он канонов барочного академического стиля. Это было мило, это было прелестно, но это был, увы, не западноевропейский уровень…
Вторая вещь оказалась сделанной певицей несколько интереснее и правильнее: речь идет об арии Израильтянки «Let the bright seraphim» («Пусть светлый серафим») из оратории Генделя «Самсон» (HWV 57). Следует заметить, что в аккомпанемент этих двух генделевских номеров, за который был ответственен Камерный оркестр «Musica Viva», по-прежнему эксклюзивно была вплетена маримба: чего только не бывает под Новый год!
Что же касается последующего исполнения «Бразильской бахианы» № 5 Вилла-Лобоса, то легкое звучание голоса солистки так и не смогло выразить всё то бездонное море чувств, которое заложено в этом гениальном произведении и которое так жаждет постичь душа слушателя. Но, впрочем, этот опус всё равно вызвал к себе интерес, ибо на отечественных концертных подмостках его услышишь совсем нечасто. В этом исполнении особо хочется отметить лишь замечательных солистов-инструменталистов — Бориса Андрианова (виолончель) и Дмитрия Илларионова (гитара). В новогодней аранжировке «Бразильской бахианы» нашлось место и для гитары!
И вот, наконец, мы подошли к «новогоднему главному», а значит — нам сейчас предстоит ловля жемчуга в Яузе.
Идея кантаты «Искатели жемчуга в Яузе», возникшая в светлых умах либреттистки и композитора, можно сказать, не просто идея, а самая настоящая сверхидея»: ни много ни мало, а создатели этого опуса, кажется, первыми в мире запатентовали оригинальное know-how, поместив Яузу в контекст большой гидрографии, мифологии и культуры.
В этой кантате всё по-взрослому: есть и сюжет, и «поэтическая» предыстория, которую Петр Поспелов коротенько так, минут, наверное, десять, «с выражением» читал со сцены в зал; есть в ней и действующие лица. Впрочем, их всего два: Лорелея, вечно юная красавица, вечная дева рек, и ее избранник Лефорт, гений места, где расположен «Дворец на Яузе» (хотя отсюда до бывшего Головинского сада на территории нынешнего Лефортовского парка, то есть до остатков того, что некогда называлось «Версалем на Яузе», расстояние немалое).
Из двух названных героев поющий персонаж всего один — Лорелея (София Фомина). С ней, своей невестой, Франц Лефорт (трубач Владислав Лаврик) общается лишь на инструментальном, но вполне понятном языке. Собственно, на протяжении всей кантаты, Лорелея и собирается замуж за своего избранника Лефорта, перебирая в воспоминаниях прежних любовников от Коперника до Индианы Джонс, и тем самым намеренно разрушая всю историческую хронологию. А жемчугá ей нужны всего лишь в качестве свадебных украшений, поэтому она и обращается к своей многочисленной свите добыть их в Яузе.
Свита Лорелеи — все музыканты, участвующие в концерте, причем важным шоу-элементом исполнения кантаты явился поворотный сценический круг, который то и дело крутился, а дева рек Лорелея чудесным образом мигрировала с одной его половины на другую: на одной половине круга был размещен оркестр, гитарист и дирижер Владислав Лаврик (он же — Лефорт и трубач), на другой — «гавайский московский» ансамбль в составе двух скрипок, гобоя, флейты, двух виолончелей, фортепиано в несколько рук и, наконец, второго дирижера Андрея Дойникова.
Словом, в исполнении этой кантаты были заняты все участники концерта. При этом значимость новой музыкальной партитуры, скомпилированной из пародийного набора узнаваемых цитат, разве что можно сравнить с детской песенкой «В лесу родилась елочка», актуальной в Новогоднюю ночь.
Впрочем, для разового целевого исполнения, когда музыкантам хочется сбросить с себя тяжелые оковы академизма, этот опус вполне подходит. Ну, а тот энтузиазм, с которым публика принимала всю эту музыкальную белиберду, похоже, родил уже и новую традицию. Мне кажется, что в обстановке соответствующего времени и места эту бессмертную кантату теперь можно будет исполнять в преддверии каждого следующего Нового года. Почему бы и нет?
Только вот слушать эту музыку всё же желательно не после одного фужера шампанского, бесплатно предлагавшегося в фойе, а уже достаточно хорошо «нагрузившись». Совсем хорошо — если под водочку…
