Macbeth
Балет в 3 актах с прологом.
Композитор Ш. Каллош, сценарист (по У. Шекспиру) Н. Боярчиков, балетмейстеры Н. Боярчиков и Н. Тагунов, художник Р. Иванов, дирижер В. Кожин.
Премьера 16 июля 1984 года в ленинградском Малом театре оперы и балета (Михайловский театр).
Пролог. Шотландия, XI век. Пустынное место.
Ведьмы. Когда сойдемся мы опять,
Ужели вновь в бурю, в дождь иль град?
Когда кровавый стихнет бой
Перед вечернею порой.
Но где же место? Степь вот эта.
Мы встретим там Макбета.
Ведьмы или вещие сестры встречают Макбета и его друга Банко, упоенных победой в битве над врагами. Макбет выделяется среди других воинов мужеством, силой и талантом полководца. Вещие сестры приветствует его:
Да здравствует Макбет, гламисский тан,
Да здравствует Макбет, кавдорский тан,
Да здравствует Макбет, король в будущем!
Макбет смущен и удивлен. Ведь гламисским таном является его отец, Кавдором владеет совсем другой человек, а у короля Дункана есть законный наследник. Банко, по пророчеству сестер, не будет царствовать сам, но этой чести удостоится впоследствии его род. Появляется король со свитой и объявляет, что предатель Кавдор должен быть казнен, а его владения и титул передаются Макбету — храбрейшему из шотландских воинов. Так уже сбылись два предсказания. А корона?
Макбет. Когда судьбе угодно
Меня венчать, так пусть меня венчает.
Я ей не помогу.
1. Замок Макбета, где гостит король. Макбет рассказывает супруге о предсказаниях. Леди Макбет упрекает мужа:
Ты на желанья смел,
На дело нет, иль ты бы согласился
Носить венец — красу и славу жизни,
И труса сознавать в себе, сказать:
«Хочу» и вслед за тем «не смею»?
Леди предлагает умертвить Дункана, пока он спит в их доме. Макбет соглашается. Дункан убит, его сын Малькольм, опасаясь за свою жизнь, бежит. Макбета провозглашают королем Шотландии. Ведьмы наблюдают за дальнейшим развитием событий.
2. Королевский дворец. Макбет стал королем, но им владеет тревога за будущее. У них с леди нет детей, а роду Банко предсказано быть королями. Прежний друг становится злейшим врагом, и Макбет «вынужден» убить и его, руками Наемного убийцы. Даже леди Макбет супруг не решается сказать об этом своем злодеянии.
На веселом пиру Макбету является окровавленный призрак Банко. Все удивлены странным поведением короля, Леди пытается своими женскими чарами успокоить любимого мужа. Тяжкий недуг на время побежден, и Макбет открывает жене его причины:
Мое тревожное себязабвенье —
Страх новичка. Душа еще не свыклась.
Для этих дел мы, просто, еще дети.
Вещие сестры водят свои хороводы.
3. Ведьмы. Заклятье готово: погибнет герой...
О, Макбет, Макбет, берегись Макдуфа!
Это предсказание вещих сестер толкает Макбета на самое бессмысленное и жестокое убийство. Узнав, что Макдуф бежал в Англию, он посылает Наемного убийцу расправиться с леди Макдуф и ее малолетним сыном. Леди Макбет не выдерживает все увеличивающегося морального груза:
Все пахнет кровью. Все
Ароматы Аравии не смоют с этой маленькой руки.
Леди Макбет сходит с ума. Одинокий Макбет, убедившийся в двусмысленности предсказаний, с ожесточением и мужеством бросается в последний бой. Все силы во главе с подлинным наследником престола Малькольмом объединяются против тирана. Гибель Макбета неизбежна.
Вещие сестры водят хороводы, они — над людьми. Мир природы не терпит насилия.
«„Макбет" — одно из самых колоссальных и, вместе с тем, самых чудовищных произведений Шекспира, где, с одной стороны, отразилась вся исполинская сила творческого его гения, а с другой, все варварство века, в котором он жил» (В. Белинский). В этом мнении русского критика, взятого эпиграфом к балету, его авторов, вероятно, привлекло определение «чудовищный», в то время как варварство в спектакле носило явно вневременной характер.
Интересны различные оценки характера балета Николая Боярчикова (роль другого хореографа Николая Тагунова сводилась, видимо, к постановке массовых сцен). Один критик назвал свою статью «Обреченность зла», другой считал, что «Боярчиков создал самый жестокий и пессимистический балет», третий сетовал на некий оптимизм балетмейстера, написавшего в либретто, что «мир природы не терпит насилия» и потому губит убийц и тиранов. Заметим от себя, что если эта общефилософская мысль и справедлива, то сколько зла и горя успеет принести один «герой» отдельным людям и всему государству, пока «рука судьбы» не прекратит кровавые дни его жизни. Это превосходно знал Уильям Шекспир. Об этой беспощадной силе личного зла и был поставлен балет «Макбет».
Сложность восприятия спектакля была связана с непростой художественной системой его построения. Неожиданности подстерегали зрителя с самого начала спектакля. Вместо уродливых бородатых шекспировских ведьм храброго Макбета своими предсказаниями искушали три вещие сестры. Молодые, красивые, в прозрачных белых одеяниях они водили свои хороводы. В «подручных» у них служили трое детей. Как было Макбету не поверить им, когда, как известно, устами ребенка глаголет истина?
С первых сцен поражало и оформление сцены. Аккуратно изогнутое переплетение белоснежных нитей напоминало скорее не паутину, а некий таинственный макет пространственных поверхностей с отрицательной кривизной. В центре сцены линии, сходясь, образовывали некую инфернальную дыру. На заднике были видны зловеще искривленные белые корни деревьев. Такие же корни-уродцы произрастут позже на месте захоронения жертв макбетовских злодеяний (как будто сами деревья радуют погибших где-то внизу, а временно оставшиеся в живых достойны лишь такой «красоты»). Они же образуют в руках вещих сестер знаменитый Бирнамский лес, символ конца жизненного срока Макбета. Эта нарочитая белизна вещих сестер и символических корней смущала и беспокоила зрителей и критиков, ибо в привычном классическом балете белый цвет — цвет невест и лебедей.
Необычна во многом была и музыка московского композитора Шандора Калоша, известного как знатока старинной музыки и искусного лютниста, с одной стороны, и как композитора, не чуждого самым современным выразительным средствам вплоть до электронной и конкретной музыки — с другой. Музыка балета создавалась в тесном контакте с театром, многое рождалось в процессе репетиций. Интонации старинной музыки шекспировских времен служили воплощением порядка и гармонии, хоровые бессловесные песнопения отпевали погибших. Контрастом звучали наложения «конкретных» завываний, свистов, шорохов на живое оркестровое звучание. Музыка образов зла достигала в балете редкой художественной выразительности, усиливая впечатление от происходящего на сцене.
Спектакль в целом следовал ходу шекспировской пьесы. Однако отсутствие слов заставляло искать свои художественные приемы. В первоначальном предсказании будущего использовалось зеркало, в котором Макбет мог увидеть себя в короне. Праведный король Дункан не ходил, а как бы летел над грешной землей, непрерывно опираясь на плечи двух придворных — этим подчеркивалось его величие и благородство. Об убийстве Дункана зритель узнавал из мизансцены, более подходящей драматическому театру. По сцене пробегал ребенок, за которым как кровавый след тянулась длинная красная лента с короной на конце. Леди Макбет грубо наступала на нее, а супруг обрывал ленту кинжалом и водружал желанную корону на свою голову.
Хореограф не только отобрал из пьесы Шекспира нужных ему персонажей, но пополнил этот длинный список еще одним антигероем. В спектакле он играл разные «роли», главная из которых именовалась Наемным убийцей. Сама роль и ее решение тесно связаны с артистом Геннадием Судаковым, своеобразным авторским голосом во многих спектаклях Николая Боярчикова.
Тонкий петербургский критик Ольга Розанова позже вспоминала: «Бесполый и бесчувственный, он походил на эмбриона своей крупной и гладкой головой, мертвенно-серой кожей, бескостной плотью. Его сверхъестественный герой входил в спектакль посланником из преисподней. Как олицетворенье зла он и страшил и странным образом притягивал. Фантом, адский двойник Макбета, подобно джинну, вырвавшемуся из бутылки, приобретал над собственным хозяином неограниченную власть, парализуя чувства, совесть, душу».
Как всегда изощренная пластика Судакова ужасала зрителя в безжалостно натуралистичной сцене убийства жены и сына Макдуфа, приговоренного Макбетом к смерти только за то, что их муж и отец позволил себе скрыться от «царского гнева».
В спектакле не было сцен битв или поединков — они лишь подразумевались. Особую роль играли дуэты Макбета и его честолюбивой жены. В первом из них леди была напориста и активна, возможность королевской власти пьянила ее. Во втором, после убийства Банко, она, уже предчувствуя собственное безумие, пытается изощренными ласками воскресить дух и разум супруга. В ход идут необычные сплетения тел, нервная изломанность запоздалой чувственности. В целом хореографическая лексика «Макбета» удивляла непривычным для отечественного балетного театра той поры обилием оттенков свободного танца. Хаос страстей исключал стройность линий, танец был намеренно ассиметричен, порой замысловат.
К премьере были подготовлены три состава исполнителей главных партий. Характерным было разнообразие психологических трактовок разными артистами одних и тех же образов. У одного Макбет был первоначально подлинным героем, остатки этой воинской доблести сохранялись у него до конца. Другой акцентировал обаяние юности героя. У третьего его персонаж изначально был заражен бешенством власти, и ведьмы лишь указывали ему путь, предназначенный от рождения.
У этого мрачного, сложного и эмоционально насыщенного спектакля был неожиданный финал: когда, казалось, что белый балет вещих сестер окончательно приносит желанный миропорядок, тиран побежден и добро одержало победу над злом, на сцене появлялся Наемный убийца. Циничным жестом он подбрасывал в воздух нож и многозначительно вонзал его в землю. Падал занавес. Что ждет нас всех впереди?
А. Деген, И. Ступников
