Бэла Андреевна Руденко

Bela Rudenko

Дата рождения
18.08.1933
Дата смерти
13.10.2021
Профессия
Тип голоса
сопрано
Страна
СССР
Портрет Б. Руденко работы Л. Кокле

Среди работ латвийского художника Лео Кокле есть портрет в нежно-голубых пастельных тонах, который невольно привлекает внимание. На утонченном лице пронзительно отчетливы глаза — огромные, темно-карие, внимательные, вопрошающие и тревожные. Это портрет народной артистки СССР Б. А. Руденко. Лео Кокле, художнику наблюдательному и вдумчивому, удалось уловить главное, что отличает ее характер, — женственность, мягкость, лиризм и, одновременно, собранность, сдержанность, целеустремленность. Переплетение столь, на первый взгляд, разноречивых черт и создало ту благодатную почву, на которой вырос талант яркий и своеобразный...

Творческая биография певицы началась в Одесской консерватории, где она, под руководством О. Н. Благовидовой, познавала первые секреты музыкального мастерства, брала первые жизненные уроки. Наставница Бэлы Руденко отличалась деликатностью и бережным отношением к вокалистке, но вместе с тем и строгой взыскательностью. Она требовала полной самоотдачи в работе, умения все в жизни подчинить служению музе. И когда юная вокалистка в 1957 году стала победительницей на VI Всемирном фестивале демократической молодежи и студентов, получив золотую медаль и приглашение на концертные выступления в Москве и Ленинграде с Тито Скипа, то она восприняла это, как выход на широкую дорогу, которая ко многому обязывает.

Каждому настоящему мастеру свойственны неуспокоенность, неудовлетворенность сделанным, словом, то, что побуждает к постоянному самоанализу и творческому поиску. Именно такова художественная натура Бэлы Андреевны. После очередного концерта или спектакля вы встречаетесь с серьезным, собранным собеседником, который ждет оценки строгой и правдивой, оценки, которая, быть может, даст толчок к новым размышлениям и новым открытиям. В этом никогда не прекращающемся процессе анализа, в постоянных поисках — секрет обновления и творческой молодости артистки.

«Бэла Руденко росла от роли к роли, от спектакля к спектаклю. Ее движение было постепенным — без скачков, но и без срывов. Ее восхождение на музыкальный Олимп было неуклонным; она не взвивалась стремительно, а поднималась, упорно завоевывая все новые вершины в каждой новой партии, и оттого так просто и уверенно ее высокое искусство и ее выдающиеся успехи», — писал о певице профессор В. Тольба.

На сцене Бэла Андреевна скромна и естественна, и именно этим она завоевывает аудиторию, превращает ее в своего творческого союзника. Никакой аффектации и навязывания своих вкусов. Скорее это радость сопереживания, атмосфера полной доверительности. Все, что живет уже не одно столетие, Руденко всегда открывает для себя и для других как новую страницу в жизни, как откровение.

Исполнительская манера певицы создает впечатление легкости, естественности, будто вот сейчас, сию минуту, у них на глазах возрождается замысел композитора — в филигранной оправе, во всей своей первозданности. В репертуаре Руденко сотни романсов, почти все колоратурные оперные партии, и для каждого произведения она находит верную манеру, соответствующую его стилистическому и эмоциональному строю. Певице одинаково подвластны и сочинения лирического плана, окрашенные в мягкие тона, и виртуозная, и острохарактерная, драматичная музыка.

Дебютной партией Руденко стала Джильда из «Риголетто» Верди, поставленного на сцене Киевского театра оперы и балета имени Т. Г. Шевченко. Первые же спектакли показали, что молодая артистка очень тонко почувствовала все своеобразие стиля Верди — его выразительность и пластичность, широкое дыхание кантилены, взрывчатую экспрессивность, контрастность переходов. Оберегаемая заботливым и ласковым отцом, юная героиня Бэлы Руденко доверчива и наивна. Когда она впервые появляется на сцене — по-детски лукавая, легкая, порывистая, — нам кажется, что жизнь ее течет светло, без сомнений и забот. Но уже по тому еле угадываемому тревожному волнению, с которым она пытается вызвать на откровенность отца, мы понимаем, что даже в этом безмятежном эпизоде для актрисы Джильда — не просто капризное дитя, а скорее невольная узница, и ее веселье — только способ узнать тайну о матери, тайну, окутывающую дом.

Певица сумела придать точную окраску каждой музыкальной фразе вердиевской драмы. Сколько искренности, непосредственного счастья звучит в арии влюбленной Джилъды! А позднее, когда Джильда понимает, что она — лишь жертва, артистка показывает свою героиню испуганной, растерянной, но не надломленной. Скорбная, тоненькая, сразу повзрослевшая и собранная, решительно идет она навстречу гибели.

С первых спектаклей певица стремилась к масштабному созданию каждого образа, раскрытию лирического начала через сложную борьбу характеров, к анализу любой жизненной ситуации через столкновение противоречий.

Особый интерес представляла для артистки работа над партией Наташи Ростовой в опере Прокофьева «Война и мир». Необходимо было постичь философскую мысль писателя и композитора и, точно следуя ей, одновременно согреть образ собственным видением, собственным отношением к нему. Воссоздавая незаурядный противоречивый характер героини Толстого, Руденко сплетала в нерасчленимый комплекс светлую поэтичность и мучительную смятенность, романтическую угловатость и пластичную женственность. Голос ее, удивительный по красоте и обаянию, раскрывал во всей полноте самые сокровенные и волнующие движения души Наташи.

В ариях, ариозо, дуэтах звучали теплота и неясность, пылкость и пленительность. Эти же прекрасные свойства женской натуры подчеркнет Руденко и в следующих своих ролях: Виолетты («Травиата» Верди), Марфы («Царская невеста» Римского-Корсакова), глинкинской Людмилы.

Обостренное восприятие сценических ситуаций, мгновенная актерская реакция обогащают не только драматическое, но и вокальное мастерство певицы. И сыгранные ею роли всегда привлекают цельностью и многогранностью.

Бэла Руденко в полной мере владеет непременным для артиста чудесным даром — мастерством перевоплощения. Она умеет «всматриваться» в людей, умеет впитывать, запечатлевать жизнь во всей изменчивости и многообразии с тем, чтобы потом раскрыть в творчестве ее необыкновенную сложность и красоту.

Каждая из партий, подготовленных Бэлой Руденко, как-то по-особому романтична. Большинство ее героинь объединяет чистота и целомудрие чувств, и все же все они — своеобразны и неповторимы.

Вспомним, к примеру, роль Розины в «Севильском цирюльнике» Россини — несомненно, одну из самых ярких и запоминающихся работ певицы. Еще только начинает Руденко знаменитую каватину, а наши симпатии уже целиком на стороне ее героини — предприимчивой, своенравной, находчивой.

«Я так беспомощна...» — сладко и томно произносит она, а сквозь слова прорывается еле сдерживаемый смех; «так простодушна...» — бисером рассыпаются смешинки (едва ли она простодушна, этот маленький бесенок!). «И уступаю я», — журчит ласкающий голосок, а мы слышим: «Попробуй, тронь меня!»

Два «но» в каватине— две разных черты характера: «но» — напевает Розина мягко, — и это начало интриги; она как будто рассматривает невидимого противника. Второе «но» — короткое и молниеносное, как удар. Розина — Руденко ко всем неясна, однако как грациозно-незаметно может она уколоть, как изящно уничтожить любого, кто станет ей помехой! Ее Розина полна жизни, юмора, она наслаждается сложившейся ситуацией и прекрасно знает, что выйдет победительницей, ибо она целеустремленна.

Бэла Руденко в любой из исполняемых ролей избегает условностей, штампов. Она ищет в каждом воплощаемом образе приметы реальности, стремится максимально приблизить его к сегодняшнему зрителю. Поэтому, когда ей пришлось работать над партией Людмилы — это был по-настоящему увлекательный, хотя и очень сложный труд.

Знаменательным был для Бэлы Андреевны 1971 год, когда оперу «Руслан и Людмила» готовили к постановке на сцене Большого театра Союза ССР. Бэла Руденко являлась в то время солисткой Киевского театра оперы и балета имени Т. Г. Шевченко. Сцена Большого театра была хорошо знакома певице по гастрольным выступлениям. Москвичи помнили ее Виолетту, Розину, Наташу. На этот раз артистку пригласили принять участие в постановке оперы Глинки.

Многочисленные репетиции, встречи с прославленными певцами Большого театра, с дирижерами выросли в теплый творческий союз.

Спектакль ставил выдающийся мастер оперной сцены режиссер Б. Покровский, обогативший былинный, сказочный стиль оперы жанрово-бытовыми элементами. Между певицей и режиссером сразу же установилось полное взаимопонимание. Режиссер предложил актрисе решительно отказаться от привычных трактовок в толковании образа. Новая Людмила должна быть пушкинской и одновременно очень современной. Не эпически одноплановой, а живой, динамичной: шаловливой, отважной, лукавой, может быть, даже немного капризной. Именно такой и предстает она перед нами в исполнении Бэлы Руденко, причем доминантными чертами в характере своей героини артистка считает преданность и цельность.

К каждому из персонажей оперы у Людмилы свое отношение. Вот она раскинулась на ложе в волшебном сне и вдруг небрежно оттолкнула каблучком тянущуюся к ней руку Фарлафа. А вот с затаенной улыбкой, игриво прикасается пальчиками к спине суженого — мгновенный, мимолетный, но очень точный штрих. Изящество переходов от настроения к настроению, легкость и поэтичность способствовали созданию необыкновенно гибкого и пластичного образа. Любопытно, что прежде чем Людмила Бэлы Руденко научилась лихо натягивать тетиву лука, артистка долго и упорно тренировалась, до тех пор, пока движения рук не стали изящными и в то же время уверенными.

Необычайно отчетливо раскрывается обаяние и красота характера Людмилы в третьем акте оперы. Среди сказочно-роскошных садов Черномора поет она песню «Доля-долюшка». Песня звучит мягко и просто, и вся призрачно-фантастическая сцена обретает реальность. Руденко выводит свою героиню за пределы сказочного мира, и этот напев навевает воспоминания о полевых цветах, о русском просторе. Людмила поет как бы наедине с собой, поверяя природе свои страдания, мечты. Кристально-чистый голос ее звучит тепло и нежно. Людмила настолько правдоподобна, близка нам, что кажется — это наша современница, озорная, любящая жизнь, умеющая искренно радоваться, смело вступать в борьбу. Бэле Андреевне удалось создать образ глубокий, впечатляющий и в то же время графически изящный.

Пресса и зрители высоко оценили работу певицы. Вот что писал о ней после премьеры критик А. Кандинский («Советская музыка», 1972, № 12): «В первом составе Людмилу поет известный мастер — Б. Руденко (солистка Киевского государственного академического оперного театра). В ее пении и игре присутствуют драгоценные черты — юность, свежесть, непосредственное чувство красоты. Созданный ею образ многогранен, полон жизни. Ее Людмила обаятельна, душевна, переменчива, грациозна. С подлинно славянской задушевностью и теплотой льются певучие „прощальные" фразы каватины, „бесконечная" мелодия арии из четвертого акта, дышит энергией и гордой силой отповедь коварному похитителю („Безумный волшебник"). Удаются Руденко и характерные моменты партии: лукаво-кокетливые обращения ,,Не гневись, знатный гость", прелестно исполненные в „говорной" манере триольные фразки начальной мелодии каватины („...родитель дорогой"). Свободно и легко несется голос певицы в труднейших колоратурах, не утрачивая в них своего тембрового обаяния. Пленяет своей мягкостью, „легатностью" кантилена».

Бэла Андреевна Руденко / Bela Rudenko

С 1972 года Бэла Руденко стала солисткой Большого театра. Следующей партией, прочно вошедшей в ее репертуар, стала Марфа в опере Римского-Корсакова «Царская невеста». Она явилась как бы продолжением галереи пленительных образов русских женщин. Ее Марфа в чем-то наследница Людмилы — в чистоте своих чувств, в мягкости, задушевности и преданности. Но если Людмила — это воскресшая сказка, то Марфа — героиня психологической драмы, персонаж исторический. И певица ни на минуту не забывает об этом.

Эмоциональная насыщенность, широкая распевность, яркое мелодическое начало — все, что характерно для украинской вокальной школы и дорого певице, — все это органично влилось в созданный ею образ Марфы.

Ее Марфа — олицетворение жертвенности. В последней арии, когда она в забытье обращается к Грязному со словами любви, называя его «любимым Ваней», когда она щемяще-грустно произносит: «Приди же завтра, Ваня», — вся сцена обретает высокую трагичность. И тем не менее нет в ней ни мрачности, ни фатализма. Угасает нежная и трепетная Марфа, светло и радостно произнеся на легком вздохе: «Ты жив, Иван Сергеич», — и невольно перед глазами предстает Снегурочка, с ее светлой и тихой печалью.

Сцену смерти Марфы Руденко исполняет удивительно тонко и проникновенно, с большим артистизмом. Недаром, когда она исполняла в Мексике арию Марфы, рецензенты писали о небесном звучании ее голоса. Марфа не укоряет никого в своей смерти, сцена угасания полна мирного просветления и чистоты.

Оперная певица прежде всего, Бэла Андреевна Руденко умеет так же увлеченно, с полной самоотдачей работать над камерным репертуаром. За исполнение концертных программ в 1972 году она была удостоена Государственной премии СССР.

Тщательной продуманностью отличается каждая ее новая программа. Певице удается построить «незримые» мосты между народной песней, русской, украинской и зарубежной классикой и современной музыкой. Она остро реагирует на все новое, заслуживающее внимания, а в старом умеет найти то, что близко духу и настроению сегодняшнего дня.

США, Бразилия, Мексика, Франция, Швеция, Япония... География творческих поездок Бэлы Руденко с концертными выступлениями очень обширна. В Японии она гастролировала шесть раз. Пресса отмечала: «Если вы хотите услышать, как катится жемчуг по бархату, послушайте, как поет Бэла Руденко».

В этом любопытном и красочном сопоставлении мне видится оценка характерного для певицы умения лаконичными средствами создать убедительный и законченный художественный образ, образ, в котором есть все и нет никаких излишеств.

Вот что пишет о Бэле Андреевне Руденко И. Страженкова в книге «Мастера Большого театра». «Правду высокого искусства несет в своем пении и Бэла Руденко, признанный мастер вокала и сцены, обладающий красивым колоратурным сопрано, владеющий головокружительной техникой, актерским, голосовым, тембровым диапазоном... Главным в творческом облике Бэлы Руденко были и остаются внутренняя красота, содержательность и тот глубокий гуманизм, который согревает искусство этой певицы».

Рационализм артистки последователен и логичен. Исполнение всегда подчинено определенной, четкой мысли. Во имя нее она отказывается от эффектных украшательств произведения, не любит многоцветья и пестроты. Творчество Руденко, на мой взгляд, сродни искусству икэбана — чтобы подчеркнуть красоту одного цветка, нужно отказаться от множества других.

«Бэла Руденко — колоратурное сопрано, однако она с успехом поет и драматические партии, и это чрезвычайно интересно... В ее исполнении сцена Лючии из оперы Доницетти „Лючия ди Ламмермур" была исполнена такой жизни и реализма, какой мне до сих пор не приходилось слышать», — писал Артур Блюмфильд, рецензент одной из сан-францискских газет. А Харриэт Джонсон в статье «Руденко — редкостная колоратура» называет голос певицы «чистым и мелодичным, подобным флейте, которая так услаждает наш слух» («Нью-Йорк Пост»).

Камерную музыку певица сравнивает с прекрасным мгновением: «Она позволяет исполнителю как бы остановить это мгновение, затаив дыхание, заглянуть в самые сокровенные уголки человеческого сердца, залюбоваться наитончайшими нюансами».

Невольно приходит на память исполнение Бэлой Руденко романса Корнелиуса «Один звук», в котором все развитие построено на одной-единственной ноте. А сколько образных, чисто вокальных красок привносит певица в его исполнение! Какая поразительная мягкость и одновременно наполненность звука, округлого и теплого, какая ровность линии, точность интонирования, искусная филировка, какое нежнейшее pianissimo!

Бэла Андреевна не случайно говорит, что камерное творчество позволяет ей заглянуть в самые сокровенные уголки человеческого сердца. Ей одинаково близки солнечная праздничность «Севильяны» Массне, «Болеро» Кюи и страстный драматизм песен Шумана и романсов Рахманинова.

Опера привлекает певицу активным действием, масштабностью. В камерном творчестве она обращается к миниатюрным акварельным зарисовкам, с их трепетной лиричностью и глубиной психологизма. Как художник-пейзажист в картинах природы, так и певица в концертных программах стремится показать человека во всем богатстве его духовной жизни.

Каждое выступление народной артистки СССР Бэлы Андреевны Руденко раскрывает перед слушателями мир прекрасный и сложный, полный радости и раздумья, печали и тревог, — мир противоречивый, интересный, увлекательный.

Работу певицы над оперной партией или камерным сочинением — всегда продуманную, всегда напряженную — можно сопоставить с работой драматурга, который стремится не только постичь жизнь людей, но и своим искусством обогатить ее.

И если это удается, то что может быть большим счастьем для художника, для артиста, чье стремление к совершенству, к завоеванию новых вершин и открытий постоянно и неостановимо!

Источник: Омельчук Л. Бэла Руденко. // Певцы Большого театра СССР. Одиннадцать портретов. – М.: Музыка, 1978. – с. 145–160.

реклама

вам может быть интересно

Публикации

рекомендуем

смотрите также

Реклама