Шестой фестиваль симфонических оркестров мира в Москве
Жребий брошен! Иными словами, восточноевропейский музыкальный Рубикон перейден! Если отмотать время на год назад, то исполнение под занавес прошлого фестиваля «симфонии симфоний» – Девятой симфонии Бетховена – мумбайскими музыкантами (Симфоническим оркестром Индии) обозначило своеобразный «открытый финал». Cлишком много вопросов и критических нареканий оно тогда вызвало, поэтому было интересно, по какому же принципу формирования состава своих участников пойдет фестиваль дальше. Думается, очередной организаторский ход оказался очень даже эффектным: от азиатского Востока – к Восточной Европе. На этот раз в Москву приехали Филармонический оркестр имени Джордже Энеску (Румыния), Чешский филармонический оркестр и Оркестр «Sinfonia Varsovia» (Польша). По традиции, сложившейся еще на первом фестивале, один коллектив обычно приглашается из «российской глубинки». Нынешний фестиваль познакомил столицу с Объединенным симфоническим оркестром Саратова, а заключительным аккордом этого полюбившегося москвичам праздника музыки стало выступление одного из брендовых столичных коллективов – Национального филармонического оркестра России.
Когда Колонный зал Дома Союзов в 2006 году после долгого творческого простоя впервые распахнул свои двери для Фестиваля симфонических оркестров мира, это казалось просто чудом. Но когда, благодаря фестивалю, уже шестой год подряд его публика имеет удовольствие не просто наслаждаться роскошными интерьерами бывшего зала дворянского «Благородного собрания», но и слушать в этих интерьерах симфоническую музыку в исполнении оркестров со всего земного шара, то к этому мы, пожалуй, успели уже и привыкнуть. Как правило, так и бывает: к хорошему привыкаешь довольно быстро – и неизбежно начинает казаться, что именно так и было всегда. Верно и другое: если гипотетически представить, что у Москвы вдруг отнять этот фестиваль, то смириться с этим будет не просто нелегко, а невозможно, ведь у фестиваля за эти годы сформировалась своя постоянная и преданная ему публика. Но год от года по количеству несмолкающих и дружных аплодисментов между частями исполняемых произведений убеждаешься, что каждый раз в ряды слушателей вливается и новая публика, совершенно неискушенная в этике поведения во время концертов классической музыки. И такую публику надо просто «воспитывать» по ходу дела: ничего ведь зазорного не будет, если объявлять каждый раз, что такая-то конкретная симфония исполняется без перерыва. Да, возможно, это и не очень респектабельно, но зато не зазорно уж точно…
За весь московский концертный сезон, предшествующий фестивалю, истинные меломаны, конечно же, успевают накопить большое количество самых разнообразных впечатлений. Однако Фестивалю симфонических оркестров мира в Колонном зале Дома Союзов каждый раз сполна удается погружать публику в располагающую «синкретическую» атмосферу изысканности, красоты и, если хотите, музыкальной феерии. В первой декаде июня этот оркестровый смотр становится вторым домом для меломанской публики, домом, в котором радуются и удивляются, соглашаются и спорят, домом, в котором не только «приходят к консенсусу», но, возможно, даже и в чем-то разочаровываются. И всё же драматизировать ситуацию излишне: жизнь есть жизнь – и сюрпризы, которые она может преподносить день ото дня, не всегда бывают только из разряда радужных.
Пожалуй, единственное устойчивое разочарование нынешнего года связано с Объединенным симфоническим оркестром Саратова, но сразу же нужно оговориться: это разочарование – вовсе не знак творческого поражения. Просто за пять предыдущих лет исполнительские уровни игравших на фестивале так называемых «провинциальных» оркестров ни разу не давали ни малейшего повода, чтобы воспользоваться этим определением с оттенком явной снисходительности (чего греха таить: в слово «провинциальный» мы в большинстве случаев и вкладываем именно такой снисходительный смысл). Напротив, фестивальные концерты Новосибирского симфонического (2006), Уральского филармонического (2007), Ростовского (2008) и Омского (2009) симфонических оркестров, а также Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан (2010) всегда воскрешают в памяти очень яркие музыкальные впечатления. На этот же раз, впервые за всю молодую историю фестиваля, Объединенный симфонический оркестр Саратова показал себя коллективом чистой воды провинциальным, со всеми сопутствующими проблемами инструментария и гнетущим характерным вибрато симфонического звучания. Оркестр играл разбалансированно «широко», резко, мощно и безудержно – и никакие «титанические» усилия маэстро Юрия Кочнева, стоявшего в тот вечер за дирижерским пультом, не смогли переломить ситуацию ни в «Манфреде» Чайковского, ни в «Скифской сюите» Прокофьева – сочинениях, абсолютно разных по своей звуковой и мелодической фактуре, а значит, высвечивающих диаметральные полюса проблем интерпретации. Интерес вызвало лишь исполнение четырехчастной сюиты из оперы Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» («Похвала пустыне», «Свадебный поезд», «Сеча при Керженце», и «Смерть Февронии»). По-видимому, для этого сборного коллектива, в основной своей массе укомплектованного за счет оркестра Саратовского оперного театра, оперный программный симфонизм Римского-Корсакова оказался ближе программно-симфонических абстракций Чайковского.
Владимир Спиваков, художественный руководитель и главный дирижер Национального филармонического оркестра России, для выступления на фестивале со своим коллективом выбрал монографическую программу, составленную из произведений Рахманинова, ибо этот концерт – концерт последнего дня фестиваля – совпал с Днем независимости России. Рахманинов и Россия: это сопоставление так понятно! Следовательно, понятен и репертуарный выбор. И в целом он себя оправдал, в первую очередь – в части исполнения популярнейших «Симфонических танцев» Рахманинова, которые, благодаря их ярко выраженной симфонической форме, называют иногда даже несуществующей «Четвертой симфонией» композитора. В достаточно эклектичном по своей выразительной фактуре Третьем фортепианном концерте Рахманинова солировал еще молодой, но уже известный в музыкальном мире пианист Александр Романовский, исполнитель, которого в свое время открыл сам маэстро Спиваков и которого всячески опекает возглавляемый им Фонд: дело, без сомнения, благое и нужное! Наконец, и фестивальная публика в полной мере смогла убедиться в высочайшем профессионализме и незаурядной технике музыканта. В его манере проступала красота и элегия, но Рахманинов – это еще и страсть, и нерв, и вихрь человеческих переживаний. Этого у исполнителя пока нет, но, уверен, это обязательно придет – придет с накоплением жизненного опыта. Но – удивительное дело! – точно также красиво, увлекательно, но абсолютно беспафосно были исполнены и «Симфонические танцы»… Несомненно, публика получила красивый и очень изысканный подарок, однако за его внешним лоском и лакированной упаковкой широкая и загадочная русская душа, поведанная Рахманиновым музыке, так и осталась по-настоящему неразгаданной…
Что же касается тройки зарубежных коллективов, то все они продемонстрировали завидную культуру симфонического музицирования, прекрасное качество оркестрового звука, потрясающую сыгранность и владение вдумчивой психологической нюансировкой. И всё же, по итогам выступлений на фестивале, эти оркестры по степени произведенного ими художественного впечатления расположились следующим образом: на первом месте – польский, на втором – румынский, на третьем – чешский. Следует заметить, чешские «филармоники» дали даже два концерта с двумя разными программами, но речь пойдет лишь о первом дне, ибо – надо же такому случиться! – второй совпал с выступлением в Концертном зале имени Чайковского Филармонического оркестра Монте-Карло. Видит Бог, от подобного соблазна – расширить рамки фестиваля и пойти в тот день именно туда – отказаться было решительно невозможно! В исполнении Чешского филармонического оркестра под руководством мало известного у нас, но одного из интереснейших дирижеров современности Пинхаса Штейнберга, в первый день прозвучали увертюра «Карнавал» Дворжака и Четвертая симфония Брукнера. Последняя заслуженно и стала апофеозом этого вечера. Взрывная экспрессивная музыка Брукнера, весьма непростая для восприятия и практически лишенная мелодики в понимании, скажем, Чайковского или Дворжака, слушалась, тем не менее, на одном дыхании, и в этом – явная заслуга дирижера. Единственным, что вызвало некоторое удивление, было то, что «строгая холодная красота» оркестрового звучания на слух ощущалась несколько матовой, приглушенной даже в явных кульминациях, а солирующие инструменты словно не парили в свободной стихии музыки, а достаточно уверенно «возникали» из «глубины» общей оркестровой массы, наполняя ее оттенками смыслов – и своя неожиданная прелесть в этом, несомненно, была.
Совсем иной музыкальный почерк был присущ румынскому и польскому коллективам, и эти почерки во многом оказались близки, разве что филигранность в отделке музыкальных деталей и нюансов у оркестра «Sinfonia Varsovia» была доведена до особого совершенства. И, конечно же, маэстро-композитору Кшиштофу Пендерецкому, стоявшему за его пультом, как никому другому, было известно, как надо дирижировать своей собственной Пятой симфонией, музыкой очень серьезной и деструктивно диссонансной, музыкой явно не для души и легкого паренья, а для рационального холодного рассудка и ассоциативно выстроенной «звуковой интервенции», прицельно направленной в сознание слушателя. Зато его дирижерская интерпретация Шестой симфонии Шостаковича однозначно нашла отклик в душе. Загадку этого трехчастного опуса композитора, «симфонии без головы», как в свое время ее назвала некоторая часть критики, возможно, разгадать до конца так и не удастся никогда, но насладиться необычайной силой и психологической глубиной ее весьма продолжительного монументального Largo, увлечься жизнеутверждающим ликованием последующего Allegro и унестись в вихре финального Presto слушателям Колонного зала дома Союзов не составило ни малейшего труда.
Филармонический оркестр имени Джордже Энеску открывал фестиваль – и создалось впечатление, что на Первой симфонии Бетховена, прозвучавшей безупречно ровно, но очень «стерильно», что называется, «без драйва», коллектив просто «разыгрывался». И действительно, во втором отделении маэстро Хория Андрееску с вверенным ему коллективом подарил Москве не просто великолепную музыку (Вторую симфонию Джордже Энеску), но и ее роскошную интерпретацию, выверенную до мельчайших нюансов и настроений. Принято считать, что гармонический строй этого сочинения проложил себе дорогу на стыке романтизма Рихарда Штрауса и импрессионизма Дебюсси. Для этого, конечно же, есть все основания, но в трактовке румынских «филармоников» она прозвучала как-то очень элегантно «по-малеровски»: в ней ощущалась и скрупулезная проработанность, и на редкость органичная звуковая сбалансированность, и музыкально-созерцательная философичность, и, в известной степени, так и хочется сказать, даже «программная монументальность». Конечно же, «программность» была виртуальной, зато монументальность прочтения оказалось самой что ни на есть реалистичной!
…Очередной фестиваль подошел к своему финалу. Когда-то в числе постулатов, заложенных в фундамент его генеральной концепции, декларировалось, что это фестиваль именно симфонической музыки, то есть иными словами, что в его симфонических программах не будут задействованы солисты-инструменталисты. Этот постулат за все шесть лет проведения смотра выдерживался далеко не всегда, но каждый раз делалась хотя бы обязательная оговорка, объясняющая причину того или иного отступления от главенствующей музыкальной линии. На этот же раз разъяснений не последовало никаких, зато в одном из концертов мы услышали игру многообещающего пианиста Александра Романовского – и творческий результат в данном случае, как говорится, сразу же снял все вопросы. Но, похоже, мы стали свидетелями рождения новой традиции: в каждом концерте в качестве «бесплатного бонуса» было организовано выступление с оркестром совсем молодого или даже юного солиста-инструменталиста из числа воспитанников Фонда маэстро Спивакова. Следует заметить, что Александр Романовский как уже сложившийся концертирующий исполнитель участвовал в фестивале в совершенно ином, уже профессиональном статусе, но названные бонусы были и вправду бонусами, ибо и без них компоновка фестивальных программ предстала весьма насыщенной. Да, дети – наше будущее: это аксиома! И, конечно же, сразу найдутся те, кто скажет, что я против будущего. Нет, я – за будущее, я – всей душой как за будущее Фестиваля симфонических оркестров мира, так и за будущее российского музыкального исполнительства! Просто абсолютно непонятно, почему надо непременно совмещать воедино две такие по-своему важные и нужные музыкальные инициативы, как фестиваль оркестров и благотворительность! Ведь, как известно, «кесарю – кесарево, а Богу – Богово»… Может быть, всё-таки стоит над этим задуматься?
