«Ласточка» и «Девушка с Запада» Пуччини в летнем сезоне трансляций из «Met»
В опере и в оперных голосах меломаны ценят, прежде всего, живые впечатления, но всё многообразие мировой оперной продукции увидеть и услышать вживую абсолютно невозможно. В силу этого записи трансляций оперных постановок прошлых лет, которые меломаны неустанно отыскивают в интернете, смотрят по телевидению или собирают на DVD, несут им не только виртуальные вокальные впечатления, но и доставляют как музыкально-эстетическую, так и познавательную радость. Последнее справедливо, когда речь заходит о малорепертуарных названиях, приобщиться к которым в стенах отечественных музыкальных театров просто невозможно. Так, раритетами для нас всё еще, безусловно, остаются и такие оперы Пуччини, как «Ласточка» и «Девушка с Запада».
Включение их в программу нынешнего летнего сезона повторных трансляций из «Met» стало для меломанов бесценным подарком, тем более, что эффект большого цифрового экрана, создавая иллюзию непосредственного присутствия зрителя в гуще разыгрываемых на сцене событий, ставки подобного дистанционного приобщения к запечатленным страницам современной истории оперы существенно повышает. Прямые трансляции названных постановок разделены промежутком ровно в два года: «Ласточка» улетела в эфир 10 января 2009-го, а «Девушка с Запада» присоединилась к ней 8 января 2011 года. Однако мы видим, что и сегодня живые впечатления меломанов, находящихся в вечном поиске новых впечатлений, артефактами высокотехнологичной оперной виртуальности как в отношении «картинки», так и в отношении звука продолжают дополняться весьма и весьма результативно.
Сегодня сомневаться в эффективности и жизнеспособности подобных проектов никому уже и в голову не приходит, несмотря на то, что подлинный музыкальный театр опера на экране не заменит никогда, а сама опера по большому счету всё еще остаётся искусством элитарным. Сегодня HD-трансляции опер (как, впрочем, и балетов тоже) выступают совершенно особым и уникальным феноменом межнациональной культурной жизни мирового сообщества. Что же касается двух опер, которым мы уделим внимание в этот раз, то благодаря HD-формату я словно открыл их для себя заново. Дело в том, что и ту, и другую мне в свое время довелось вживую увидеть на Фестивале Пуччини в Торре дель Лаго: «Девушку с Запада» – в 2005-м, а «Ласточку» – в 2007 году. Первое знакомство с ними оказалось чрезвычайно интересным и, конечно же, запомнилось на всю жизнь.
Открытый фестивальный театр «под звездами» на берегу озера Массачукколи и дивные виды окружающей его тосканской природы забыть невозможно! Эти места обожал Пуччини, и сегодня его вилла на берегу озера, которую он когда-то специально приобрел для своего творческого уединения, является мемориальным музеем. Но – и от этого никуда не деться – истинно меломанские впечатления в условиях любого театра под открытым небом всегда, из-за весьма специфических и неизбежных проблем с акустикой, уступают место эйфории туристической экзотики. Именно этим и объясняется так подействовавший на мое сознание эффект «волшебного» обретения на цифровом киноэкране новых для меня акустически качественных саундтреков этих опусов. Вместе с тем подкупило и то, что постановочно-игровая основа «экранизированных» оперных названий к «волшебному» визуальному отдохновению также располагала на все сто процентов.
Сюжеты обеих опер, несмотря на их так непохожие географические локализации, в сущности, сентиментально романтичны. В «Ласточке» это история парижской куртизанки Магды и бедного провинциала Руджеро, любовь которых в итоге разбивается о быт и материальную прозу жизни. Эта история наивна, нежна и необычайно слезлива в финале: главные герои расстаются навсегда. В «Девушке с Запада» это история Минни, хозяйки салуна на Диком Западе Америки, и Дика Джонсона – ставшего на путь «исправления» мексиканского бандита Рамерреса. Но перипетии их трогательных отношений предстают не иначе как лихо закрученным кровавым триллером. И всё же самоотверженность Минни спасает Дика Джонсона от виселицы, и на этот раз герои воссоединяются, вставая, как в парадных кинофильмах советского времени, на «светлый путь новой жизни». Отношения двоих в каждой из этих опер, как водится в мелодрамах, существуют внутри любовного треугольника. Их третьими вершинами – оперными злодеями, всегда выступающими соперниками оперных ловеласов-теноров – являются баритоны: в «Ласточке» – банкир Рамбальд, в «Девушке с Запада» – шериф полиции Джек Рэйнс.
В режиссерско-постановочном плане обе оперные истории решены в восхитительном, захватывающем ключе кинематографичности, особенно «Девушка с Запада». Ее мизансцены, роскошная панорамно-видовая сценография и стилизованные «под эпоху» костюмы погружают зрителя в атмосферу времен калифорнийской «золотой лихорадки» середины XIX века с поистине этнографической достоверностью. Остается лишь сказать, что режиссер Джанкарло Дель Монако, сценограф и художник по костюмам Майкл Скотт, а также художник по свету Джил Уэкслер потрудились на славу! Кинематографичность этой трансляционной записи в сочетании с подлинно театральной зрелищностью крупных планов большого экрана в стилистически гармоничном единении рождают безусловный кинотеатральный шедевр: в иные моменты даже забываешь, что находишься не в театре.
Старая добрая постановка Джанкарло Дель Монако впервые увидела свет рампы еще в 1991 году, и очень отрадно, что театр не расстался с ней и в начале второго десятилетия XXI века. Уместно также вспомнить, что в 1910 году в присутствии самогó композитора мировая премьера «Девушки с Запада» под управлением Артуро Тосканини с огромным триумфом состоялась именно в «Met» (естественно, еще в старом здании). Обсуждаемая же постановка «Ласточки» – совместная интернациональная продукция трех театров: лондонского «Ковент-Гардена» (2002), тулузского «Капитоль» (2005) и нью-йоркского «Метрополитен-опера» (премьера – 31 декабря 2008 года). Тонкая визуально-театральная идиллия «Ласточки» придумана режиссером Николя Жоэлем (режиссер американского переноса – Стивен Барлоу), сценографом Эцио Фриджерио, художником по костюмам Франкой Скварчапино и художником по свету Дуэйном Шулером.
Этот спектакль очень изящно, но всё же достаточно условно, без излишнего реалистического антуража, согласно локализации каждого из трех его актов, погружает в атмосферу французской жизни первых десятилетий XX века. Из парижского салона Магды в экзотически-ориентальном стиле мы переносимся в дансинг у Бюйе явно в стиле модерн, а уже оттуда – в интерьер виллы на Лазурном берегу, скорее, уже в стиле дизайнерского конструктивизма. После экспликации характеров в первом акте дансинг у Бюйе становится вселенной зарождения светлого чувства Магды и Руджеро, а любовное гнездышко на приморской вилле, куда Магда, словно ласточка, улетает со своим возлюбленным, свить им так и не удается. Постановка ярка и необычайно зрелищна, но всё же ее «гардероб», хотя и костюмы в нем весьма эффектны и элегантны, невольно рождает ассоциацию со стилем более позднего, послевоенного периода XX века. Атмосфера «довоенной старины» 10–20-х годов в этих костюмах явно не ощущается, но, впрочем, это вовсе не упрек, а лишь замечание по сути дела.
Мировая премьера «Ласточки» состоялась в оперном театре Монте-Карло в 1917 году. Она прошла вполне успешно, но итальянские премьеры того же года в Болонье и Милане восторга у критики не возымели. Не спасла положение ни вторая авторская редакция (1920), исполненная в Палермо и Вене, ни третья редакция 1921 года, которая при жизни автора так и не дождалась своей постановки: увы, во время Второй мировой войны оригиналы ее партитуры были утрачены. И то, что не к самой показательной в творчестве Пуччини, но такой милой и тонкой в плане музыки опере театры обращаются и в третьем тысячелетии (как правило, именно в первой редакции), не может не вызывать законного оптимизма. Под названием «Ласточка» («Die Schwalbe») Пуччини изначально намеревался написать оперетту в венском стиле на немецкое либретто Альфреда Марии Вильнера и Хайнца Райхерта, но от своего замысла быстро отказался. Итальянский, значительно переработанный эквивалент оперного либретто («La Rondine») принадлежит Джузеппе Адами. И хотя в опере Пуччини определенные следы сюжетной опереточности всё же остались, перед нами один из самых загадочных опусов композитора в жанре лирической комедии, в которой, как и в пьесах Чехова, комедийное и трагедийное разделить порой невозможно.
Судьба «американской» оперы Пуччини сложилась явно более удачно: ее известности в мире «Ласточка» может лишь только позавидовать. Опера Пуччини на либретто Гуэльфо Чивинини и Карло Дзангарини, созданное по пьесе американца Дэвида Беласко «Девушка с Золотого Запада», причудливо сочетает в себе черты американского национального колорита (индейского фольклора, интонаций раннего джаза) с итальянской мелодекламацией. Истинно мелодических арий-шлягеров в ней не так уж и много, но они есть: к примеру, известная ария Дика Джонсона в финальном акте. А вот главной героине оперы в этом смысле повезло меньше: мелодических шлягеров в партии Минни не отыскать и вовсе. К слову, в «Ласточке» таким единственным хитом становится романс-импровизация Магды в первом акте. По сравнению с «Ласточкой», в которой достаточно много эпизодических персонажей, «Девушка с Запада» таковыми просто перегружена. И экспликация первого акта «В трактире “Полька”» предстает уже крупномасштабной и, надо сказать, в музыкальном плане впечатляюще проработанной ансамблевой зарисовкой.
Финал последнего акта «Калифорнийская сельва» со счастливым спасением Дика Джонсона драматургически наивен. И опять же – прямо по Чехову! – он оставляет ощущение открытости и недосказанности. Лишь центральное действие «В жилище Минни», являющееся средоточием множества кульминационных моментов, – самое «оперное» во всей этой опере: именно в нем происходит игра в карты между Минни и Рэйнсом, ставка в которой – жизнь истекающего кровью Джонсона (Рамерреса). Первое спасение своего возлюбленного, благодаря передергиванию карт, Минни удается, после чего сомнений уже не остается: еще одно спасение удастся ей и в финале. И при всём том, что интонационно-выразительные различия музыкальных языков «Ласточки» и «Девушки с Запада» никаких сомнений не вызывают, общая «фирменная» рука их создателя, едва только услышишь и ту, и другую, сразу же становится очевидной.
Эти два спектакля-трансляции роднит еще и высочайший уровень их музыкальной интерпретации. Прежде всего, речь идет о двух изумительных итальянских дирижерах – Марко Армильято в «Ласточке» и Николе Луизотти в «Девушке с Запада». Хотя эти имена сегодня и не попадают в мировую номенклатуру наиболее известных, оба – мастерá высочайшего класса, и их истинно итальянская темпераментность, наряду с интеллектуально выверенным погружением в специфику чрезвычайно тонкого и изысканного музыкального материала Пуччини, приносит ощутимые слушательские дивиденды. Музыкальные оркестровые краски, которыми эти художники наполняют слушательское сознание, ярки и разнообразны, акварельно прозрачны и психологически глубоки: иногда их сочетание легко и романтично, а иногда взрывается эмоциями и драматическими всплесками. Наполненность звучания оркестровой ткани обеих партитур вбирает в себя огромную палитру настроений и чувств как главных, так и второстепенных героев.
В «Ласточке» основная вокальная ставка сделана на некогда гремевший в мире звездный дуэт – румынку Анджелу Георгиу в партии Магды и франко-итальянца Роберто Аланью в партии Руджеро. И хотя трансляционная запись 2009 года уже неумолимо свидетельствует о том, что звездное величие этой пары осталось в прошлом, в целом, к этим исполнителям всё же проникаешься симпатией, если говорить о созданных ими артистических образах, пусть и вокальные впечатления занимают в них далеко не первое место. В обсуждаемую постановку эта пара вошла еще с премьеры в «Ковент-Гардене» 2002 года, а в декабре 2008 года, незадолго до премьеры в «Met», Анджелу Георгиу мне удалось услышать в живом оркестровом концерте на сцене Михайловского театра в Санкт-Петербурге. Услышанное весьма тогда насторожило: голос певицы стал резким, жестким, практическим не управляемым, потерявшим былую пластичность и теплоту интонации.
Увы, всё это закономерно проступило и на киноэкране, причем, метаморфоза голоса Роберто Аланьи от некогда восхитительно-изысканного лирического тенора до тенора лирико-драматического – примерно такого же свойства. Когда мы говорим, что давно уже спетая им партия Радамеса в «Аиде» Верди – для певца явный компромисс, то причина этого – недостаток в голосе именно выраженной драматической форманты. Партия Руджеро в «Ласточке» Пуччини образца 2009 года – компромисс совсем уже иного рода: на сей раз звучанию явно недостает романтики, лирического музыкального очарования. Среди других персонажей определенно положительно следует отметить Сэмьюэла Реми в партии Рамбальда, а также комическую пару тайных влюбленных – Лизет Оропезу в партии Лизетты, служанки Магды, и Мариуса Бренчиу в партии поэта Прюнье.
Говоря о тройке главных персонажей «Девушки с Запада», начнем по возрастанию впечатлений. В 2005 году Лучио Галло, исполнителя партии Джека Рэйнса, в той же самой роли мне уже довелось услышать на Фестивале Пуччини в Торре дель Лаго. Даже с поправкой на всю проблемность «акустики» открытого пленэра, в музыкальном отношении у себя на родине певец предстал куда более интересным, чем в рамках обсуждаемого заокеанского ангажемента, который последовал через три с половиной года: звучание голоса на сей раз предстало каким-то сработанным, глухим. Но, не захватив в вокальном плане, актерски этот исполнитель однозначно сумел обратить на себя внимание. Вместе с тем слащавый типаж образа Дика Джонсона, созданный еще одним итальянцем Марчелло Джордани, не очень-то вязался с обликом матерого бандита. Вокально певец был очень даже неплох, но достаточно мощная лирическая спинтовость его звучания всё же до конца убедить не смогла: в этой драматически насыщенной партии как раз недостаток драматической наполненности звуковедения ощущался больше всего.
Наконец, в тройке солистов главенствовала одна-единственная на всю постановку супердива: это блистательная Дебора Войт в партии Минни, которая предстала в этой трансляции явно на пике своей творческой формы. Эта певица околдовывала страстью и нежностью, безудержным темпераментом и какой-то словно врожденной ковбойской удалью. Кажется, истинной американке играть американский типаж доставляло истинное удовольствие! В ее пении особенно впечатлили моменты второго акта – как лирические, так и драматические. И если не считать, что в ансамблевом финале оперы певица совсем немного недобрала объема и силы эмиссии, то эта интерпретация партии Минни – одна из самых впечатляющих, что мне когда-либо довелось услышать! И заключить это мне вовсе не помешало то обстоятельство, что я был не зрителем театра, а посетителем кинотеатра.
Автор фото — Кен Ховард
