Третье пришествие знаменитого немецкого баса в Москву
Сольный концерт знаменитого немецкого баса Ренé Пáпе, состоявшийся 9 марта в Большом зале Московской государственной консерватории в рамках III Международного фестиваля вокальной музыки «Опера априори», истинные меломаны, конечно же, пропустить никак не могли, хотя те же самые меломаны прекрасно помнят, что предыдущее выступление певца в Москве в Светлановском зале Международного Дома музыки в декабре 2014 года назвать удачным, скажем прямо, было нельзя.
На самом деле, нынешний визит этого исполнителя в Первопрестольную — по счету третий,
а его выступление в Большом зале консерватории — уже второе…
Так уж получается, что в каждый свой приезд в Москву, в том числе и в этот, певец с упорностью, достойной, возможно, лучшего применения неустанно исполняет у нас довольно продолжительный развернутый финал оперы Вагнера «Валькирия» («Прощание Вотана с Брунгильдой и заклинание огня»). И это, безусловно, замечательно!
В первый раз весной 2013 года сей хит был единственным представленным им номером: в качестве солиста певец принял тогда участие в открытии ежегодного Московского Пасхального фестиваля (Оркестр Мариинского театра, дирижер – Валерий Гергиев). В декабре 2014-го финал «Валькирии» стал единственным вагнеровским номером в программе из произведений Верди и Вагнера (Национальный филармонический оркестр России, дирижер – Чарльз Оливьери-Монро). Тот же финал явился завершающим номером анонсированной программы и нынешнего концерта (Государственный академический симфонический оркестр России им. Е.Ф. Светланова, дирижер – Йонас Альбер).
Этот концерт — второй концерт III фестиваля «Опера априори» — с изощреннейшим апломбом, легко совместившим несовместное, был назван «WAGNER BEL CANTO».
Понятно, что это была всего лишь чистейшей воды пиар-уловка.
Но кто знает, может быть, именно она и сработала, ведь по сравнению с упомянутым концертом в Доме музыки, энтузиазм публики, поспешившей на этот раз заполнить Большой зал консерватории, был существенно выше. Представленная вагнеровская программа, естественно, распалась на две большие части – оркестровую в чистом виде и вокально-оркестровую.
Оркестровая часть неожиданно стала довольно изнурительным испытанием для слуха, ибо ГАСО России во главе с абсолютно неизвестным в Москве маэстро из Германии в этот вечер интерпретировал Вагнера, в основном, одной краской – «громкостью».
И в начале концерта мы в полной мере ощутили это в торжественно-фанфарном антракте к III акту «Лоэнгрина». Вступление к «Тристану и Изольде» порадовало больше, хотя безупречно тонкой выделки оркестровых нюансов недоставало и этой интерпретации.
С прихотливым по динамике и темпоритму вступлением к «Нюрнбергским мейстерзингерам» как-то не задалось вообще:
собрать его воедино без музыкальных потерь маэстро Йонасу Альберу не удалось, но вступление к «Лоэнгрину», последний оркестровый номер программы, как и вступление к «Тристану и Изольде», в целом, оставило довольно приятное впечатление.
Что же касается самогó Рене Папе, то кроме фрагмента партии Вотана, на сей раз он представил вокальные зарисовки портретов Вольфрама фон Эшенбаха (сцену и песню о вечерней звезде из «Тангейзера»), Короля Марка (монолог из II акта «Тристана и Изольды») и Ганса Сакса (монолог из II акта «Нюрнбергских мейстерзингеров»).
Сегодня, когда об этом певце говорят как о «вагнеровском басе номер один», это опять же воспринимается лишь пиаром,
ибо столь категоричный эпитет у здравомыслящих меломанов всегда вызывает законную настороженность. При этом надо, конечно же, понимать, что на счету прославленного солиста Берлинской государственной оперы, одной большой сценой для которого давно стали самые известные и крупные музыкальные площадки мира, выдающихся творческих достижений действительно ведь немало!
Эти достижения в исполнительское оперное искусство нашего времени, несомненно, внесли существенный вклад, и покушаться на них у автора этих строк нет абсолютно никаких весомых оснований.
Однако если судить о сегодняшней вокальной форме певца на основании трех его выступлений в Москве, то форма эта далеко уже не безупречна.
Нет сомнений, актерская харизматичность певца по-прежнему высока, и не подпасть под его артистическое обаяние невозможно было и на этот раз. Вместе с тем, нельзя было не заметить, что голос певца звучал жестко, сухо, неполетно, с очень скупой, дозированной объемностью, с явными проблемами в верхнем регистре. И это действительно странно, ведь на сей раз речь идет именно об интерпретации музыкальной драмы Вагнера, а не, к примеру, «драматического бельканто» Верди с его совсем иной, более тонкой спецификой.
«Драматическое пение» на немецком языке, требующееся в музыкальных драмах Вагнера, – это для певца родное, уходящее корнями в национальную культурную традицию. И в этом репертуаре исполнителю «держать фактуру», казалось бы, намного проще, но
проблемы звучания голоса на mezza voce были слышны «невооруженным ухом» даже уже и в вагнеровском репертуаре.
Закономерно, что сцена и песня Вольфрама – образец раннеромантического творчества Вагнера, требующий от исполнителя также музыкального изящества и кантиленной ровности звуковедения, – впечатлили менее всего. Между тем, развернутые, продолжительные «драматические» монологи Короля Марка, Ганса Сакса и Вотана – это уже, собственно, «Вагнер в квадрате», квинтэссенция реформаторских исканий композитора, и с драматической мелодекламацией в этом репертуаре дела у певца обстояли намного лучше.
Сегодня при очень узкой эмиссии голоса исполнителя его звучание иногда просто тонет в оркестровых tutti, верхние ноты берутся сдавленно, фразировка, в целом, не округла, а за счет «проседания» полновесной середины контраст между piano и forte воспринимается чрезмерно резким.
К тому же, голос певца уже не отличается прежней выносливостью.
В каждом из трех исполненных им монологов это проявилось очень отчетливо: начиная их «бодро» и на подъеме, весь свой вокальный пафос к финалу номера певец, увы, терял. И всё же среди прозвучавшего в этот вечер вагнеровского репертуара финал «Валькирии» впечатлил больше всего, хотя интерпретация этого же фрагмента, исполненного певцом в Москве впервые (почти уже три года назад), вспоминается более яркой, музыкально ровной и психологически обстоятельной.
Сегодня, слушая Рене Папе в вагнеровском репертуаре, конечно же, отдаешь себе отчет, что имеешь дело с безусловным мастером своего дела,
но уже давно с его мастерством спорят вокальные проблемы, наметившиеся в голосе.
Процесс этот естественен и априори неизбежен для любого исполнителя, и никакие записи на CD или DVD – даже живые, а не студийные! – истинную картину звучания не воссоздадут. Именно поэтому и третье пришествие знаменитого немецкого баса с Первопрестольную для нас очень важно, ибо собственное мнение об артисте, не навязанное извне никакой рекламой, можно составить, лишь основываясь на статистике живых впечатлений.
После монографического Вагнера очень интересно и неожиданно было услышать пару бисов – французский (куплеты Мефистофеля из «Фауста» Гуно) и русский («Эй, ухнем!»).
Более четырех лет назад в цикле прямых трансляций из театра «Метрополитен-опера» Рене Папе был просто неотразим в партии Мефистофеля как артистически, так и вокально. Но это были впечатления хотя и «прямые», но не живые.
За четыре года много воды утекло, и живой французский бис из оперы Гуно с точки зрения вокала был уже явным компромиссом.
Но расчет делался на шлягер, а потому оказался верным.
Когда же под занавес программы певец из Германии «на ближних подступах» к Кремлю спел «Эй, ухнем!» пусть и с акцентом, но по-русски, пришедшей в экстаз публике, тут же забывшей обо всем на свете, не осталось ничего иного, как дружными рядами устремиться на автограф-сессию с исполнителем, весьма предусмотрительно устроенную организаторами фестиваля.
Фото: Ira Polyarnaya / Opera Apriori
