«Верди-гала»: благотворительный концерт в Большом театре России
Как бы Анна Нетребко сегодня ни пела, это, в сущности, уже и не важно. Когда главное дело сделано, когда «мегазвездой», едва ли не лучшей певицей мира (!) она давно уже «назначена», собственно, качество самогó вокала никого, как правило, и не волнует. Уточним, речь идет именно о том периоде карьеры певицы, который продолжается и по сей день (как считают многие – триумфально!). Это тот самый период, в начале которого певица вдруг почему-то решила, что отныне она – драмсопрано со всеми вытекающими из этого последствиями кардинального апгрейда своего оперного репертуара.
Начало безудержной эйфории примерно и совпало с началом этого периода. До этого было значительно спокойнее, сдержаннее, хотя лицом рекламной стратегии знаменитой швейцарской ювелирной и часовой фирмы «Chopard» певица стала значительно ранее. А по нашим сверхмедийным временам сей шаг в приобретении широкой известности и популярности – гораздо весомее и эффективнее, чем неустанные победы на ниве оперного творчества. А они ведь были! Плюс к этому «светские» новости, плюс телевидение и толстые глянцевые журналы – на популярность работает всё! И процесс, в который самая широкая публика с азартом вовлечена сегодня (та, что об Анне Нетребко не подозревала еще вчера), находится в самом разгаре! При этом негласно подразумевается, что метать критические стрелы в примадонну, или диву, каковой она безапелляционно названа на страницах буклета концерта «Верди-гала» в Большом театре, состоявшегося 26 ноября этого года, – не просто небывалая дерзость, а самое настоящее святотатство!
Любые сопоставления с прошлым довольно сомнительны и даже опасны, но так уж случилось, что вскоре (1 декабря) телеканал «Культура» показал новый документальный фильм «Maria by Callas» (2018) с абсолютно «кривым» переводом названия «Мария до Каллас» (а почему не «после», ведь искажение смысла, но в другую сторону, было бы аналогичным?). Слово «дива» в буклете «Верди-гала» задело, даже резануло именно по причине невольного сопоставления ситуации с главной оперной дивой XX века. Но ни в коем случае даже не пытаясь (!) сравнивать творческие пути обеих певиц (это явления абсолютно разных порядков), понимаешь, что сегодняшний безумный интерес в мире к имени Анны Нетребко с интересом к имени Марии Каллас практически коррелирует…
Тем не менее, во взгляде на феномен Каллас не всё так просто: наряду с эйфорией, разделяемой большинством, есть ведь и альтернативные точки зрения, которые, правда, в океане эйфории неизбежно тонут. Но как бы то ни было, слышать Каллас вживую автору этих строк, понятно, не довелось, а вот Анну Нетребко – довольно часто, причем самые оптимистичные воспоминания о ней связаны с тем периодом, когда она была скромной солисткой Мариинского театра и пела еще своим лирическим голосом, не прибегая к тому искусственному звучанию, что мы сегодня, по всей видимости, и должны считать за звучание сопрано драматического. И воспоминания именно о том времени – довольно светлые, позитивные…
До сих пор помнится, как великая Ирина Архипова, представляя на гала-концерте в Большом театре Анну Нетребко как лауреата I премии (1993) Международного уже на тот момент конкурса вокалистов им. М.И. Глинки, просила публику не напугать весьма застенчивую молодую исполнительницу своими аплодисментами. Это было в преддверии того, как певице своим тонким и неокрепшим еще на то момент лирическим голосом предстояло исполнить сложнейшую колоратурную арию Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта. Но обошлось – не напугали! А теперь – не то, теперь – иное, и уже публике впору пугаться той метаморфозы, что за все эти годы произошла с солисткой Мариинского театра, куда ее приняли сразу после победы на названном конкурсе.
Сегодня феномен Анны Нетребко невозможно отделить от массовой поп-культуры, и это раскололо публику на две неравные части – на ту самую широкую публику, о которой мы уже упоминали, и «узкий, страшно далекий от народа» круг меломанов. Впрочем, очарованных дивой сегодня можно найти и в их среде. Но как бы то ни было, двум противоборствующим лагерям по вопросу о феномене Нетребко друг друга не понять никогда. «А кто сегодня поет лучше, чем Нетребко?» – типичный, с оттенком явного превосходства, вопрос среднестатистического представителя широкой публики. «Да, пожалуй, и вправду никто, ибо ни у кого больше такого мощного, стратегически спланированного на века пиара просто и нет!» – типичный ответ ему оппонента, «далекого от народа». И на этом всё всегда и закачивается: говорить дальше попросту бесполезно – разговор заходит в тупик…
А между тем еще «поэт революции» Владимир Маяковский в свое время с пафосом удивлялся: «Послушайте! / Ведь, если звезды зажигают – / значит – это кому-нибудь нужно?» И впрямь, если имя Анны Нетребко сегодня способно собирать полные залы по заоблачным ценам, то в чем проблема? Если на предложение есть спрос – замечательно! Тем более что на сей раз организатор концерта – компания «Berin Iglesias Art» (эксклюзивный представитель Анны Нетребко и ее нынешней второй половины Юсифа Эйвазова в России, СНГ и странах Балтии) – вполне оправдала такие не просто высокие, а невероятно высокие цены на билеты тем, что концерт был благотворительным.
После его завершения основателю Благотворительного фонда «Арифметика добра», помогающего детям-сиротам в обретении себя в нашем непростом прагматичном мире, прямо на сцене Большого театра был передан чек на 4 миллиона рублей! И это тот редкий случай, когда благородная цель оправдывала затраченные публикой средства. Помнится, в связи с прошлым (февральским) концертом Нетребко – Эйвазова в Москве на сцене Концертного зала им. П.И. Чайковского примадонна весьма эффектно посетовала точно на такую же дороговизну билетов, смысл чего сводился примерно к следующему: если так будет и впредь, то больше не приеду! Тогда этот «крик души», естественно, вызвал «слезы умиления» всё той же широкой публики, но на сей раз благотворительный характер мероприятия места для подобного самопиара (а тогда это было не что иное, как самопиар), понятное дело, не оставил…
Итак, в день концерта в Большом театре партер и ложи ломились от публики, а в одной из лож второго яруса затерялся и ваш покорный слуга, каким-то чудом получивший аккредитацию в самый последний момент, но всей глубины своего счастья, как показало послевкусие от этого гала-концерта, так и не понявший. Но щедрость организаторов была оценена по достоинству, ибо акустика на втором ярусе существенно «оптимистичнее» и ярче, чем в партере и ложах элитного ранга. А на сцене расположились Государственный академический русский хор им. А.В. Свешникова (художественный руководитель и главный дирижер – Евгений Волков) и Государственный академический Большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского (художественный руководитель и главный дирижер – Владимир Федосеев). Место за дирижерским пультом занял итальянский маэстро Микеланджело Мацца – лицо для нас новое, но однозначно стóящее, толковое…
Хор, оркестр и дирижер создали весьма надежный музыкальный остов всего вечера. Хору достались финальные аккорды в стретте Манрико из «Трубадура» (Юсиф Эйвазов), «обязательный» хор плененных иудеев из «Набукко», сцена-дуэт Амнерис и Аиды, а также финал второго акта «Аиды» (специальная гостья вечера Долора Заджик, Анна Нетребко, Юсиф Эйвазов плюс солисты Большого театра России Эльчин Азизов, Николай Казанский и Владимир Комович). Чисто инструментальными пьесами в исполнении оркестра стали увертюра к «Силе судьбы» и вступление к «Аттиле». Всё – невероятно популярное, всё – тысячу раз слышанное, и ни к оркестру, ни к хору претензий не было абсолютно никаких!
Безусловно, услышать вживую легендарную американскую меццо-сопрано Долору Заджик было невероятно интересно, хотя ее ветеранский статус, ведь активная оперная карьера певицы осталась в прошлом уже давно, конечно же, настораживал. В связи с этим заявленные в программе хиты Эболи, два «крепких орешка» из оперы «Дон Карлос» – песенка первого и ария третьего актов, если иметь в виду итальянскую четырехактную редакцию, – сразу же вызвали сомнение: отважится ли она их исполнить? Не отважилась!
Тесситурно «убойная» ария Эболи была заменена песней Азучены из «Трубадура», а прелестной песенки Эболи с весьма непростой колоратурой вообще не было. Впрочем, выбор песни Азучены, для того чтобы показать драматизм, на который всё еще способна певица, и голос, тембр которого сегодня всё еще впечатляет, был идеальным. А сцена-дуэт Амнерис и Аиды (с Анной Нетребко) и финал второго акта из «Аиды», где требовались не только мощь, но и тонкие вокальные краски, и штрихи mezza voce, у гостьи совсем не прозвучали: едва слышные piano и громовые forte, а между ними – пропасть, разрыв ровности и музыкальной стройности вокальной линии, без которых, увы, всё было тщетно.
Еще двумя ансамблевыми номерами гала-вечера стали квартет из «Риголетто» (третий акт) и терцет из «Трубадура» (финал первого акта). Пожалуй, первый, представленный Анной Нетребко, Светланой Шиловой (солисткой Большого театра России, вышедшей вместо заявленной Долоры Заджик), Юсифом Эйвазовым и Эльчином Азизовым, не без иронии можно назвать «исполнением века»! Такое вряд ли когда еще услышишь вновь, притом что тонкое стилистическое чутье в этом номере по-настоящему обнаружила лишь одна Светлана Шилова. Много «пафоса» – но мало музыкальности! – нагнал и терцет из «Трубадура», исполненный этим же составом (естественно, за вычетом меццо-сопрано).
В силу лирической фактуры, от природы присущей голосу Анны Нетребко (с чистой лирикой давно распрощавшемуся, но к драматизму так и не приставшему), из дуэтных номеров у нее наиболее убедительно прозвучал финальный дуэт Дездемоны и Отелло из первого акта «Отелло» (с Юсифом Эйвазовым). Закономерно поэтому, что ни драматизма, ни музыкальной чувственности, ни психологической аффектации в сцене-дуэте Аиды и Амнерис ощутить заведомо не удалось: для дивы это был лишь эрзац интерпретации. И всё же наиболее неинтересные, рутинные впечатления как эстетической уязвимостью самих голосов, так и «проседанием» стилистической адекватности оставили тенор и баритон.
От Юсифа Эйвазова изрядно «досталось» речитативу и арии Рудольфа из «Луизы Миллер» (известному, но с трудом узнаваемому в его исполнении «артефакту бельканто» раннего Верди). Явно не повезло также арии и кабалетте (стретте) Манрико, хотя тенор поистине «героически» провел и повтор стретты, чего в наше время давно уже не приходится наблюдать даже в оперных постановках, то есть попытался взять на сей раз не качеством, а количеством! Его открытое и расфокусированное, тембрально сдавленное и резонирующее звучание – одна сторона проблемы, а безакцентная, «ватная», но с нарочитым «нагнетанием звучкá» манера вокализации Эльчина Азизова – другая. Ничем музыкально значимым порадовать это не смогло ни в монологе Яго из второго акта «Отелло», ни в музыкально-развернутом, роскошном, но сразу же утратившем всю свою роскошь дуэте Дона Карлоса и Дона Альваро из «Силы судьбы» (с Юсифом Эйвазовым).
Но главными оперными блюдами на музыкальном пиру, устроенном исключительно для широкой публики, конечно же, подразумевались сольные воплощения вердиевских героинь самóй Анной Нетребко. Ими стали ария Аиды из третьего акта одноименной оперы и ария Леоноры из финального акта «Силы судьбы». Честно пытаясь озвучивать нижний регистр (иногда удачно, иногда нет) и лишь искусственно подменяя то, что на сáмом деле и есть содержание драматизма в музыке, певица оба хита исполняла «разными голосами», что неизбежно приводило к «микроколлапсам» кантилены и стиля. И лишь ария Леоноры, в силу ее «мелодической распевности», эрзацем на сей раз, к счастью, не стала…
Фото предоставлено пресс-службой Berin Iglesias Art
