К выходу дебютного аудиоальбома Зои Петровой
Впервые на страницах нашего интернет-портала с оперной певицей Зоей Петровой мы встретились четыре года назад, и поводом для той несколько неожиданной, но необычайно интересной встречи послужила премьера двух цветаевских вокальных циклов «Марина» и «Поэт» Александра Журбина. Они прозвучали в оригинальной версии для аккомпанирующего фортепиано, и его партию исполнила Анастасия Егоренкова. Солистке Зое Петровой на тот момент было всего 23 года, но в интерпретации певицы уже тогда проступили творческая зрелость и понимание тонкой образности цветаевской поэзии. А сегодня получив прекрасное академическое образование у заслуженной артистки России, солистки Большого театра Ирины Павловны Рубцовой, Зоя Петрова убедительно заявляет о себе как о композиторе. Этой осенью вышел дебютный аудиоальбом певицы «Баллады о любви и смерти». В нём она предстала не только как исполнительница и автор музыки девяти песен, но и автором слов шести из них, так что первый вопрос к Зое Петровой – об этом. Об ее новой работе, необычайно важной в концептуально-творческом аспекте. О новой работе, раскрывшей музыкантскую индивидуальность артистки еще одной яркой творческой гранью…
– Зоя, расскажите нашим читателям, как родилась идея этого проекта? Что в нём как певица и композитор вы посчитали важным сказать слушателям?
– Этот альбом создавался довольно долго: на девять треков ушло четыре года. Все его композиции исполнены замечательным московским мультиинструменталистом Евгением Вороновским, а оригинальную обложку сделал московский художник Нестор Поварнин. И это было прекрасное время, а первым записанным треком стала песня на мои слова «Была любовь». Конкретной линии выстраивания альбома на первых порах еще не было: она определилась в процессе работы чуть позже. Поначалу всё, что делалось, было связано с какими-то моими личностными моментами. Песня «Неизвестность» также на мои слова, к примеру, была посвящена моей рано ушедшей бабушке, с которой мы были очень близки. Она была человеком творческим, шила все мои детские костюмы, ходила на все мои концерты. Особенно помню белое платье, которое специально было сделано ею для моего выступления в Камерном зале Московского Дома музыки после присуждения мне звания лауреата на конкурсе «Серебряный голос». Мне было тогда 13 лет…
Это была одна эмоция. Другая, выраженная в песне «Мама», связана с моей любимой мамой. Она живет в Москве, она – мой большой друг и вдохновение, моя опора с детства. Именно мама впервые привила мне интерес и любовь к музыке, отдав меня в музыкальную школу в надежные руки прекрасного педагога Ларисы Юрьевны Абрамовой… А в таких композициях, как «Сероглазый король» на слова Анны Ахматовой и «Баллада о любви и смерти» на слова Валерия Брюсова, моей целью было создать развернутые симфонические картины со сложной четырехчастной музыкальной формой, в чём-то даже тяготеющей к мини-опере. Здесь мне намеренно захотелось уйти от песенности с куплетно-припевной структурой – того, как это сделано, к примеру, в композиции «Была любовь», похожей больше на городской романс.
В вокальной миниатюре «Сероглазый король» отражена история любви Ахматовой и связанные с этим ее внутренние переживания. А «Балладу о любви и смерти», которую я стремилась сочинить в узнаваемо русском стиле, я мыслила такой композицией, при прослушивании которой воображение каждого рисовало бы образы могучих русских богатырей с картин Виктора Васнецова и просторы бескрайнего русского поля. Мне очень хотелось, чтобы веяло чем-то архаично средневековым – забытым и величественным. А открывающий альбом трек «Ели» также на мои слова – это тоже нечто среднее между песней и романсом, изображение картины природы: ели, дождь, шорох деревьев, туман и человеческий голос как проводник между настоящим и прошлым…
То есть все композиции альбома – музыкально разные. И в «Сероглазом короле», и в «Балладе о любви и смерти», замечу, никакой электроники в аккомпанементе нет – есть только естественные голоса инструментов. Но меня очень сильно вдохновляет творчество современной поэтессы Веры Полозковой, и «Фатум», композиция на ее слова, вошедшая в альбом, активно использует приемы современной электронной музыки. Электроника также добавлена у нас в композиции «Ели» и «Была любовь». Так что в каждом отдельном треке задачи аранжировки решались в конкретном музыкальном ракурсе. А трек «Нелюбимые» (снова на мои слова) в жанровом аспекте ближе к эстетике киномузыки 60-х годов.
Последняя композиция альбома «Реквием» (также на мои слова) записана совместно с тенором Андреем Даниловым, который с сезона 2019/2020 – после победы в 2018 году в Москве на Международном конкурсе теноров «Хосе Каррерас Гран-при» – присоединился к ансамблю солистов «Дойче Опер» и теперь живет в Берлине. И я чрезвычайно благодарна ему за то, что он, тут же откликнувшись, согласился помочь и великолепно спел. В этом совместно исполненном треке женское и мужское начало сливаются воедино, и от лица двух вокалистов молитвенное заклинание «Бог, храни на гребне мою дочь!» звучит настойчивым призывом. Рисуется мистико-мифологическая картина о двух романтических влюбленных на волнах, давших друг другу обет нерушимой верности, и мне хотелось обыграть образ женщины, вышедшей из моря, как Венера (по-гречески Афродита) вышла из пены морской на известной картине Сандро Боттичелли «Рождение Венеры».
– Где вы записывали этот альбом?
– Все треки, за исключением последнего, записаны в Москве, а «Реквием» совместно с Андреем Даниловым – в Берлине. В Берлине живет мой молодой человек, и в течение полугода – весь период карантина – я также находилась в Берлине. Но здесь живут и мои родственники, с которыми наши корни объединены одной семьей с известной фамилией Гиппиус. Кстати, первый их выходец с этой фамилией – из немецкого городка Плау-ам-Зее. Так что всё далеко не просто и даже символично. Вот они, немецкие корни! И вот он, финальный трек, записанный на немецкой земле! Находясь в Берлине в период карантина, я и подумала: раз до Москвы не доехать, то почему бы альбом не закончить здесь? Я стала искать тенора, и оказалось, что Андрей живет недалеко от меня. Вот так всё и сложилось…
– Верно ли, что тексты шести песен вы создавали именно в расчете на альбом? И по какому принципу они были дополнены текстами других авторов?
– Всё верно: тексты шести песен создавались для этого альбома целенаправленно. А что касается еще трех, то, конечно же, выбор на них пал далеко не случайно. Я всегда была большой поклонницей Ахматовой, хотя по жизни так уж складывалось, что чаще пела Цветаеву. Однако обожаю их обеих, и мне всегда хотелось написать музыку на стихи Ахматовой. Я выбрала «Сероглазого короля» только потому, что это стихотворение, на мой взгляд, – особенное, ведь в нём отражена ее судьба, как я уже говорила, история любви. Каждый трактует это, естественно, по-своему, и я тоже делаю это в своем особом ключе.
Именно эта композиция неожиданно навела меня на мысль, как хорошо было бы исполнить целый альбом под аккомпанемент симфонического оркестра, ведь для этого всё есть – все партитуры написаны! При этом оркестр хорошо было бы привлечь в качестве аккомпаниатора театрального перформанса. Думаю, что театрализация альбома могла бы стать очень даже интересной, ведь его сюжетная конструкция к этому располагает. Я имею в виду идею гипотетического моноспектакля в классическом зале с вокальной партией, которую при живом звучании симфонического оркестра я бы взяла на себя. В перформанс я бы еще привлекла видеоинсталляцию и визуальный пласт хореографической пластики, чтобы получилась небольшая, драматически действенная театрализованная история…
Цель включить в альбом только собственные стихи я вовсе не преследовала. Я также уже говорила, что очень люблю поэзию Веры Полозковой. Она безумно сейчас популярна, она пишет прекрасные пронзительные тексты, многие из которых я знаю. «Фатум» – один из моих «фаворитов», но открыла я его для себя, можно сказать, случайно. И так бывает часто: ты не специально подбираешь музыку к понравившемуся тебе тексту, а читая стихи один за другим, вдруг находишь в них три заветных строчки, которые вдруг сами рождают мелодию, от которой ты, естественно, в своем замысле и отталкиваешься. Именно так и было с «Фатумом». А скрепляющим стержнем всего альбома стало стихотворение Валерия Брюсова: его «программность» собрала всю вокальную конструкцию в единое целое.
– Так ведь слегка измененное название стихотворения Брюсова «Баллада о любви и смерти» в итоге как раз и дало название всему альбому! И хотя бы поэтому его, в принципе, даже можно назвать балладным циклом. А можно ли этот альбом песен-баллад назвать вокальным циклом в привычном понимании?
– Безусловно, да! Ведь сквозная идея, заложенная в самóм названии альбома «Баллады о любви и смерти», определенно, дает повод к этому. Как бы ни банально всё это звучало, сквозная идея моего цикла-альбома лежит в плоскости вечных, непреходящих ценностей бытия. Эти вечные ценности – отношения между людьми. Эти ценности – спутники жизни человека от его рождения до смерти. Уже в начале цикла в установочной композиции «Ели» возникает мысль о том, что жизнь человека преходяща, а ели как символ природы вечны. Когда один человек уходит в небытие раньше, другой, любящий его, провожает ушедшего в последний путь, но со временем также уходит в небытие вслед за ним, а ели остаются навечно. Вот она, философия вечности в преломлении жизни, любви и смерти…
В этой философии тема семьи и любви, возникающая в композициях «Неизвестность», «Мама» и «Реквием», одной из вечных и неотъемлемых составляющих проступает на фоне общечеловеческих коллизий с жизненными трагедиями и драмами, потерями и духовными обретениями, которые несут композиции «Фатум», «Нелюбимые» и «Была любовь». Тема семьи и любви – вечная философская тема! – мощно проступает на фоне общечеловеческих коллизий, прокладывающих предначертанный земной путь, если прибегнуть к поэтической формуле Брюсова, через «Любовь и Смерть, Смерть и Любовь». Предначертанным путем человек проходит в композициях «Сероглазый король» и «Баллада о любви и смерти»…
– На сей счет не могу с вами не согласиться… Между тем, слушателям сегодня доступен только виртуальный релиз альбома: в интернете он появился 14 сентября 2020 года. А планируется ли выход альбома на CD, то есть на привычном цифровом носителе, который можно было бы подержать в руках?
– Действительно, в настоящий момент альбом доступен лишь на интернет-платформах. Это и SoundCloud, и iTunes Store, и Яндекс Музыка, и Spotify и целый ряд других. Но для презентации небольшим тиражом (возможно, порядка всего двухсот экземпляров) я планирую издать альбом и на компакт-диске. Презентация альбома в Москве, на которой мне очень хотелось бы спеть его вживую под аранжированную минусовку, запланирована на 1 ноября в Клубе «Высоцкий», однако в условиях пандемии ничего загадывать сегодня нельзя. Если эпидемиологическая ситуация из-за COVID-19 не даст провести презентацию в намеченный срок, мы всё равно, как только это будет возможно, ее проведем. Пусть даже это случится и не так скоро, но презентация альбома состоится непременно!
– В прошлом году две композиции из вашего альбома – «Мама» на ваши слова и «Фатум» на слова Веры Полозковой – на Международном конкурсе композиторов и аранжировщиков имени Исаака Дунаевского получили премию «За оригинальное стилистическое решение в жанре “Песня”». А возможно ли исполнение песен этого альбома в рамках живого вокального вечера в сопровождении фортепиано?
– Создавая изначально партитурную версию альбома, я стремилась к тому, чтобы его аккомпанемент звучал по-современному, вызывая яркие, «зримые» ассоциации. Таков был замысел, но должна сказать, что в прошлом году с двумя композициями из этого альбома – это были «Ели» и «Неизвестность» – я стала лауреатом Второй премии Международного конкурса молодых исполнителей-композиторов имени Оскара Ридинга в городе Целье, что в Словении. К тому конкурсу я и сделала переложения для фортепиано и скрипки, ведь по регламенту композиторы должны были исполнять свои произведения сами. Я пела, партию фортепиано исполнял концертмейстер, а партию скрипки – известная в Словении русская скрипачка и педагог Инга Улокина. После конкурса обе песни в том же переложении – и тоже с Ингой Улокиной – я спела в Словении в городе Рогашка-Слатина в Зале отеля с тем же названием: в нём когда-то выступал Ференц Лист, и этот Зал носит теперь его имя.
Сегодня фортепианные переложения всех треков альбома у меня, конечно, имеются, и поэтому исполнение всего цикла в формате вокального вечера возможно. На мой взгляд, переложение для фортепиано, если сопоставить его с версией для фортепиано и скрипки, добавляющей в аккомпанемент новые звуковые тембры, представительно не менее и также абсолютно самодостаточно. А если говорить об оркестровых партитурах, то оригинальную партитуру моего альбома можно, если в этом возникнет необходимость, переложить и для камерного оркестра. Раз речь зашла о конкурсах по композиции, не могу не упомянуть, что в прошлом году я стала и лауреатом Международного конкурса музыкантов-исполнителей и композиторов «Романтизм: истоки и горизонты» памяти Елены Гнесиной в Москве, а в мае нынешнего года на том же сáмом Международном конкурсе имени Оскара Ридинга в Словении – лауреатом Первой премии за опус для симфонического оркестра под названием «Вокализ» с сольными партиями для вокального голоса и скрипки. Это мое произведение запланировано теперь к исполнению в Любляне Оркестром Словенской филармонии.
– А какая еще ваша музыка, кроме уже названной, звучала за рубежом?
– Опус «Оммаж Вивальди» был специально написан для Международного фестиваля камерной музыки «Musica Maxima». Он ежегодно проходит в Хорватии (в Загребе), а его художественный руководитель – российский дирижер и скрипач Максим Федотов. Меня пригласили на этот фестиваль в качестве композитора в прошлом году, и мое произведение исполнял Загребский камерный оркестр. Оно необычно тем, что в нём есть и партия голоса, и декламация, и даже партия губной гармошки, которую я исполняла сама, то есть играла и пела одновременно! А другое мое сочинение «Времена года» прозвучало в исполнении струнного оркестра на Международном музыкальном фестивале «Arsana» в словенском городе Птуе.
Был у меня и специальный заказ из Австрии от Симфонического оркестра Граца. Мне ставилась задача создать опус в испанском стиле, и на это отводилось два месяца. Свою двухчастную композицию я назвала «Ночь в Барселоне». Она была исполнена в мае прошлого года, и в первой ее части в оркестре солировала скрипка, а во второй добавлялся еще и вокальный голос. В прошлом году мои «Времена года» также прозвучали в Любляне на сцене Словенской филармонии в исполнении ее Камерного оркестра. Композицию не бросаю и в данный момент: между прочим, работаю сейчас над сочинением для трио сопрано, и это связано с темой пандемии COVID-19, однако в голове уже зреет вокальный цикл для тенора. В последнее время много музыки пишу на английские тексты, и, возможно, мой следующий вокальный альбом будет уже англоязычным…
– Планов у вас просто громадьё! А теперь, когда с композиторским аспектом мы разобрались, давайте переключимся на вокальный, однако вернемся чуть назад. В сезоне 2017/2018, еще учась, вы проработали солисткой Самарского театра оперы и балета. Что вы там успели спеть, и каким это стало для вас опытом?
– Действительно, я проработала там по контракту один сезон, совершенно официально попав туда через прослушивание. На него меня сагитировала моя подруга, меццо-сопрано Анастасия Вечёркина, которая много партий в этом театре поет и по сей день. Несмотря на то, что я всё время «путешествовала», что не сидела на месте, а уезжала и возвращалась, за год я всё же успела там попеть. Я спела партии Царевны Ксении в «Борисе Годунове» Мусоргского и Мадемуазель Зильберкланг в «Директоре театра» Моцарта. Готовила еще Царевну Лебедь в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова и Памину в «Волшебной флейте» Моцарта, но, к сожалению, из-за разъездов и гастролей спеть их не успела.
Тем не менее, тот год в Самаре был очень интересным, ведь в живой и бурный рабочий процесс стационарного оперного театра я впервые смогла погрузиться изнутри. Каждый день у нас были уроки с концертмейстером, спевки, репетиции. Мне довелось встретиться с интересными дирижерами и режиссерами, и для меня это было очень важно! При этом работу в театре я как-то ухитрялась сочетать и с учебой в Москве, и с конкурсами, и с гастролями. Но сочетать всё это, как я уже сказала, удавалось не всегда, ведь две партии, которые я потенциально могла бы в этом театре спеть, я так и не спела. Артист всегда стоит перед выбором, и это одна из примет его неспокойной жизни.
– Сейчас все творческие карты всех артистов нещадно спутала пандемия, но до этого с концертами и творческими проектами вы регулярно появлялись в Москве, много ездили и по России, и по всему миру. Но, как выяснилось, теперь вы живете от нас далеко – в Братиславе. Как вы оказались в Словакии? Что привело вас туда?
– Привели два фактора: возможность продолжения учебы и предложение интересной работы. Высшее вокальное образование, полученное в Москве, – тот незыблемо прочный базис, который останется со мной на всю жизнь, однако я решила двигаться дальше, и в Словакии обучаюсь сейчас по двум направлениям. Одно из них – магистратура по вокалу. Другое – бакалавриат по композиции. А работа – это проекты с Симфоническим оркестром Словацкого радио в Братиславе. С этим оркестром в сентябре нынешнего года должна была состояться серия студийных записей, но из-за пандемии всё перенесено на февраль следующего года. Запланированы были записи «Травиаты» Верди, «Ромео и Джульетты» Гуно и «Волшебной флейты» Моцарта, в которых я соответственно должна была петь Виолетту, Джульетту и Царицу ночи, и вот теперь с нетерпением жду, когда же всё это, наконец, осуществится. Сотрудничество с этим оркестром сложилось у меня довольно плотное, и я очень надеюсь не только на проекты в феврале следующего года, но и на продолжение в будущем.
Огромной творческой удачей считаю также то, что судьба свела меня потрясающим словацким дирижером Петером Валентовичем. Его высоко ценит выдающаяся мастерица бельканто Эдита Груберова: на протяжении последних лет она постоянно приглашает его в свои проекты. Я же впервые встретилась с ним в прошлом году на фестивале «Allegretto Žilina» в Словакии, и там под его управлением пела в сопровождении Симфонического оркестра Словацкого радио. Совсем недавно, в сентябре, мне довелось выступить с маэстро в Чехии на Международном музыкальном фестивале Леоша Яначека в Остраве: туда ехала из Берлина, а оттуда возвращалась уже в Братиславу. На этот раз я пела в сопровождении Филармонического оркестра Яначека в Доме культуры Остравы – на родной базе оркестра, и это был совместный с бас-баритоном Густавом Белачеком оперный гала-концерт.
– А какую музыку вы поете сейчас больше – оперную или камерную?
– Да сразу ведь и не скажешь! Оперную музыку я очень люблю, но и камерную люблю не меньше! Она мне невероятно близка еще с детства, когда двенадцать лет назад в Санкт-Петербурге на II Международном конкурсе юных вокалистов Елены Образцовой я впервые спела номера из вокального цикла Мусоргского «Детская» и романс Свиридова «Осенью». Я получила тогда I премию по второй возрастной группе, и воспоминания о том прекрасном времени мне, конечно же, очень дóроги. А в прошлом году особо памятный мне концерт камерной музыки состоялся во Франции в Salle des fêtes de Modane среди альпийских ландшафтов местечка От-Морьен-Вануаз (Haute Maurienne Vanoise). Мне тогда аккомпанировал известнейший итальянский пианист Джованни Беллуччи, и этот концерт прошел в рамках основанного им фестиваля «Les Rencontres Artistiques» («Артистические встречи»), который маэстро возглавляет в качестве художественного руководителя.
А в ближайшей перспективе 7 ноября (если только не помешает пандемия, и я смогу приехать в Москву) в «Геликон-Опере» на гала-концерте в рамках V Большого юбилейного фестиваля Александра Журбина «Серьезно и легко!» я должна исполнять вокальный цикл юбиляра для высокого голоса и фортепиано «Три мадригала» на слова Уильяма Шекспира. Кстати, хочу заметить, что премьерное исполнение двух цветаевских вокальных циклов «Марина» и «Поэт» Александра Журбина, состоявшееся в Доме-музее Марины Цветаевой в Москве четыре года назад, получило еще и продолжение. Оба цикла затем прозвучали сначала в Московском Доме композиторов, а после этого – за рубежом в Квартире-музее Марины Цветаевой в Париже (точнее – в парижском предместье Ванв на улице Жан-Батиста Потена). То, что это квартира Цветаевой, случайно обнаружил француз Флоран Дельпорт, купивший ее и на тот момент о Цветаевой вообще ничего не знавший. Теперь же он – Президент Ассоциации Марины Цветаевой и фанатичный поклонник ее творчества, специально даже выучивший русский язык! При поддержке Правительства он и сумел превратить эту парижскую квартиру Цветаевой в ее Квартиру-музей.
А с необыкновенно чутким и трепетным дирижером Петером Валентовичем, так как он еще и потрясающий пианист-аккомпаниатор, есть планы сделать в Братиславе камерные концерты, то есть вокальные вечера, в которых будет звучать музыка Дебюсси, Шуберта и, возможно, каких-то еще композиторов, но пока мы говорили об этих двух. При этом мне очень хотелось бы также исполнить и программу, посвященную романсам Рахманинова. Так что сказать вам, какой репертуар пою сейчас больше – оперный или камерный, – не могу. Пою и одинаково люблю и то, и другое. И если пою оперную музыку, то делать это предпочитаю, конечно же, с оркестром.
– К какому репертуару вы тяготеете в опере, и привлекают ли вас современная оперная музыка?
– Свой певческий голос я отношу к лирической колоратуре: это и определяет оперный репертуар. Я очень люблю Моцарта и много его пою: без музыки Моцарта не обходится ни один мой концерт. Привлекает меня, безусловно, и романтическая, лирическая музыка, оперы французских композиторов. Я хорошо владею французским и эту музыку стараюсь петь как можно больше. И, конечно же, я просто безумно люблю бельканто и могу сказать, что, как и без Моцарта, без бельканто также не обходится ни один мой концерт. Я обращаюсь и к раннему бельканто Беллини, и к особому по своей музыкальной природе бельканто Россини, и к более «драматичному» бельканто Доницетти, и к более плотному позднему бельканто Верди. Так что в итальянском оперном репертуаре нахожу для себя поистине необъятное вокальное раздолье! Но мне также очень нравится и то, что для моего типа голоса написано в опере Рихардом Штраусом, например, совершенно фантастическая партия Цербинетты в «Ариадне на Наксосе». А в русском оперном репертуаре меня всегда привлекала музыка как Римского-Корсакова, так и Прокофьева.
Что же касается современной оперы, то я всегда выступаю за то, чтобы она была и развивалась, чтобы смело экспериментировала по линии всевозможных перформансов. Мне как композитору всегда очень импонирует, когда опера – не просто опера, а звучащая театрализованная инсталляция, привлекающая необходимые для исполнения современные сценические и композиционные возможности. У меня, кстати, был интереснейший опыт встречи с музыкой молодого композитора Полины Коробковой, которая живет и учится сейчас в Цюрихе. Я спела ее совершенно безумную композицию, где наряду с привычным использованием вокальных тембров дело доходило до совершенно иного по своей природе звукоизвлечения. И такие новации я тоже приемлю. Главное, чтобы они, как в этом случае, были оправданы самóй авторской идеей и сполна убеждали в музыкальном аспекте.
– Мы довольно много говорили о ваших зарубежных ангажементах последнего времени, но, уверен, вспомнили не всё. Может быть, сделаем попытку вспомнить что-нибудь еще?
– Попробуем, и сразу же назову большое турне – 22 концерта – по Японии, Южной Корее и Китаю с Венским вальсовым оркестром (Wiener Walzer Orchester), в которое меня пригласили в качестве солистки. Оно состоялась в декабре-январе на переломе сезона 2019/2020. В числе известных больших залов, в которых мы выступали в Японии, могу назвать Tokyo Opera City Hall, Osaka Symphony Hall и Okayama Symphony Hall, а в Южной Корее – Lotte Concert Hall. Из оперных концертных проектов могу еще также вспомнить исполнение партии Мюзетты в «Богеме» Пуччини на «Music Fest Perugia» – на фестивале в итальянском городе Перудже. На этот проект был ангажирован знаменитый чешский оперно-симфонический оркестр под названием «Virtuosi Brunenses» («Брненские виртуозы»), с которым я не раз выступала и в других проектах. В августе нынешнего года должна была состояться постановка «Волшебной флейты» Моцарта на открытой арене в швейцарском городе Шаффхаузене, и в ней я должна была петь Папагену, но теперь этот проект, задуманный с расчетом на турне по Швейцарии и Германии, из-за пандемии COVID-19 перенесен на август 2021 года.
– Давайте вспомним и проекты в России последнего времени…
– Свое Отечество стараюсь не забывать, и в ноябре прошлого года я участвовала в поездке по Уралу. Концерты, в которых выступили я и сопрано Мария Сбогова, а партию фортепиано исполнила Лана Македон, прошли тогда в Филармониях Челябинска и Уфы, а также в городах Сатке и Златоусте. В программе нашего тура, посвященного 125-летию восшествия на всероссийский престол императора Николая II и 155-летию со дня рождения великой княгини Елизаветы Фёдоровны, звучали романсы, которые любили и пели в царской семье. На мой взгляд, проект сложился очень интересный. Он имел успех, и его ждет итальянское продолжение: в 2021 году он будет представлен в Риме.
А в конце ноября прошлого года прошел необычный для Москвы концерт в Малом зале консерватории. Это был авторский вечер современного испанского композитора Хуана Симарро, в котором звучала разная музыка в исполнении разных музыкантов, в том числе и его самогó. Я же исполняла его довольно симпатичное сочинение «I just want to cry» для сопрано, фортепиано и струнного ансамбля. Вместе с замечательной скрипачкой Полиной Борисовой в прошлом году мы дали концерт в Рязанской филармонии. С ней же в сезоне 2018/2019 году мы выступали в Москве – в Российском национальном музее музыки и в Концертном зале «Царицыно».
– На вашем счету было немало международных вокальных конкурсов. Какую роль они сыграли в вашей творческой судьбе, и какие памятны больше всего?
– Всех с ходу и не упомнить, однако конкурсы для молодых исполнителей, безусловно, важны. Это всегда азарт состязания, и это всегда проверка себя на прочность, на нервное напряжение, на выносливость. Но мой последний конкурс – и он принес мне I премию на родине Россини – оказался довольно спокойным, так как в нынешнем году из-за пандемии проходил в режиме онлайн. Речь идет о XVII Международном музыкальном конкурсе города Пезаро (Concorso Internazionale Musicale Città di Pesaro), а отправленной на него видеозаписью стала исполненная мной ария Лакме из одноименной оперы Делиба.
Отмечу также Международный конкурс вокалистов Микулаша Шнайдера-Трнавского в Словакии, проходящий в городе Трнаве, на котором среди женских голосов я получила II премию. Вспомню и Международный вокальный конкурс Яна Кепуры в Польше, который проходит в городе Крынице-Здруе и который принес мне III премию. Прошлой осенью я также стала лауреатом Американского международного чешского и словацкого вокального конкурса (American International Czech & Slovak Voice Competition), который проводится на базе Университета Висконсина в Грин-Бее. По его регламенту одно чешское или словацкое камерное сочинение исполняется на втором и третьем турах, и одна чешская или словацкая оперная ария – на третьем туре. Так что этот конкурс оказался чрезвычайно интересным!
Звание лауреата я также получила в Санкт-Петербурге на Международном конкурсе вокалистов Бориса Штоколова, а детскими восторгами от Международного конкурса юных вокалистов Елены Образцовой я с вами уже поделилась. Упоминала я и о лауреатстве на детском конкурсе «Серебряный голос». Помимо этого в свое время я была отмечена и по линии Благотворительного фонда Владимира Спивакова «Новые имена». Так что молодым начинающим певцам на вокальных конкурсах, дающих необходимую творческую закалку, показывать себя непременно надо!
– И последний вопрос. Как у концертирующей оперной певицы и композитора Зои Петровой хватает времени, сил и творческого запала одновременно на оперу, камерное исполнительство и сочинение музыки?
– Учиться на двух музыкальных отделениях и постоянно «пропадать» на гастролях, конечно, непросто. И особенно насыщенным в отношении выступлений стал прошлый год, когда состоялось длительное азиатское турне, была одержана победа на очень важном для меня конкурсе в Америке, а в Чехии исполнено внушительное количество концертных программ. Безусловно, это далеко не просто! И всё же, помогая творчески переключаться между разными видами деятельности, одно органично дополняет другое.
Исполнение музыки – это одна стихия, а сочинение музыки – совсем ведь другая! И как хорошо, когда ты имеешь представление о том, как писать вокальную музыку. Я знаю, как певец дышит, как достигает необходимого результата и как этого результата ему удобнее всего достичь. А иные молодые композиторы о певцах и его проблемах порой просто даже и не думают! Но я уже «потихоньку» начала преподавать вокал: учеников у меня сейчас достаточно, и навыки композиции в этом деле мне очень помогают. Да и сам процесс преподавания мне нравится, так что перспектива когда-либо «стать профессором», меня, определенно, лишь вдохновляет. А преподавание вокала, несомненно, помогает и в собственном пении, и в композиции, ведь когда внутреннее музыкантское представление о вокале у тебя есть, писать вокальную музыку намного проще!
Дизайн обложки аудиоальбома – Нестор Поварнин
Фото – из личного архива Зои Петровой
