Балет в одном действии на музыку Франсуа Гранье. Автор либретто и балетмейстер Ж. Новерр.
Первое представление: Лион, 1759 г.
Действующие лица:
Чужестранец Дорваль. Дикари. Клервиль и Констанс, влюбленные. Амур. Зенеида. Нимфы. Игры. Утехи. Зефиры.
Действие происходит на морском берегу острова ми-зогинов. Несколько деревьев, неведомых в наших широтах, украшают этот остров. По одну сторону сцены виден древний алтарь, воздвигнутый божеству, которому поклоняются туземцы; над жертвенником — изваяние мужчины, вонзающего кинжал в грудь женщины. Жители этого острова — жестокие дикари: у них есть обычай приносить в жертву своему божеству всех женщин, имевших несчастье быть выброшенными на этот берег. Закону этому обязан подчиниться любой мужчина, спасшийся из пучины, даже если он чужестранец.
Начинается обряд посвящения некоего чужестранца, спасшегося после кораблекрушения. Его подводят к алтарю, о который опираются два первосвященника. Группа туземцев с палицами в руках окружает алтарь, производя различные военные упражнения, в то время как остальные островитяне приветствуют вновь обращенного обрядовой пляской. Чужестранец вынужден торжественно поклясться, что вручаемое ему оружие он употребит на то, чтобы предать смерти первую же женщину, которую жестокая судьба выбросит на этот остров. Едва произносит он первые слова этой ужасной клятвы, заставляющей его внутренне содрогаться (хотя в душе своей он и дает обет не подчиняться велениям нового бога, законы которого вынужден принять), как обряд прерывается громкими криками, возвещающими появление в море челнока, вздымаемого бурными волнами. Туземцы оживленной пляской выражают свою жестокую радость, предвкушая новые жертвы. Приближается шлюпка, в ней — женщина и мужчина, воздевая руки к небу, молят о помощи. Дорвалю кажется, что он узнает в этих людях сестру и друга. Он вглядывается; сердце его наполняется надеждой и страхом. Наконец он видит, что шлюпка вне опасности, и. предается бурному восторгу, но радость его тут же омрачается мыслью о том, в каком страшном месте он находится, и она сменяется унынием и скорбью. Радость, которую он изъявлял вначале, обманула туземцев, заставив их вообразить, будто он сделался усердным и непоколебимым приверженцем их законов. Тем временем Клервиль и Констанс пристают наконец к берегу.
Смертельный ужас еще запечатлен на их лицах, они едва решаются открыть глаза, их растрепанные волосы свидетельствуют о только что пережитом потрясении, мертвенная бледность обличает страх перед тысячекратно представлявшейся им гибелью, которой они все еще продолжают страшиться. Но каково их удивление, когда они попадают в чьи-то жаркие объятия и узнают Дорваля! Они едва верят глазам своим, все трое не в силах оторваться друг от друга, счастье переполняет их, они выражают его проявлениями чистейшей радости, они обливаются слезами, свидетельствующими о различных чувствах, которыми охвачены их сердца.
Но вот все меняется. Один из дикарей протягивает Дорвалю кинжал, приказывая ему пронзить грудь Констанс. Дорваль, возмущенный жестоким приказом, хватает кинжал и готов уже поразить мизогина, однако Констанс, вырвавшись из объятий своего возлюбленного, отводит удар; в эту минуту дикарь выхватывает у Дорваля кинжал и пытается заколоть ту, которая только что спасла ему жизнь. Но Клервиль останавливает руку коварного и вырывает у него орудие смерти. Дорваль и Клервиль, возмущенные жестокостью и бесчеловечностью островитян, обвивают Констанс руками, заслоняя ее собой; тела их служат преградой жестокости врагов, а возбужденные, сверкающие гневом взоры словно бросают мизогинам вызов. Те, взбешенные сопротивлением, приказывают вооруженным палицами дикарям вырвать жертву из рук двух чужестранцев и притащить ее к алтарю. Воодушевленные опасностью, Дорваль и Клервиль обезоруживают двух злодеев; молодые люди яростно и отважно сражаются, то и дело бросаются они к Констанс, ни на миг не спуская с нее глаз; та в отчаянии, она вся трепещет, страшась потерять двух одинаково дорогих ей существ. Первосвященники с помощью нескольких дикарей набрасываются на нее и влекут к алтарю; собрав все свои силы, Констанс вступает с ними в борьбу: выхватив кинжал у одного из первосвященников, она наносит ему удар и, воспользовавшись этим мгновением, бросается в объятия возлюбленного и брата; дикари оттаскивают ее от них. Она вновь вырывается и бросается к Дорвалю и Клервилю. Будучи не в силах больше сопротивляться численному превосходству врагов, полумертвые, обессиленные, молодые люди становятся добычей островитян, которые заковывают их в цепи. Констанс влекут к подножию алтаря, этого престола варварства. Рука уже занесена, удар готов поразить ее, но тут появляется Амур, покровитель всех влюбленных; с помощью чародейства он останавливает руку первосвященника; все обитатели острова внезапно застывают на месте. Этот переход от бурных движений к полной неподвижности производит сильнейшее впечатление: Констанс простерта без чувств у ног первосвященника, Дорваль и Клервиль, поддерживаемые дикарями, почти без сознания.
Становится светлее, успокаиваются разъяренные воды, штиль сменяет бурю, тритоны и наяды резвятся в волнах, и вот в море появляется богато украшенный корабль.
Судно пристает к берегу. Амур отдает команду бросить якорь и сходит на берег. Нимфы, игры и услады следуют за ним, и, в ожидании приказов божества, легкое это войско выстраивается в боевом порядке. Дикари мизогины, застывшие в неподвижности, по чародейскому мановению Амура постепенно приходят в себя.
Одним взглядом Амур возвращает жизнь Констанс. Дорваль и Клервиль, поняв, кому они обязаны своим спасением, падают к ногам божества. Дикари, разъяренные тем, что вера их подверглась поношению, поднимают свои палицы, дабы разом уничтожить и поклонников сына Цитеры, и его свиту. Они обращают свою ярость и гнев против самого Амура. Но что могут сделать смертные, когда повелевает бог любви? Один его взгляд — и руки мизогинов бессильно повисают. Он приказывает опрокинуть их алтарь и разбить их гнусное божество. Игры и услады выполняют его волю, под их ударами алтарь колеблется, статуя падает и разбивается на куски. На месте разрушенного алтаря появляется новый: он из белого мрамора, гирлянды роз, жасмина и мирт украшают его; из земли внезапно вырастают колонны, с небес спускается искусно убранный балдахин, поддерживаемый маленькими купидонами; края его поддерживают зефиры, которые опускают его прямо на колонны, стоящие вкруг алтаря. Исчезают древние деревья, росшие на этом острове, уступая место миртам, апельсинным рощам, кустам роз и жасмина.
Видя божество свое свергнутым, а культ оскверненным, мизогины впадают в бешенство, но Амур не_дает излиться их гневу: всякий раз, когда они готовы нанести удар, он останавливает их, и миг, когда они замирают, заколдованные чарами Амура, позволяет создать множество картин и групп, различающихся между собой позами, оттенками чувств и композицией, но выражающих одно и то же чувство неудержимой ярости.
Картины, в которых участвуют нимфы, совсем в другом роде.
В ответ на удары, которыми мизогины пытаются осыпать их, нимфы лишь бросают вокруг себя взгляды, исполненные нежности и сладострастия. Тем временем Амур повелевает нимфам вступить с дикарями в бой и победить их; последние оказывают теперь лишь слабое сопротивление: если у них поднимается рука, они не дерзают уже нанести удара. Наконец палицы выпадают из их рук; побежденные и беззащитные, они бросаются на колени перед своими победительницами; те же, добрые от природы, прощают их и обвивают гирляндами цветов. Довольный Амур сочетает Клервиля с Констанс, мизогинов с нимфами, а Дорваля соединяет с Зенеидой — юной нимфой, воспитанницей бога любви.
Финальный балет начинается триумфальным шествием: нимфы ведут за собой побежденных в цветочных оковах, Амур дает сигнал к увеселениям и начинает дивертисмент. Амур, Клервиль, Констанс, Дорваль и Зенеида, игры и утехи танцуют главные номера. Во время благородного контрданса они, пара за парой, постепенно всходят на корабль. Небольшие помосты, возведенные в различных местах и различные по высоте, служат своего рода пьедесталами для этого воинства Амура, образующего большую, изящно расположенную группу.
Поднимают якорь, зефиры наполняют ветром паруса, корабль выходит в открытое море и, подгоняемый попутными ветрами, отплывает к острову Цитеры.
