Вот ведь как бывает! Знаменитый «Реквием» Верди, исполненный хором и оркестром театра «Ла Скала» вкупе с приглашенными солистами оказался очень кстати! Понятно, что этот опус, в наше время давно утративший свое прямое ритуальное назначение как заупокойная месса, сегодня воспринимается, как крупное концертное произведение кантатно-ораториального жанра, партитура которого необычайно ярка, масштабна, величественна… В то же время для театра «Ла Скала» – это давно уже своеобразная музыкальная «валюта», визитная карточка, незаменимая, если требуется где-то оперативно выступить с представительскими целями – благо, никакие декорации везти не надо! На сей раз представительский повод был самый что ни на есть весомый: труппа миланского театра «Ла Скала» стала первым зарубежным коллективом, выступившим на обновленной исторической сцене Большого театра. Но вся «ирония» нынешнего исполнения «Реквиема» Верди в Большом театре заключена в том, что будучи данным 12 ноября, через день после последнего представления премьерной серии новой постановки оперы Глинки «Руслан и Людмила», он невольно ассоциировался с реквиемом, адресованным именно этой печально нашумевшей продукции. Ну, конечно, не совсем с реквиемом: никто ведь, слава Богу, не умер, хотя за сердце многим из числа публики схватиться всё-таки пришлось: к таковым отношу и себя. К тому же, отыграна только первая серия премьерных показов, вторая намечена на февраль…
Нельзя не обратить также внимания, что в анонсировании состава солистов этого привозного исполнения творилась полная чехарда в части мужских голосов: их имена то и дело менялись. В результате, опять же, по иронии судьбы, партию баса в «Реквиеме» исполнил наш недавний «доблестный» Руслан – Михаил Петренко. Но назвать этого певца солистом «Ла Скала» было бы явно большим пиететом по отношению к нему: мало нам было невыразительной интерпретации партии Руслана, так еще его и в «Реквиеме» пришлось слушать! Одним словом, этому исполнителю просто крупно повезло: в нужное время оказался там, где надо… хотя с окончательным приходом к власти в «Ла Скала» maestro scaligero Даниэля Баренбойма, похоже, на этой великой сцене, наконец, смогут выступить даже те, путь которым на нее по разным причинам до сих пор был заказан. Вот уже и Анна Нетребко, к радости ее многочисленных почитателей, в декабре открывает здесь новый сезон (сезон 2011/2012) в партии моцартовской Донны Анны… Кто займет место за дирижерским пультом, уже не вопрос: конечно же, Даниэль Баренбойм, пока еще главный приглашенный дирижер театра «Ла Скала», он же maestro scaligero, который в последние сезоны и так здесь изрядно доминировал надо всеми остальными дирижерами. Но теперь, что называется, «расступись, Земля!»: с 1 декабря сего года в этом театре маэстро вступает в должность его художественного (музыкального) руководителя...
…Партию тенора в обсуждаемом представлении «Реквиема» в Москве исполнил – хотя, опять же, слово «исполнил» в данном случает выступает достаточно сильной метафорой! – печально известный итальянец Стефано Секко, воистину ставший притчей во языцех в журналистской истерии, устроенной по поводу состава постановки «Бала-маскарада» этого года на фестивале в Мачерате. Как всегда, холодно-неприступной и абсолютно неинтересной в плане певческой выразительности в партии меццо-сопрано предстала Екатерина Губанова. У этого голоса было лишь одно достоинство – зычность, поэтому слышно его было хорошо. Напротив изысканно-интеллектуальная Красимира Стоянова, обладательница мягко-пластичного лирико-драматического сопрано, к сожалению, утонула как в ансамблях, так и в финальном «Libera me». Просто не ее это партия – вот и всё! Но, кстати, такая же необъяснимая тенденция западного кастинга на эту роль наблюдалась и в 2001 году, когда на этой же сцене «Реквием» Верди, опять же, силами театра «Ла Скала», был исполнен под руководством великолепного и, вообще говоря, просто недосягаемого Риккардо Мути.
Тогда достаточно «легкое» венгерское сопрано Георгина Лукач произвела точно такое же впечатление, как сейчас Красимира Стоянова. Тогда достаточно проблемным оказалось и выступление британского тенора Денниса О’Нила, но всё познается в сравнении: масштаб его артистической личности на десять порядков превосходил скромные возможности нынешнего тенора из Италии. Да, и меццо-сопрано Лариса Дядькова, которая десять лет назад пела еще вполне культурно и «с оглядкой на стиль», явно превзошла тогда нашу нынешнюю соотечественницу, не говоря уже о роскошном итальянском басе Роберто Скандьюцци, который среди тогдашних солистов стал главным украшением вечера. То давнее событие было приурочено к 100-летию со дня смерти Верди – и стало действительно событием, Событием с большой буквы. Однако между ним и нынешним исполнением, обставленным с несравнимо бóльшим антуражем, пролегла зияющая пропасть. Если маэстро Мути был просто демиургом за пультом, под взмахом дирижерской палочки которого хор «дышал», оркестр «волшебствовал», а солисты, пусть и не все одинаково ровные, послушно выстраивались в подлинный ансамбль, то маэстро Баренбойм за дирижерским пультом показал себя обыкновенным рутинером – ни плохим, ни хорошим, а просто музыкантом, день за днем исправно выполняющим свои обширные служебные обязанности. Несомненно профессионализм в его трактовке был, только вот искусства не было. Как и в случае с назначением маэстро на высокий пост в театре «Ла Скала», искусство победила политика. А политика, как известно, всегда выше искусства…
