Завершился фестиваль «Московская осень»
Нынешний, 28-й Международный фестиваль «Московская осень» с уверенностью показал, что современный авангард уже совсем не является тем мейнстримом развития музыкальной культуры, каким он был еще в 90-е годы. И дело здесь не только в изменившейся социокультурной ситуации у нас в России (а в последнее десятилетие прошлого века, когда наконец все было разрешено, авангард на какое-то время стал невероятно модным), но и в определенной усталости от рационально выверенного и эмоционально закрытого искусства, которое во главу угла ставит изобретение новых приемов и средств. Сейчас это одно из направлений, впрочем, еще не исчерпавшее весь свой потенциал (особенно в области электронной музыки). Однако определяющим сегодня становится обращение к прошлому музыкального искусства со всеми вытекающими отсюда последствиями — отказом от поисков все новых красивых структур в пользу поиска оригинальных концепций и путей возвращения к открытой эмоциональности старого доброго романтизма. Во всяком случае, так дело обстоит в России, но и некоторые западные авангардисты все больше сдают прежние позиции — достаточно вспомнить, какую музыку сейчас пишет, скажем, Кшиштоф Пендерецкий...
В направлении осовремененного романтизма работает и финский композитор Аулис Саллинен, хотя в молодости он тоже увлекался новыми композиционными техниками. Авторский концерт из его камерных произведений представили солисты Московского ансамбля современной музыки — коллектива, который обычно исполняет нечто более радикальное. В основном звучала изящная жанровая постромантическая тональность, а в одном из самых известных своих сочинений — Третьем струнном квартете — в лучших традициях романтиков Саллинен использовал финскую народную мелодию траурных процессий. Вместе с тем это музыка композитора, прошедшего через додекафонию и сонористику, а не просто качественная реконструкция давно ушедшей эпохи.
Постмодернистские экскурсы в прошлое музыкальной культуры сквозь призму нового слышания, нового мировоззрения и как бы с определенной дистанции встречаются в симфонии Фараджа Караева «Tristessa II», исполненной в программе оркестра «Русская филармония». Гигантским оркестром с участием редких деревянных духовых (гобоя д’амур и бассетгорна) управляли сразу два дирижера — Владимир Понькин и Константин Чудовский. Музыка Караева — ностальгическая и печальная, с зыбкими и нежными сонорными фактурами, с драматическими вставками и неоромантическими соло рояля. Ее стилистическая многоплановость и статичность во многом близки знаковому сочинению Чарльза Айвза «Вопрос, оставшийся без ответа», в котором впервые в истории музыки Айвз предвосхитил постмодернизм.
В той же программе «Русской филармонии» прозвучало «Каприччио» Юрия Буцко, которое постмодернистским никак не назовешь, но вместе с тем в нем чувствуется органичное продолжение традиций отечественной музыки до ХХ века. В нем нет дистанции, отделяющей композитора от материала, нет ощущения цитирования эпохи, зато есть творческое и бережное отношение к наследию великих предшественников. По существу, это фортепианный концерт, написанный в соответствии с традициями жанра (солировал Михаил Воскресенский), с характерным для Буцко «перезвоном церковных колоколов», мастерски изображенным исключительно средствами струнных инструментов.
Подобное же органичное продолжение традиции, а не отстраненный взгляд на нее с точки зрения современности исповедует Сергей Беринский в своем Реквиеме, прозвучавшем в исполнении Государственной академической симфонической капеллы России под управлением Валерия Полянского. Во время создания этого сочинения Беринскому было 33 года. И вот поразительно, что в таком молодом (по композиторским меркам) возрасте он пишет заупокойную мессу, музыка которой по своей значимости и глубине абсолютно адекватна содержанию канонических текстов. Она существует как бы вне времени, более всего в ней заметны отголоски Средних веков — григорианский хорал и секвенция Dies irae, мотеты Перотина... И при этом — пламенная эмоциональная открытость, предельная искренность.
Московская органистка Марианна Высоцкая представила вниманию публики концерт из произведений Кара Караева и Фараджа Караева, Джалала Аббасова, Дмитрия Смирнова, Юрия Воронцова, Олеси Ростовской и других — у всех так или иначе (от дословных цитат до очень опосредованных стилевых аллюзий) сказывалось влияние эпохи барокко. Во многом к этому обязывал инструмент — орган уже сам по себе ассоциируется с барочной полифонией.
Казалось бы, электронная музыка не может не быть экспериментальной. И тем не менее в сочинениях молодого композитора и исполнительницы на терменвоксе Олеси Ростовской все технические тонкости никогда не являются самоцелью, а только служат необходимым инструментом для выражения эмоциональной стороны. Ее композиция «Зачарованный лес» для терменвокса и фонограммы — это волшебная, романтическая музыкальная сказка с электронным пением птиц и не менее электронным шумом воды...
Теперь несколько слов о тех, кто продолжает линию авангарда и в целом остается верен эстетике отрицания традиции, хотя принципиальные открытия на этом пути уже вряд ли возможны. В произведении Виктора Екимовского «Бирюльки» открытием можно считать скорее необычную философскую концепцию, чем те или иные фактуры, которые встречаются и в более ранних композициях этого автора. Идея в том, что музыка в деталях обрисовывает весь жизненный путь среднестатистического человека: от рождения, первых шагов, надежд, успехов и влюбленностей до разочарований, неудач, отчаяния, смирения и ухода в небытие. Все это, с точки зрения композитора, «игра в бирюльки», то есть бессмысленное времяпрепровождение... Взгляд убежденного атеиста.
Электроакустическое сочинение Игоря Кефалиди «Peer to Peer», прозвучавшее на закрытии «Осени», привлекательно концепцией другого рода. Здесь два пласта — акустический и электронный — можно понимать почти по Хиндемиту, как «Musica humana» (человеческая музыка) и «Musica mundana» (космическая музыка), тесно связанные между собой постоянным взаимодействием.
Исполнительский уровень фестиваля был на высоте — наряду с российскими солистами и коллективами в нем приняли участие ансамбли такого класса, как «Seattle Chamber Players» из США, «Helios Ensemble» из Франции. К числу явных исполнительских неудач можно отнести только очень приблизительное прочтение оркестром «Русская филармония» под руководством Сергея Кондрашева партитур Виталия Галутвы и Марины Шмотовой. В «Вариациях и теме» Галутвы оркестранты кардинально и надолго расходились с солирующим саксофонистом, а «Воздушные замки» Шмотовой оказались слишком осязаемыми и тяжеловесными. Не говоря уже о том, что оркестровый рояль весь вечер стоял на месте солирующего с поднятой крышкой, хотя соло предполагалось только в «Воздушных замках».
Исполнителям из Сиэтла просто не повезло: накануне гастролей неожиданно и серьезно заболел виолончелист, и его пришлось заменить нашим Сергеем Судзиловским (он выучил программу за два дня). Однако такие сверхскорости освоения нового текста не прошли бесследно: в последнем произведении программы — «Get in!!» модного нынче Павла Карманова, который пишет в стиле легкого сангвинического минимализма, — музыканты все-таки разошлись. Так что пришлось скрипачу Михаилу Шмидту сказать публике: «Прошу прощения, но мы должны еще раз начать сначала», что впрочем, было вполне в духе минимализма.
Ирина Северина
