Театр Любека был построен в 1908 году по проекту архитектора Мартина Дюльфера и является неплохим образчиком ненавязчивого немецкого Югендстиля: витражи из белого стекла; лепнина с растительными мотивами; купол, украшенный синим орнаментом; серо-голубая отделка зала на 1220 мест. В этом блёклом великолепии оперу Массне «Вертер» поставила, как могла, швейцарский режиссёр Сандра Лойпольд.
Пустая сцена оформлена полиэтиленом, персонажи блуждают в тумане среди опавших листьев,
в сером пространстве у них иногда ненадолго появляются прямоугольные световые домики. Вертер стоит вне общества, один против всех. Он поднимает и опускает сплошной металлический занавес: так режиссёр показывает, что Вертер одновременно является автором и персонажем своей истории.
В целом Лойпольд не знала, чем занять артистов на пустой сцене. Из режиссёрских находок: Лотта съела письмо Вертера. Ещё бедная женщина не знала, куда в этой пустоте скрыться от вертеровской страсти, и поэтому спряталась в пол — под серый линолиум.
В партии Шарлотты достойно выступила Виолетта Хербовска. На этой артистке, собственно, спектакль вокально и стоял, но подобного типа тембр и звукоподача — как из глубокого колодца — всё-таки, на любителя. Её приятно оттеняла нежным сопрано Эмма МакНэйри (Cофи).
В то же время Йонки Баек — Вертер — не смог вытянуть свою партию. Он эмоционально выложился и не делал грубых ошибок, но его стреноженное форсированное пение невыносимо раздражало. Излишне напоминать, что на внутренней драме и на напоре Вертера всё в этой опере и держится, поэтому, в сущности,
было бессмыслено ставить «Вертера», если нет исполнителя на главную роль.
К тому же, Баек с самого начала играл психа и строил соответствующие неприятные гримасы. Весь антракт горемыка просидел на полу перед занавесом с исступлённым выражением лица.
В любекской постановке Вертер стреляется в самом конце — во время финального дуэта Шарлотта пытается и не пытается его удержать, они как будто заперты в разных невидимых комнатах, несообщающиеся миры. По мысли режиссёра, Шарлотта навольно хочет, чтобы он застрелился, чтобы освободиться от него (об этом Лойпольд рассказала на встрече после спектакля). Тут не соглашусь: своей смертью Вертер связал её до конца жизни.
Cамым лучшим образом показали себя участники хора мальчиков при любекской Мариенкирхе (Церковь Св. Марии) и Благотворительного хора девочек (Mädchenchor der Gemeinnützigen), выступающие под музыкальным руководством Карла Хензеля.
Эти милые детки получили от Шарлотты по маленькому кусочку хлебушка, нарезанного в воздухе
— знаменитая сцена, где Лотта и девственница, и мать одновременно.
Альберт (Йохан Хунбонг Хой) и судья (Жерар Квин) были не выразительны и не запомнились.
Что по-настоящему запомнилось, как это Филармонический оркестр ганзейского города Любека под управлением Манфреда Хермана Ленера. Кроме нескольких пауз, которые можно было бы и не делать, придраться там было совершенно не к чему. Струнные и духовые звучали выразительно и безупречно, прекрасно выдержанный сбалансированный звук стоял в зале так выпукло, что казалось — его можно потрогать. Йонки Баек-Вертер и оркестр будто бы вели между собой поединок — это было действительно два непересекающихся мира.
Foto: Olaf Malzahn
