«Он относится к числу совсем немногих западногерманских пианистов, инструментальные возможности которых отвечают высоким требованиям международного стандарта. Почти неограниченная техническая подготовка позволяет ему считаться вполне законченным виртуозом, что доказывают и его листовские записи. А исполнение Пятого концерта Бетховена окончательно подтверждает, что это музыкант высокого ранга (о чем говорила и его интерпретация бетховенских сонат)». Так, еще в начале 60-х годов определил облик Хоффмана известный критик Х.-О. Шпингель. Последующие десятилетия в целом подтвердили эту оценку: несмотря на усилившуюся конкуренцию со стороны молодежи Хоффман сумел удержаться в орбите концертной жизни.
Основой успеха этого музыканта стали, прежде всего, солидный профессионализм, хорошая школа. Поначалу он думал стать органистом, но после окончания второй мировой войны переменил свое намерение и отправился в Вену. В 1946–1948 годах Хоффман обучался в Академии музыки у П. Вейнгартена, затем посещал класс Ресслера в западно-берлинской Высшей музыкальной школе, посещал летние курсы М. Лонг и А. Бенедетти Микеланджели, наконец, совершенствовался некоторое время у престарелого и опытного педагога Б. Хинце-Рингольда. Еще в ту пору он получил Листовскую премию города Веймара за заслуги в популяризации музыки венгерского музыканта и с тех пор ведет активную концертную деятельность.
Хоффман хорошо известен во многих странах Европы как пианист-солист, участник камерных ансамблей и педагог. Игра его неизменно отмечена мануальной легкостью, тонкой отделкой деталей, виртуозным блеском, хотя ему и не хватает подлинной глубины и масштабности. На его склонность подчеркивать и выделять отдельные звуки, ловко и быстро играть труднейшие пассажи, так что «стирается грань между серьезным концертом и развлечением», обращал внимание еще в середине 60-х годов И. Кайзер в своей книге. Эта склонность нередко приводит к легкомысленности, салонности, к искажению авторских замыслов — особенно в таких крупных сочинениях, как Пятый концерт Бетховена и Первый — Чайковского. Но иногда она дает и неожиданно плодотворные результаты, например, когда Хоффман исполняет оперные парафразы Листа или Концерт Стравинского для фортепиано и духовых инструментов. Крайности, которых Хоффману не удается избежать подчас в сольных выступлениях, сглаживаются, когда он выступает в ансамблях, например, в интерпретации произведений Моцарта совместно с И. Хеблер. И тут его игра привлекает звуковой свежестью и непринужденной музыкальностью.
Хоффман — отнюдь не бездумный эксцентрик фортепиано. И возможно, что крайностями он интуитивно пытается компенсировать недостаток масштабности, глубины, который ощущает в своем искусстве. Но следует подчеркнуть, что артист обладает значительным опытом и высокой культурой. Много десятилетий он ведл класс в мюнхенской Академии музыки, был участником жюри ряда крупных международных конкурсов, с 1972 года возглавляет «коллегию судей» на традиционном мюнхенском конкурсе. Словом, это авторитетный музыкант, по праву занимающий видное место в художественной жизни ФРГ.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: Современные пианисты, 1990 г.
