ХХ век породил особый музыкальный жанр – киномузыку. Положение ее парадоксально: с одной стороны, она призвана играть «служебную», второстепенную роль, «иллюстрируя» изображение на экране, с другой – зачастую именно музыка определяет «лицо» кинокартины, в ряде случаев даже привлекая большее внимание публики, чем сам фильм.
История искусства знает примеры, когда музыка, изначально создававшаяся для фильма, обретала свою собственную сценическую жизнь. Самые известные примеры такого рода – это, конечно, кантата «Александр Невский» и оратория «Иван Грозный» Сергея Прокофьева, но случалось подобное и у других композиторов. Мы расскажем о хоровом сочинении Альфреда Шнитке «Голоса природы», тоже родившемся из киномузыки и ставшем самодостаточным произведением.
Сочинение это создавалась для фильма Михаила Ильича Ромма «И все-таки я верю». В этой документальной кинокартине режиссер, будучи ровесником века, оглядывается на путь, пройденный человечеством с начала ХХ столетия до начала 1970-х гг., когда создавался фильм. Первая половина века прошла «под знаком» двух мировых войн, но и современный режиссеру мир представляется не менее мрачным: продолжающиеся войны, насилие, наркомания… но автор не теряет надежды, что когда-нибудь человечество сможет выйти из Мрака к Свету.
По мысли режиссера, силы для этого оно должно почерпнуть в вечной красоте природы, и завершается фильм серией прекрасных картин: величественные горы, леса, дождь над полями, птицы, летящие над водной гладью, взгляд на Землю из космоса… Это светлое завершение фильма, дарящее надежду на лучшее будущее человечества, сопровождается звучанием хора. В фильм вошла лишь небольшая часть номера, написанного Шнитке, и композитор решил, что этот музыкальный эпизод может существовать как самостоятельное произведение, предназначенное для концертного исполнения.
Хор, получивший заглавие «Голоса природы» – одно из наиболее лаконичных сочинений Альфреда Шнитке, если не самое краткое. Продолжительность его звучания не превышает четырех минут, а мелодия состоит всего из тридцати звуков, но это одно из тех произведений, которые подтверждают известную истину: «краткость – сестра таланта».
Хор поет без слов, что кажется логичным – ведь у «голоса природы» слов быть не может (в этом можно усмотреть отдаленную «перекличку» с традициями, заложенными Николаем Римским-Корсаковым – его оперные героини, олицетворяющие природное начало (Снегурочка, Волхова), тоже появляются на сцене с вокализами).
«Внечеловеческий» характер музыки подчеркивается фантастическим звучанием вибрафона – его звук словно «вибрирует» в воздухе. Вместе с тем, образ природы оказывается удивительно «человечным» – вечность естественных непреходящих ценностей подчеркнута предельной традиционностью музыкального языка: взаимодействие параллельных тональностей (си-бемоль мажор и соль минор), классические аккорды, строго выдержанный размер 4/4. Но традиционность этих классических средств музыкальной выразительности не мешает свежести звучания. Произведение завораживает своим величием и чистотой.
Звучание женских голосов возникает почти незаметно, словно «из недр» абсолютной тишины, вибрафон вносит в него особую тембровую «краску», придает объемность, создавая впечатление глубины пространства. Каждый вновь появляющийся звук длится настолько долго, что может показаться бесконечным – как сама Вечность. Будучи изначально одноголосным, звучание разветвляется на интервалы и аккорды. Постепенно зарождается величественная гимническая мелодия, играющая «красками» мажора и минора – и в кульминации звучит именно минорная гармония. Достигнув кульминации, звучание постепенно истаивает, словно «растворяясь» в пространстве.
Хор «Голоса природы» впервые прозвучал в концертном исполнении еще до выхода фильма «И все-таки я верю» – в 1973 г. Премьера состоялась в Москве, произведение было представлено публике Московским молодежным хором, дирижировал Борис Тевлин. Первое исполнение за границей состоялось в 1983 г. – произведение прозвучало в Нью-Йорке в Линкольн-центре наряду с другим произведениями Альфреда Шнитке.