Для оперного фестиваля на Арене ди Верона вердиевская «Аида» — то же самое, что для Байройта вагнеровское «Кольцо нибелунга». Именно опера Верди в 1913 году открыла историю фестиваля, и в следующем 2024 году на Арене можно будет увидеть целых две сценические версии «Аиды»: восстановленный исторический спектакль 1913 года (он вместе с «Кармен» будет завершать фестивальную программу в сентябре) и новую ультрасовременную постановку с массовыми элементами и лазерными инсталляциями режиссёра, сценографа и хореографа Стефано Поды.
Режиссер представил грандиозное шоу, пометив в центре сцены гигантскую подвижную длань, которая сжимается в кулак, распрямляется и может приласкать, и пригрозить, и прибить. Этот универсальный символ власти находит отражение в стягах и штандартах в форме разноцветных ладоней, помещённых на флагштоки хора и миманса. Статистов, артистов хора и балета на сцене более 400 человек, и это буйство сверкающих золотом и стразами костюмов гипнотизирует.
Часть из них, как и в зальцбургском спектакле Кастеллуччи, неожиданно появляются из фигурных люков в полупрозрачном сияющем планшете сцены. Некоторые, заглушая топотом оркестр, высыпают прямо с подсвеченных кавей [1], а часть поглощает, словно растворяя в себе, персонажей, выполняя функцию древнегреческого хора, иллюстрировавшего душевное состояние героев.
Апофеозом светопредставления Стефано Поды становится гигантский лазерный шатёр, взмывающий в небо, в котором, освещая Арену, словно металлическое солнце милитаризма, угрожающе парит огромный переливающийся серебром зеркальный шар.
Идеологически режиссёр не делает различий между египтянами и эфиопами: для него обе стороны конфликта убийцы. Лишь пара деталей напоминает нам об архетипической подоплёке концепции: символом «цивилизации чёрных» становятся фрагменты космического корабля из «Звёздных войн», а «цивилизации белых» — остатки античной колонны.
Удивительно, что в этом грандиозном шоу, вызывающем в памяти открытия и закрытия Олимпийских игр, не теряется центральная идея Верди и сложная диалектика судеб её героев, которые любя и предают, и убивают. Задачу девальвации музыки Верди, и драматургии либретто А. Гисланцони, и яркой стильной режиссуры С. Поды в этот вечер с успехом решили исполнители главных партий.
Сразу отмечу, что к интонированию («попаданию в ноты») претензий не было: всё-таки Арена не любительский кружок. Хорошо, хоть буднично выступили Витторио де Кампо (Царь) и Рафаль Шивек (Рамфис). В партии Амонасро уверенно, хоть и не так многогранно, как обычно, прозвучал Геворг Хакобян (Амонасро). А вот трио главных действующих лиц было явно не в голосе.
Больнее всех было слушать Ёнхуна Ли, исполнившего знаменитую арию «Celeste Aida» так, что зал буквально замер в недоумении после её окончания, и маэстро Орену пришлось демонстративно затягивать паузу, заставляя зал скрыть свой ужас от услышанного под вынужденными аплодисментами.
Впрочем, маэстро Орен и сам был сегодня не в лучшей форме, о чём позже. Вообще Ёнхун Ли очень популярен в Америке, любит себя в искусстве так, что всегда производит впечатление человека, который все партии поёт только о самом себе, используя для пущей яркости широкие и сильные вибрато, долгие верхние ноты (это хорошо) и долгие поклоны после арий (что утомительно). Впрочем, так скверно, как в этот вечер, певец на моей памяти не звучал никогда, отчего позволим себе предположить, что он был просто нездоров.
К сожалению, нельзя списать на нездоровье выступление в партии Аиды Марии Хосе Сири: певица выглядела свежо, делала жесты и становилась в позу колхозницы из известной композиции советского скульптора Веры Мухиной, добавляя монументализма и без того тоталитарно-помпезной режиссуре Стефано Поды. К слову, спектакль С. Поды довольно комфортен для пения, в нём нет сложных мизансцен и ни одного повода звучать так сдавлено, с такими неустойчивыми вибрато и вульгарными завываниями, сменяющимися болезненным визгом, какие щедро издавала Мари Хосе Сири (в границах тесситуры, напомню!).
Публика терпела. К концу привыкла. На поклонах аплодировала и кричала «брава», чем усугубляла мои моральные мучения от загубленного вечера: у меня психиатрическая аллергия на несправедливость.
Выступившая в партии Амнерис Клементина Марген начала пристойно, голос у певицы красивый, тембр богатый, и первые ансамбли были исполнены вполне культурно. Но во второй части — самой важной для этой партии — голос певицы начал заваливаться в горло, передавливать пиано, партия превращалась в беззвучную декламацию, а финал и вовсе провалился.
Что случилось в этот вечер с неплохими в целом голосами, остаётся только гадать.
Но было бы несправедливо обойти призами в номинации «Хуже только погром» работу маэстро Даниеля Орена: я давно не слышал такой несобранности, такой кавалеристско-залихватской манеры резко менять темпы, как будто дирижёр решил за что-то проучить и хор, и солистов, а с ними и слушателей, нарочито загоняя звучание в самых неожиданных местах. Это приводило к чудовищным расхождениям между сценой и ямой, смысл которых понять было невозможно [2].
Подобные эксцессы, когда музыкальная часть оперного представления не дотягивает до постановочной части, — довольно экзотичны, но на Арене случаются не редко: всё-таки в стадионной акустике убить режиссуру, как и запороть всемирно известные хиты, превратив «Celeste Aida» в «Челюсти Аиды», — никакого труда не составляет [3].
Примечания:
1) Кавеи — ступени арены, на которых сидят зрители.
2) Особенно если учесть, что накануне маэстро Орен вполне прилично продирижировал сложнейшей «Мадам Баттерфляй» (о чём — в отдельной рецензии).
3) Наиболее значимые фрагменты спектакля в любительской записи доступны подписчикам канала «Девятая ложа» — поэтому желающие могут составить собственное впечатление о том, что творилось на Арене 8 сентября 2023 года.
Фото: Ennevi
Любая реклама способствует узнаванию. Но не любая реклама бывает хороша. У нас вы можете заказать баннер и быть уверены в отличном результате. Лучшие баннеры — у нас!
