«Манон» Массне в Московской филармонии
Исполнение в Москве оперы Массне «Манон», состоявшееся 12 сентября нынешнего года в Концертном зале им. П.И. Чайковского, не могло не привлечь внимания публики, так как для отечественной – и концертной, и театральной – афиши это название всё еще остается мало репертуарным. Между тем в пандан к этому проекту московские меломаны, конечно же, вспомнят и постановку этой оперы в Московском музыкальном театре им. К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, осуществленную почти десять лет назад (премьера состоялась 29 января 2016 года).
Эта постановка из репертуара театра исчезла уже давно, но ее вторым рождением с оригинальным сценографическим и костюмным оформлением, а также новой режиссерской адаптацией для новой сцены, стала «миграция» в Красноярский государственный театр оперы и балета им. Д.А. Хворостовского, где премьера состоялась 20 апреля 2024 года. А в Москве по этому названию мы соскучились, так что на обсуждаемое концертное исполнение ваш покорный слуга отправился именно с такими мыслями и воспоминаниями. Впрочем (притом, что свидетелем переноса спектакля на красноярскую сцену стать не довелось), московские воспоминания о постановке именно как о театрально-зрелищном продукте остались не слишком оптимистичные…
К счастью, на этот раз нам пришлось иметь дело с чистой музыкой и с голосами певцов, которым предстояло создать театр исключительно вокальными средствами. И надо отметить, что в противовес режиссерскому примитивизму постановки 2016 года (режиссер – Андрейс Жагарс) находить себя слушателем концертной версии было явно комфортнее, чем зрителем в театре, несмотря даже на то, что тонкая, элегантная музыкальная материя, коей предстает нетленный шедевр Массне, на сей раз раскроена и собрана воедино должным образом не была. Это относится и к прочтению дирижера Фёдора Безносикова, и к трактовке главной партии Кристиной Мхитарян, в то время как другие солисты (и ключевые, и второстепенные персонажи) составили музыкально обнадеживающий ансамбль.
При уверенном уровне профессиональной добротности исполнения его стремление к утонченно-изысканным эмпиреям лирической оперы было осязаемо, но в итоге осталось всё же недостижимым. Как постановка Андрейса Жагарса предстала в свое время компромиссом театральным, так и это концертное исполнение явилось компромиссом музыкальным, несмотря даже на то, что в обсуждаемом проекте приняла участие связка брендовых отечественных коллективов – Государственного академического симфонического оркестра России им. Е.Ф. Светланова (художественный руководитель – Филипп Чижевский) и Государственного академического русского хора им. A.В. Свешникова (художественный руководитель – Екатерина Антоненко).
Творческих претензий к этим двум коллективам, по большому счету, не было, хотя в сухом академизме звучания и оркестра, и хора хотелось бы ощутить больше прозрачной мягкости и задушевной экспрессии, элегантной воздушности и филигранности. Любопытно, что для Феликса Коробова, осуществившего постановку «Манон» в Москве и перенесшего ее в Красноярск, эта работа стала художественным озарением. На сей же раз за дирижерский пульт встал его молодой ученик дирижер Фёдор Безносиков.
С начала нынешнего сезона он является музыкальным руководителем Московского театра «Новая Опера» им. Е.В. Колобова, а со следующего сезона также займет и пост его главного дирижера. По-видимому, этот значимый театральный вектор в карьере начинающего музыканта-дирижера и стал главным доводом его приглашения на псевдотеатральный концертный проект. При этом, как показывает слушательский опыт последних лет, извлечь театральность звучания из Госоркестра удается далеко не всегда и не всем дирижерам. По сути дела, не удалось и Фёдору Безносикову, но необходимо отметить, что хватка ведéния ансамблево-хорового пласта и солистов проступила в этом музыканте со всей очевидностью.
Как водится в подобных случаях, всё зиждилось на певцах-солистах – без звезд все эти концертные исполнения просто обречены, без звезд в них просто никуда! Да и название абонемента Московской филармонии, в рамках которого была исполнена «Манон» Массне, говорило само за себя – «Звезды мировой оперной сцены». Но звезд дальнего зарубежья, в отношении которых сегодня по известным геополитическим причинам у нас наблюдается дефицит, в составе исполнителей не было. Роль главной приманки проекта была отведена нашей соотечественнице Кристине Мхитарян, успевшей сделать впечатляющую карьеру на сценах мировых ведущих оперных домов еще задолго до нынешнего ухудшения международного климата.
Как гласит резюме певицы, почерпнутое со страниц концертной программы, среди ее недавних дебютов числится и партия Манон в одноименной опере Массне на сцене Венской государственной оперы, и на широкую публику это, несомненно, должно было произвести весомое впечатление. Но с точки зрения чисто меломанских впечатлений эффект оказался не столь оптимистичным. При аттрактивности и драматической харизме Кристины Мхитарян ее посыл в вокальной прорисовке Манон предстал напористо жестким, зашкаливавшим на верхней границе диапазона партии, тесситурно напряженным, тяжеловесным (нередко и при «проседании» нижнего регистра). Вот ведь главная проблема, хотя с тонкой артистичностью образа Манон, созданного даже вне театра, у исполнительницы всё было в полном порядке.
Либреттисты Анри Мельяк и Филипп Жиль вывели оперную Манон из протагонистки морализаторско-психологического романа Антуана Франсуа Прево «История Кавалера Де Грие и Манон Леско» (1731), а Жюль Массне (премьера в Париже – 1884 год) вдохновенно нарисовал акварельно живой музыкальный портрет главной героини, основная лирическая канва которого постоянно требовала и драматических – более плотных – вокальных красок. Музыкальные страсти, связанные с главной героиней, предстают отнюдь ведь не страстями веризма, однако едва ли не к ним – в отсутствие элегантной ровности вокальной линии и психологической нюансировки – прибегала певица. Ее посылу в аспекте французского стиля музыки (особо изысканного стиля Массне) не хватало доверительности и эмоциональной теплоты, а чувственность оказывалась формальной, наигранной. Создавалось ощущение, что в партию певица влетела с наскока, минуя очень важный многотрудный этап погружения.
Голос певицы тяготеет к сопрано liricо spinto, а Массне создал уникальнейший образ протагонистки, взяв за основу де-факто образ субретки и доведя его до статуса подлинной героини – до статуса подлинной primadonna assoluta, как сказали бы мы, если бы речь шла об итальянской опере. С наскока, как это вышло у Кристины Мхитарян, такой музыкальный образ не вылепить: здесь нужны полутона и нюансы, вокальная пластичность и подвижность звуковедения, легкое парение в верхнем регистре, как в опере бельканто. И на одной лишь спинтовости, засчитанной за музыкальный драматизм, партия Манон на сей раз предстала прочтением в первом приближении – без вокальных слагаемых «более высоких порядков», которые и призваны создавать упоение этой простой, но невероятно сложной музыкой!
Практически то же самое можно сказать и о характере партии Де Грие, рассчитанной на лирического (максимум – лирико-драматического) тенора, и в ней тенор Липарит Аветисян, начинавший когда-то свою карьеру в Ереванском национальном театре оперы и балета им. A.А. Спендиарова, оставил позитивное впечатление. Кстати, как приглашенный солист он был участником и московской премьеры 2016 года, и если тогда это был восхитительный лирический тенор, то, по прошествии лет, его звучание приобрело лирико-драматическую окраску. Пластичность звуковедения певца сегодня поубавилась, и на сей раз свою партию он начинал неуверенно. Но с картины в квартире Де Грие, а затем и в семинарии аббатства Сен-Сюльпис, где герой оказывается после разрыва с Манон, дабы найти себя в служении и вере, певец вплоть до драматического (трагедийного) финала оперы убеждал твердо: порох в пороховницах у него всё еще есть, понимание им стиля и задач музыки по-прежнему живо!
Третьим знаковым участником исполнения в партии гвардейца Леско (кузена Манон), несмотря на больше «фоновый» вклад героя, стал замечательный баритон Максим Лисиин, обладатель голоса бархатного, благородно-царственного тембра. На безусловном позитиве следует отметить и тройку исполнителей эпизодических сюжетообразующих персонажей – баса Айка Тиграняна в партии Графа Де Грие (отца Леско), тенора Антона Бочкарёва в партии богатого арендатора Гийо Де Морфонтена и бас-баритона Игоря Подоплелова в партии аристократа Де Бретиньи (последние двое – соперники за внимание Манон). Отметим и великолепный ансамбль актрис (подруг Манон, обретенных ею «по дороге в монастырь»): Пуссетта – Полина Пелецкая; Жавотта – Кристина Клейн; Розетта – Лора Григорьева. С ними букет французской лирической оперы раскрылся еще больше – насыщеннее и контрастнее…
Фото предоставлены пресс-службой Московской филармонии
