Первая премьера сезона в Большом театре России
Начало театрально-концертного сезона в Москве как правило являет одновременный – практически одномоментный – выброс событий на разных площадках. Не стал исключением и сезон нынешний, так что на фоне всех событий премьера постановки оперы Чайковского «Иоланта» в Большом театре прошла как-то незаметно и буднично. Состоялась большая премьерная серия спектаклей: с 11 по 14 сентября (с учетом вечерних, дневных и утренних показов) было дано восемь (!) представлений, но из-за бурного начала сезона ваш покорный слуга сумел выбраться на премьеру лишь в последний день на вечернем спектакле.
Выбирать премьерные составы, когда они становятся известными в последний момент, впритык к датам показа, – задача априори непростая, но в данном случае выбора просто не было, и то, что премьерную серию всё же удалось «ухватить за хвост», уже стало удачей, так как вторая серия спектаклей запланирована лишь только на середину ноября. Музыкальный руководитель этого проекта – Валерий Гергиев, дирижер-постановщик – Антон Гришанин, но 14 сентября (как и во все показы этой серии, кроме первого с Антоном Гришаниным) за дирижерским пультом находился Павел Сорокин.
Упоминание имен дирижеров сразу же отсылает к предшествующим постановкам этой оперы в Большом театре: дирижером-постановщиком предыдущего прочтения 2015 года был Антон Гришанин (режиссер – Сергей Женовач), а более раннего 1997 года – Павел Сорокин (режиссер – Георгий Ансимов). Версия 2015 года оказалась абсолютно беспомощным – едва ли не дилетантским – воплощением «заветов» режиссерской оперы, и слава богу, что с этим «шедевром» театр на веки вечные распрощался. А вполне толерантную задачам музыки и сюжета классическую версию 1997 года упрекнуть можно было лишь только в ее нарочитой «малогабаритной опереточности», из-за чего на Исторической сцене Большого театра она недвусмысленно «потерялась».
Подобное ощущение возникло тогда в противовес монументальной предшественнице – первой послевоенной постановке Большого 1974 года (дирижер – Марк Эрмлер, режиссер – Олег Моралёв), созданной в манере большого стиля и строгого академизма и выдержавшей почти за четверть века 303 (!) представления. Данный итог не был достигнут ни постановкой 1997-го (234 раза), ни постановкой 2015 года (89 раз), последний показ которой состоялся в мае прошлого года, однако последняя постановка исчерпала себя еще с момента премьеры, и новое прочтение, безусловно, было необходимо театру как воздух! Впрочем, тот проект запомнился чудесной дирижерской работой Антона Гришанина, с которым в последний раз довелось встретиться на постановке «Иоланты» в Краснодаре – в Музыкальном театре Краснодарского творческого объединения «Премьера» им. Л.Г. Гатова (имя дирижера в обсуждаемом проекте сразу же напомнило и об этом).
Постановки «Иоланты» 1974, 1997 и 2015 года увидели свет рампы на Исторической сцене Большого театра, а последняя в декабре 2017 года – довольно скоро – была сослана на его Новую сцену. Обсуждаемая постановка изначально родилась на Новой сцене, и контраст ее сценографической помпезности (даже роскоши!) с увиденным этими подмостками ранее, оказался настолько разительным, что превзошел все ожидания. Режиссером и художником по костюмам подвизался Эльчин Азизов, которого мы знаем как баритона, солиста Большого театра, и с которым в новом качестве встретились впервые (в своей постановке он также спел партию Эбн-Хакиа). В команду режиссера вошли сценограф Альона Пикалова, художник по свету Андрей Абрамов, а также режиссер по пластике Мария Соколова.
В основе появления на свет оперы-сказки (1891, премьера –1892) о слепой от рождения Иоланте (дочери короля Ренé, не знающей о своей слепоте), лежит драма датчанина Генрика Герца «Дочь короля Рене» (1845). Красной нитью в оперу вплетена христианская идея о Боге как о творце мироздания и света, так что в советское время в либретто Модеста Чайковского (младшего брата Петра Чайковского) она традиционно маскировалась словесными заменами. И сегодня о литературном первоисточнике Герца мы вряд ли бы помнили, если бы не шедевр великого русского композитора, его последнее величайшее оперное озарение!
Приписанные к XV веку события оперы так же, как и драма Герца, переносят нас на юг Франции в замок короля Прованса Рене, в древнюю родовую вотчину его династии. Драма Герца – не просто сказка, а опера-сказка Чайковского на либретто его брата – не просто сказка еще в бóльшей степени. Это также и многоаспектная философская притча, и пламенный манифест позднего романтизма, на смену которому в европейской культуре в скором времени приходит эпоха fin de siècle и совсем иная система ценностей. Однако никаких подтекстов, кроме сказочного, в новой постановке «Иоланты» нет. Оригинальному тексту либретто давно уже не мешает звучать ничто, но в атмосфере спектакля де-факто нет ни внутренней борьбы между тьмой и светом, ни религиозного мистицизма, ни христианской экстатичности…
Есть эстетически притягательный монументальный антураж интерьера средневекового замка, есть вполне продуманные, умело разведенные мизансцены, есть приятно радующие глаз костюмы, стилизованные под исторический крой – есть всё, что заведомым бальзамом ложится на сердца и души широкой публики, и этого, в принципе, уже немало! Есть сказка, есть нехитрый сюжет, есть красота и мелодический шарм музыки. Помните, как у Пушкина про его героя Онегина: «Чего ж вам больше? Свет решил, / Что он умен и очень мил». Но то же самое решительно можно сказать и о новой постановке «Иоланты», глубинные пласты которой – и культурологические, и психологические – бесхитростно остались за кадром…
На передний и единственный план вышел романтический пласт, за который режиссеру и его команде нужно быть благодарными – хотя бы за то, что новая постановка, наконец-то, избавила от режиссерско-сценографической вампуки предыдущей «инсталляции». Новая постановка «Иоланты» – не просто режиссерский дебют Эльчина Азизова в Большом театре, а режиссерский дебют вообще, но первый режиссерский блин однозначно получился не комом! Необходимо также быть благодарными хору Большого театра (главный хормейстер – Валерий Борисов) и маэстро Павлу Сорокину, под управлением которого довелось услышать и увидеть спектакль новой постановки. Связь и единение данного дирижера с этой музыкой неразрывны еще с момента премьеры 1997 года: звучание оркестра и хора смогли доказать сей тезис снова. При этом «всеобщей идиллии» у певцов-солистов не наблюдалось.
Оставим в покое второстепенных персонажей и сосредоточимся на «квинтете» главных, ключевых героев, в котором наиболее сильной на последнем спектакле премьерной серии оказалась бас-баритональная тройка в составе короля Рене, мавританского врача Эбн-Хакиа и герцога Бургундии Робéрта. Баритоны Эльчин Азизов (Эбн-Хакиа) и Игорь Головатенко (Роберт) были участниками премьеры постановки 2015 года на первом спектакле, однако пальма творческого первенства на сей раз принадлежит басу Михаилу Казакову (Рене), также исполнявшему эту партию в предыдущей постановке. Партия короля Рене весьма благодатна, в ней есть роскошная ария страдальца-отца, построенная на изумительной драматической кантилене, эмоциональную глубину и красоту которой Михаилу Казакову удалось раскрыть во всеоружии своего вокально-актерского мастерства. Прекрасная работа зрелого мастера!
Приятно удивил и Эльчин Азизов, экзотическая ария которого с оттенком музыкального ориентализма следует в сцене с королем практически после арии страдания последнего. Баритон на сей раз «был в ударе»: по-видимому, в собственной постановке и костюм по собственному лекалу, и сценография еще как помогают! На сцене Рене и Эбн-Хакиа, завершающейся словами короля «Так решено, и врач отцу уступит!», как водится в наше время, в этой компактной одноактной опере и на сей раз сделан антракт, после которого к пробудившейся ото сна, но покуда всеми оставленной Иоланте, разговор о которой оставляем на финал обзора, присоединяются забредшие в заповедную обитель граф Готфрид Водемон (бургундский рыцарь) с приятелем Робертом. Партия Роберта – условно ключевая: в ней главное – спеть «народный» хит, арию «Кто может сравниться с Матильдой моей!». И это Игорю Головатенко удается с впечатляющим блеском и феерической музыкальностью!
Главное разочарование увиденного спектакля – Илья Селиванов в партии Водемона. Артист, номинально позиционирующийся лирическим тенором, абсолютно не музыкален: он даже не поет, а при холодном и жестком тембрально-выбеленном звучании «работает» в типично силовой манере, и тесситура этой партии для него слишком высока. В титульной партии в меньшей степени, но всё же разочаровала и сопрано Екатерина Морозова. К слову, эта певица на премьере 2015 года была занята в первом спектакле, но в старой постановке услышать ее не довелось. Партия Иоланты при развитых музыкальности, техничности и артистичности может гармонично «срастись» и с лирическим, и с лирико-драматическим, и даже с драматическим звучанием, но на сей раз жесткому и колючему посылу сопрано lirico spinto катастрофически не хватило задушевной трогательности и доверительной теплоты…
Фото Дамира Юсупова / Большой театр
Если вы занимаетесь художественным творчеством, то вам могут понадобиться декоративные элементы: бисер и бусины, стразы, пайетки, цветные перья, пуговицы и многое другое. Приглашаем вас посетить интернет-магазин «Арт-Декупаж» и выбрать всё необходимое.
