Профессор Игорь Бэлза — замечательный человек и ученый, внесший огромный вклад в развитие отечественного искусствоведения и славистики, непревзойденный знаток европейской культуры, музыковед и композитор, литератор и филолог-полиглот, историк и вообще энциклопедист, каких всегда было немного и, увы, остается все меньше.
Он прожил долгую и насыщенную творческим трудом жизнь, не только воспитав своих учеников, но и дождавшись старости иных из них — в то время как сам всегда был молод душой. Совсем немного — чуть больше месяца — не дожил до своего 90-летия, которое мы, не хотевшие предвидеть трагическую неотвратимость, готовились назвать «славным юбилеем» и сердечно поздравить любимого Учителя, в сотый раз признавшись ему, что счастливы быть его «юными друзьями». Не пришлось. Наш маэстро ушел в «сады иной земли...»
Игорь Федорович Бэлза родился 8 февраля 1904 года в Кельце, детство провел в Варшаве, и польский наравне с русским был его родным языком. Бонна выучила его немецкому. Латынь, итальянский, французский, английский, чешский довелось освоить позже, а также другие европейские языки, кроме разве что самых экзотических вроде венгерского. Причем степень владения языками была такова, что в Сорбонне он читал лекции по-французски, в Вене — по-немецки, во Флоренции — по-итальянски, не говоря уже о Варшаве и Праге.
Помимо варшавской гимназии учился на Украине, окончил Киевскую консерваторию, где потом преподавал и стал в 1936 году профессором. К этому же периоду относится начало его композиторской деятельности: он пишет симфонические, фортепианные и вокальные произведения, музыку к фильмам, включая ставший киноклассикой «Арсенал» А.Довженко.
В Москву переехал в 1942 году, был назначен главным редактором Государственного музыкального издательства, профессорствовал в Московской консерватории, работал в Институте истории искусств, а с 1961 года — в академическом Институте славяноведения, где создал и возглавил сектор славянских культур.
Капитальные труды Игоря Бэлзы по истории польской и чешской музыки, монографии о великих славянских композиторах были по достоинству оценены не только в нашей стране, но и за рубежом, о чем свидетельствует присвоение ему почетных докторатов Карлова университета в Праге и Музыкальной академии им. Ф.Шопена в Варшаве.
Однако музыкой далеко не исчерпывался круг интересов ученого. Глубочайшие познания в области литературы, истории, философии, театра, изобразительного искусства давали ему возможность создавать комплексные исследования — такие, как «Литература романтизма и музыка», «Коперник и польская культура», «Шекспир и русская музыка», «Э.-Т.-А.Гофман и романтический синтез искусств», «Пушкин и Мицкевич в истории музыкальной культуры», «Философские истоки образного строя „Прометея“ А.Н.Скрябина».
Особо нужно сказать о дантологических интересах Игоря Федоровича. В 1965 году он создал и до конца своих дней оставался председателем Дантовской комиссии при Научном совете по истории мировой культуры Академии наук. В издательстве «Наука» вышел подготовленный им коллективный сборник статей «Данте и славяне», а затем под его редакцией увидели свет девять выпусков «Дантовских чтений».
Наш шеф неизменно называл Данте «центральным человеком мира» и присутствие духа великого флорентийца ощущал во всех дорогих ему шедеврах: и в «Медном всаднике», и в «Мастере и Маргарите», и в романах Хемингуэя ему виделись отсветы «Божественной комедии». Влюбленность в Данте у него распространялась и на Беатриче, которая стала героиней нескольких работ ученого, а «Дантовские чтения-1990» по решению главного редактора целиком посвящены 700-летию со дня ее смерти. Было в этом что-то рыцарственное, столь присущее натуре Игоря Федоровича и так не похожее на будни нашей жизни и искусства — некий культ Прекрасной Дамы.
«Данте и Мицкевич», «Данте и Норвид», «Данте и Шопен» — вот проблемы, которые увлекали ученого. И конечно же — «Данте и Пушкин». Если Бэлза вообще был доверчив и доброжелателен к людям, которых любил, то уж гениям доверял тем более. Данте и Пушкин правы для него всегда и во всем. Отравил ли Сальери Моцарта — вопрос. Но ведь Пушкин полагал, что это именно так, а Пушкин не ошибается. Вам нужны доказательства? Пожалуйста, и Бэлза их находит в отечественных и зарубежных архивных хранилищах.
Из всех русских поэтов XX столетия самым любимым у Игоря Федоровича был Николай Гумилев (разумеется, в его стихах он тоже отмечал дантовское начало). Бэлза еще в молодости сочинил «Похоронный марш памяти последнего конкистадора» и мечтал написать о поэте книгу. К работе над ней приступил, когда был уже неизлечимо болен. Ему, знавшему Серебряный век не понаслышке (личное знакомство с А.Ахматовой, О.Мандельштамом и другими представителями этой плеяды), было что сказать о Гумилеве, имя которого упоминается и в прежних работах И.Ф.Бэлзы. Тогда оно не очень-то пропускалось в печать, но репутация маститого ученого оказывалась сильнее расставленных «препон и рогаток», и бдительные редакторы, понимавшие, что такое не поощряется, тем не менее уступали автору, не решаясь посягнуть на его права. Он же не боялся выглядеть политически неблагонадежным, будучи уже закален испытаниями посерьезнее — ведь во времена «ждановщины» его объявляли в «Правде» «адвокатом музыкального уродства» за поощрение «формалистов». Кстати, наш наставник любил рассказывать, как в день публикации той злополучной статьи (26 марта 1948 года) его встретил Николай Яковлевич Мясковский (посвятивший Игорю Федоровичу свою «Славянскую рапсодию») и сказал: «Не расстраивайтесь, вы ведь только адвокат, а уродство — это мы...»
В 1975 году под редакцией академика Б.А.Рыбакова вышел солидный том «Славяне и Запад. Сборник статей к 70-летию И.Ф.Бэлзы», в котором приняли участие не только наши ученые, но также коллеги из Польши, Чехословакии, Франции и ФРГ. Завершает том «краткий» список печатных работ И.Ф.Бэлзы — «всего лишь» 352 позиции без учета многих сотен статей, опубликованных в периодике. Библиография состоит из следующих тематических разделов, названия которых отражают основные направления исследований ученого: «Русская классика и советская музыкальная культура», «Польская музыкальная культура», «Чешская и словацкая музыкальная культура», «Культурные связи славянских народов и общие проблемы музыкальной славистики», «Музыкальная культура Запада», «Данте», «Пушкин». К библиографии приложен также список изданных музыкальных произведений — 38 опусов. Следующие почти два десятилетия тоже были наполнены непрекращавшимся трудом мыслителя.
Книги и статьи И.Ф.Бэлзы имели широкий международный резонанс, их переводили, на них ссылаются до сих пор. Это ученый с мировым именем, и магия его имени сохраняет свою властительность и после его кончины. Творческие силы его казались неиссякаемыми. Сделанное им — целый мир культуры.
Поистине он был пассионарий, пассионарная личность, если воспользоваться словом, которое ввел в употребление Л.Н.Гумилев — сын столь любимого им поэта.
Александр Илюшин