Димитрова Гена Мачева (р. 6 V 1941, Беглеж, Плевенский округ — 11 VI 2005, Милан) — болгарская певица (сопрано). Народная артистка НРБ (1979). Член Болгарской Коммунистической партии с 1965.
Окончив Болгарскую консерваторию у Х. Брымбарова (1966), стажировалась в театре «Ла Скала» в Милане. С 1967 солистка Софийской народной оперы. Среди партий — Лиза, Ярославна; Абигайл («Навуходоносор» Верди), Леонора и Леонора ди Варгас («Трубадур» и «Сила судьбы»), Аида; Елизавета Валуа («Дон Карлос»), Амелия («Бал-маскарад»), Эльвира («Эрнани»), Тоска.
Выступала в крупнейших оперных театрах мира — «Ла Скала», в Большом театре (Москва), в театре «Колон» (Буэнос-Айрес). 1-я премия на Международном конкурсе молодых оперных певцов в Софии (1970), «Гран при» на конкурсе в Тревизо в Италии (1972).
Источник: Музыкальная энциклопедия, 1973—1982 гг.
«Несравненная»
Новая королева «Ла Скала» — болгарка, родившаяся в деревне. Вероятно, нет сейчас другой певицы, которая могла бы оспорить этот титул. Мария Каллас владела им последние 20 лет, а сегодня он принадлежит Гене Димитровой. Так писала лет десять назад одна из итальянских газет после дебюта болгарской певицы на прославленной сцене. И в этих словах не было преувеличения: последующие триумфы артистки вновь и вновь подтверждали ее высокую репутацию.
Не будем гадать, почему маленькая Болгария стала за последние десятилетия неисчерпаемым источником пополнения элиты мастеров бельканто. Причин тому, наверное, много, и в их числе самые разные — от высокого уровня музыкальной культуры страны до ее благодатного, близкого к итальянскому климату, и историко-культурного прошлого, определившего Болгарии стать своего рода перекрестком культур Востока и Запада — а вместе с тем и двух вокальных школ — итальянской и русской. Ну, а еще — его величество случай, который тоже присутствовал в биографии Гены Димитровой. Случай, который вывел ее довольно сложными путями к профессии оперной певицы.
«Я пою с тех пор, как себя помню», — говорит певица. В крестьянском доме, где она родилась и выросла, пели все, хотя там не было даже примитивного радио. В городке Беглеж, где прошли юные годы Гены, было немало самодеятельных коллективов, в которых она охотно принимала участие вместе со старшей сестрой. Родители этому не препятствовали, но все же хотели, чтобы дочери овладели какой-нибудь «настоящей» профессией. Она пела в вокальном ансамбле С. Видаса, готовилась поступать в медицинский, часто ездила в Софию. Друзья, близкие, правда, уже поняли, что ее голос — бесценный дар, и уговаривали посвятить себя музыке, но решающее слово сказало кино: Гена увидела как-то фильм с Лолитой Торрес и с той поры стала мечтать о вокальной карьере.
И вот, лишь в 18 лет девушка окончательно покинула родной городок и пришла в Софийскую консерваторию. Тут только она обнаружила, что совершенно не готова к приемным экзаменам: в отличие от других абитуриентов, не имела репертуара, кроме разве что одной арии Азучены, выученной на русском языке (такие попались ноты), да несколько популярных и народных песен. Одну из них — песню Анатолия Новикова «Россия» — она и решилась спеть перед комиссией, уверенная, что у нее нет никаких шансов. Каково же было удивление крестьянской девушки, когда она узнала, что принята в подготовительный класс «за исключительные голосовые данные».
Димитровой повезло: она попала в класс Христо Брымбарова, лучшего, пожалуй, педагога в истории болгарской вокальной школы. О начале своих занятий она вспоминает так: «В первый же день он обратился к своим тридцати ученикам: «Сейчас я вам продемонстрирую феноменальный голос. Прошу определить его." Он подозвал меня к роялю и заставил петь на три октавы. «Сопрано», — сказал один. «Меццо-сопрано, — поправил другой. «Колоратурное сопрано», — заявил третий. «Техники никакой, — резко сказал Брымбаров. — На год зачислим ее в меццо-сопрано, а там увидим." Лишь потом она определилась как сопрано.
Поначалу врата искусства открывались ей с трудом; то, что другие усваивали «с ходу», давалось ей в муках. Но постепенно усилия великолепного педагога начали давать видимые плоды. Димитрова успешно занималась также с дирижером Михаилом Ангеловым и концертмейстером Атанасом Атанасовым, которые помогли ей «обуздать» голос, овладеть техникой, войти в репертуар. После окончания курса она была принята стажером в Софийскую народную оперу, где ей поначалу, естественно, доверяли лишь эпизодические партии. Но уже в первом сезоне ей удалось спеть Абигайль в «Набукко» Верди и сразу же завоевать сердца публики. А в 1970 году почти еще неизвестная артистка получила золотую медаль IV Международного конкурса оперных певцов в Софии и перед ней открылись блистательные перспективы.
Победа в этом соревновании дала Гене Димитровой права на совершенствование в школе театра «Ла Скала». Однако ее талант к этому времени уже настолько созрел, что великий Джузеппе ди Стефано, услышав болгарскую певицу, заметил: «Синьора, вы, кажется, ошиблись. Вам нужно стремиться не в школу „Ла Скала“, а в труппу». Тем не менее, месяцы занятий тоже пошли ей на пользу, и вскоре она побеждает еще на одном конкурсе — в Тревизо, где соревнуются исполнители роли Амелии в «Бал-маскараде». А следующие несколько лет были посвящены, наряду со все более расширяющимися гастролями, обогащению репертуара: к середине семидесятых годов он насчитывает уже около 20 больших сопрановых партий, преимущественно в итальянских операх.
Признание пришло быстро, а восхождение Гены Димитровой к вершинам славы продолжалось. В восьмидесятых годах за право заполучить эту артистку уже борются все лучшие театры мира. Она поет на лучших сценах Парижа и Рима, Буэнос-Айреса и Берлина, Москвы и Вены и, конечно, Софии. Любой город, любой фестиваль, любая фирма грампластинок считают за честь ее участие в спектаклях, концертах, записях.
Среди ее партнеров по сцене — лучшие артисты современности, такие, как Борис Христов и Николай Гяуров, Ирина Архипова и Пласидо Доминго, Фьоренца Коссото и Хосе Каррерас. Она отмечена крупнейшими наградами, которых удостаиваются лишь подлинные звезды оперного небосклона. Мировая пресса пестрит громкими заголовками и восторженными эпитетами — «Лучшая Турандот нашего времени», «Главная наследница Марии Каллас». Требовательная и темпераментная итальянская публика, склонная наделять своих любимцев прозвищами-эпитетами, после выступления Димитровой в роли Джизельды («Ломбардцы» Верди) на сцене «Ла Скала» нарекла ее титулом «несравненная».
Для столь единодушных восторгов есть все основания. По мнению самой артистки, правда, она владеет не слишком обширным репертуаром: всего около 25 ролей. Но в любой из них болгарской певице трудно найти сегодня соперницу даже среди самых известных ее коллег. Леонора в «Трубадуре», Елизавета в «Дон Карлосе», Абигайль в «Набукко», Эльвира в «Эрнани», Амелия в «Симоне Бокканегра», Леди Макбет в «Макбете», Дездемона в «Отелло», Леонора в «Силе судьбы», наконец, Аида и Амнерис (да, именно так) — разве это не поразительная по широте панорама вердиевских героинь?! А среди высших достижений Димитровой еще и роли Тоски в одноименной опере Пуччини, Сантуццы, Джоконды в одноименной опере Понкьелли, Маддалены в «Андре Шенье» Джордано, Минни в «Девушке с Запада», Анны Болейн в опере Доницетти, Нормы — Беллини. Добавим к этому списку еще участие в исполнении многих вокально-симфонических произведений, в том числе Реквиема Верди и Четырнадцатой симфонии Шостаковича.
Что же главное в искусстве Гены Димитровой, что приносит ей столь неизменный и полный успех? Прежде всего, думается, уникальная гармония всех компонентов вокального и сценического мастерства: мощный, «царственный», насыщенный во всем диапазоне голос с блестящими «верхами» и глубокими «низами», совершенство безошибочной техники, ювелирная отделка деталей, драматизм и лиричность, а плюс ко всему — поразительное проникновение в стиль музыки великих мастеров, прежде всего музыки бельканто.
Сегодня Гена Димитрова — на вершине своей карьеры. Но она вовсе не считает себя непогрешимой «звездой», а напротив, неизменно самокритична, реалистична. Отметив в 1987 году двадцатилетие своей карьеры, она говорила: «Куда направится мой поезд, перевалив через гребень горы? В первую очередь под угрозой окажутся высоты. Но у меня солидный нижний регистр, который я пока еще приберегаю. Могу себе это позволить. Когда „верхи“ станут мне недоступны, я опущусь „этажом ниже“ — на роли, написанные для меццо-сопрано. Роли пятнадцатилетних девушек и влюбленных молодых женщин полностью отпадут, но разве вам не захочется послушать меня, скажем, в партии Азучены? Мне желают еще лет пятнадцать не сходить со сцены. Положа на сердце руку скажу: не хочу. Слишком я много пела, много ездила. Я устала. Мне надоела кочевая жизнь. Однажды самолет принесет меня домой — навсегда. У меня будет хороший дом, где в самой теплой комнате с пианино молодой голос будет петь до боли знакомые арии. Но мне не будет грустно, в моей душе будет жить надежда, что недалек тот час, когда этот голос воспарит на мировой сцене».
Все это так. Но, видимо, к счастью, этот миг расставания артистки со сценой еще не близок. Еще много радостей и открытий подарит она своим многочисленным почитателям.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: «В мире музыки», 1991 г.
