Piano music
Эдвард Григ обращался к фортепиано на протяжении всей жизни. Как Шуман, он в небольших пьесах фиксировал своего рода «дневниковые записи» — личные жизненные впечатления и наблюдения. Роднит его с Шуманом и другая черта. Григ предстает в этих пьесах увлекательным рассказчиком-новеллистом. Меткими, скупыми штрихами композитор характеризует душевное состояние или явление действительности. Само это явление лишь эскизно намечено. Но тематизм пьес наделен такой психологической жанровой характерностью, а интонационно-ритмические и гармонические «повороты» содержат столько неожиданного и увлекательного, что музыкальное развитие подчас уподобляется хорошо рассказанной новелле. Однако в характере образов есть значительное отличие от Шумана.
В фортепианной музыке Грига заметны две струи. Они не исключают друг друга, нередко взаимодополняют, объединяются воедино, сосуществуют. Одна из них связана с выражением лично субъективных чувств. Здесь Григ более интимен, обращается к сфере той «домашней музыки», которая со времен «Песен без слов» Мендельсона заняла видное место в европейской фортепианной лирике (напомним фортепианные миниатюры Чайковского). Другая струя связана с областью жанрово-характерного, с народной песенностью и танцевальностью. И если в первом случае композитор более стремится к передаче поэтичных индивидуальных состояний, то во втором его прежде всего интересует зарисовка сцен народной жизни, картин природы. И в том и в другом случае он является глубоко национальным художником, но, естественно, при обрисовке быта и жизни народа национальный склад музыки делается более отчетливым, выпуклым.
Григ оставил около ста пятидесяти фортепианных пьес; семьдесят издано в десяти «Лирических тетрадях». Лучшие из этих пьес давно уже стали достоянием широких кругов любителей музыки. По своему складу они импульсивны, импровизационны, но заключены большей частью в рамки трехчастной композиции. Заглавия пьес носят, как у Шумана, характер эпиграфов, которые призваны вызвать определенные ассоциации в связи с содержанием музыки. Выбор заглавий не всегда удачен и подчас грешит данью салонной традиции, однако к музыке это имеет мало отношения. Она отмечена большим лирическим обаянием и своеобразием. Особенно привлекает мелодическое богатство этих пьес. Их мелодика наделена живым, теплым, вокальным дыханием. Поэтому так органично соседствуют в наследии Грига оригинальные фортепианные пьесы и его же переложения собственных вокальных песен для фортепиано (см. ор. 41, 52).
В «Лирических тетрадях» содержится немало пьес, отражающих народную практику музицирования, образы народной фантазии. Таковы различные норвежские танцы — «куллоки», «колокольные звоны», «Кобольд», «Шествие гномов» и пр. Изображение характерного здесь берет верх над выражением лирико-драматических чувств. Сказываются и свойственные Григу повествовательные балладные черты, что имеет место в «Песне сторожа» ор. 12, «В тоне баллады» ор. 65, «Однажды» ор. 71 и других.
Последние пьесы непосредственно примыкают ко второй манере Грига. Он посвятил ряд циклов народным норвежским танцам и сценам из народной жизни (ор. 17, 19, 35, 63, 66, 72). Страницы этой музыки колоритны, они овеяны подлинной поэзией, свидетельствуют о глубоком вникании в характер национальной психики, духовного склада народа. Григ стремился воссоздать и типичные приемы игры народных скрипачей Норвегии, о чем уже говорилось выше.
Григ посвятил фортепиано два крупных героико-драматических произведения: сонату ор. 7 и Балладу в форме вариаций ор. 24. Эти произведения также отмечены «новеллистическими» чертами. В них образы не столько развиваются, сколько контрастно сопоставляются. «Поток неожиданностей» (выражение Асафьева) — вот что поражает слушателя при восприятии григовских произведений крупной формы. Героика здесь сменяется меланхолией, идиллия — бурным порывом, лирика — жанровой характерностью.
Волевой мужественный образ главенствует в первой части сонаты:
Вторая часть — чудесный певучий ноктюрн с внезапно возникающими народно-танцевальными оборотами.
В характере менуэта написана третья часть, но поступь его тяжела — возникает скорее представление о рыцарственном марше, а в «трио» прорываются призывные кличи куллока.
Беспокойно драматические тона преобладают в финале, тогда как в коде звучит ликующий гимн. В целом же, несмотря на некоторую расплывчатость формы — ведь это одно из ранних сочинений Грига! — соната увлекает своим молодым порывом, свежей непосредственностью чувств.
Большой интерес представляет Баллада. Ее содержание навеяно тяжелым личным горем композитора, что придало музыке трагический отпечаток. (Баллада, по выражению Грига, написана «кровью сердца в дни горя и отчаяния» в связи со смертью его родителей.)
Это зрелое, одно из наиболее самобытных произведений Грига, поражающее богатством изобретения, единством выражения. Скорбно-меланхолическая, народного склада тема варьирована в четырнадцати контрастных эпизодах. Первый круг образов, в которых преобладают печальные тона, замыкается монологом импровизационного характера (Piu lento). Скерцозные эпизоды далее сменяются похоронным маршем (Lento). Последующий драматический подъем на основе скерцозных эпизодов приводит к утверждению героико-эпических образов:
Но и они сметаются порывом отчаяния. Неистовое движение срывается в момент кульминации, и под конец Баллады звучат отголоски скорбной темы.
Самым крупным по масштабу и значительным сочинением Грига является фортепианный концерт a-moll ор. 16. Впервые исполненный в 1870 году, он вскоре завоевал большую популярность, которая сохранилась по сей день. Яркая приподнятость, праздничность выражения, рельефность тематизма, смелые образные сопоставления, неожиданные «повороты» в музыкальном развитии, резкие смены настроений — все это чрезвычайно соответствует жанру концерта, где экспозиционные моменты преобладают над разработочными. А как раз в увлекательном показе колоритных, сочных образов заключается сила Грига! Так, надолго врезывается в память музыка вступления, где использован характернейший оборот норвежской народной музыки (нисходящий тон от тоники к септиме в квинту):
Динамичному развороту «событий» первой части противостоят лирически восторженные образы второй части, подчас приобретающие гимнический характер, что еще более оттеняет ликующий финал народно-жанрового склада. И здесь, в коде, воскрешаются гимнические образы — на основе варьированной второй темы финала возникает дифирамб, прославляющий радостное упоение жизнью:
Музыка концерта, словно вспоенная живительными соками родной земли, пронизана интонациями и ритмами норвежского фольклора. Это, в частности, подчеркивается свежо звучащими ладовыми оборотами (миксолидийский — в коде финала, фригийский — в побочной партии первой части и пр.).
Григ более не возвращался к столь крупным замыслам в сфере симфонической музыки. Его оркестровые пьесы имеют значительно более скромные рамки, приближаясь к характеру камерных миниатюр, и не случайно вместе с оркестровой композитор издавал их фортепианные редакции. Среди этих пьес выделяются увертюра «Осенью» ор. 11, рисующая тонкий «пейзаж настроения», «Симфонические танцы» ор. 64 на норвежские народные темы и написанная для струнного оркестра обаятельная сюита в старинном стиле «Из времен Хольберга» ор. 40 (известна также ее фортепианная редакция) (Эта сюита, написана в 1884 году в связи с двухсотлетием со дня рождения знаменитого датского комедиографа Лудвига Хольберга — он был родом из города Бергена, с которым так много связано у Грига.).
М. Друскин
