Serbian Fantasy. Overture on Three Russian Themes
Сербская фантазия (Фантазия на сербские темы, ор. 6, 1867, окончательная редакция — 1889)
Увертюра на темы трёх русских песен (D-dur, op. 28, 1866, окончательная редакция — 1880)
От Andante Первой симфонии прямой шаг к двум следующим симфоническим произведениям Римского-Корсакова на народные темы: Увертюре на русские темы и Фантазии на сербские темы («Сербской фантазии»). В обоих случаях материал исходил опять-таки от Балакирева: для Фантазии, писавшейся «к случаю» (концерт в честь «славянских гостей»), он дал темы, для Увертюры Римский-Корсаков выбрал их самостоятельно из балакиревского песенного сборника, опубликованного в 1866 году. Причем взяты были не только мелодии, но и гармонические, фактурные их решения, а следовательно, балакиревские художественные осмысления народных мотивов. В сущности, так же обстояло дело с «сербскими» (Определение «сербские» здесь условно: речь должна идти о южнославянских и, по-видимому, венгерских мелодиях.) мелодиями.
По свидетельству Римского-Корсакова, в сезоне 1866/67 года Балакирев, увлекшийся «славянским вопросом», «много занимался просмотром народных песен, преимущественно славянских и мадьярских. <...> Я тоже их просматривал с величайшим восхищением и с восхищением же слушал, как Балакирев играл их с собственной изящной гармонизацией». «Буду [Вас] мадьяризировать», — писал Балакирев ученику в августе 1866 года.
Модели Глинки и Балакирева (или Глинки в преломлении Балакирева) проступают в композиции обоих сочинений еще отчетливее, нежели в Первой симфонии: и Увертюра и Фантазия представляют собой многотемные вариации на контрастные по характеру народные темы; обе имеют медленные, лирические или эпические, обрамления; в центре обеих — разработка быстрых плясовых тем. Оба сочинения были написаны «на одном дыхании», быстро и вполне самостоятельно, почти без балакиревской корректуры.
Замечательную, исчерпывающе полную характеристику «Сербской фантазии» дал молодой Чайковский, выступивший на страницах «Современной летописи» против тенденциозно-пренебрежительного отзыва другого издания о московской премьере «Сербской фантазии».
«Она начинается с построенного на прелестной первой теме вступления. Тема эта, полная какой-то восточной неги и весьма эффектная по своей хроматической угловатости, играется попеременно различными группами оркестра, каждый раз с новым освещением ее посредством гармонии и инструментовки; но припев мелодии, в противополжность ее началу, при беспрестанном повторении, с каким-то болезненным упорством держится одной и той же гармонии. Трудно передать словами обаятельное впечатление, производимое... этою игривою борьбой различных музыкальных факторов... После довольно длинной отдохновительной паузы появляется пылкая, огненная плясовая тема <...> Обе темы, беспрестанно сменяя друг друга, наконец как бы сливаются вместе...».
«Увертюрой моей Балакирев не был доволен, — вспоминал Римский-Корсаков в „Летописи“. — <...> Я выбрал темы: „Слава“, „У ворот, ворот“ и „На Иванушке чапан“. Балакирев не вполне одобрил выбор двух последних, находя их несколько однородными». Это воспоминание противоречит письму Балакирева от августа 1866 года: «Просмотрел увертюру и остался очень доволен». Бесспорно, Увертюра — самое «балакиревское» из симфонических произведений Римского-Корсакова, причем по характеру изложения оно ориентировано скорее на первую русскую увертюру Милия Алексеевича, а по драматургии — на вторую, «1000 лет» («Русь»): контраст эпической медленной темы во вступлении и заключении и подвижных хороводно-плясовых мелодий в ролях главной и побочной партий.
В отличие от «Руси» в Увертюре нет большой концепционности, сильного симфонического развития, но ее трехчастная форма стройна и гармонична; остроумные сочетания двух плясовых, орнаментальные переплетения их мотивов, изящная оркестровая фактура своей пластикой напоминают о ритмах народного искусства. Заглавным в Увертюре становится сказительский образ «Славы», восходящий к глинкинскому Бояну, но также предвосхищающий, особенно в кодовом проведении, те светлые, величавые образы Руси, которые создаст композитор в операх 90-х — 1900-х годов.
М. Рахманова
