Fantasie (C-dur), Op. 17
К наиболее вдохновенным и монументальным произведениям Шумана относится его до-мажорная «Фантазия» для фортепиано (1836). От первого до последнего звука она проникнута страстным романтическим пафосом. Будучи одним из самых виртуозных произведений Шумана, «Фантазия» в то же время полна такой одухотворенности, что она достойна сравнения с произведениями Бетховена, которому первоначально посвящалась.
(Шуман предполагал издать «Фантазию» в пользу фонда для сооружения памятника Бетховену в Бонне. Отдельные части «Фантазии» назывались раньше: «Руины», «Триумфальная арка», «Звездный венец».)
Позднее композитор предпослал ей эпиграф из Шлегеля, придавая своему произведению субъективно-психологический смысл:
Во сне земного бытия
Звучит, скрываясь в каждом шуме,
Таинственный и тихий звук,
Лишь чуткому доступный слуху.
Могучее «бетховенское» дыхание этой «Фантазии» было навеяно самым сильным чувством в жизни композитора — его любовью к Кларе Вик.
(Один из исследователей шумановского творчества обнаружил, что в развитие музыки «Фантазии» вплетена тема из шестой песни цикла «К далекой возлюбленной» Бетховена. Близость к бетховенской теме особенно ощутима в коде первой части. Шуман сочинял «Фантазию» в период вынужденной разлуки с Кларой Вик. Вполне возможно, что он использовал прием музыкальной символики, к которому прибегал неоднократно.)
Рапсодийные образы произведения воплощены в свободной форме. Новая виртуозная техника играет здесь огромную роль в выражении поэтического замысла. «Волнующийся» красочный фон, приподнятые возгласы мелодии, широкие звуковые потоки, импровизационно-изменчивый темп — все создает атмосферу экстаза, ничем не сдерживаемого эмоционального излияния.
И, однако, в «Фантазии» есть свои внутренние законы построения. Характерные шумановские приемы формообразования проникли и в этот, самый свободный, музыкальный жанр.
В отличие от всех известных классицистских и романтических фантазий (И. С. Баха, Фридемана Баха, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шопена), сочинение Шумана пронизано чертами контрастной цикличности.
«Фантазия» в целом является трехчастным циклом. Маршевая волевая вторая часть в Es-dur выдержана в энергичных ритмах и образует контрастирующую середину по отношению к двум крайним С-dur'ным частям импровизированного характера. В основе формы второй части также лежит контрастная рондообразность. Но даже в рапсодийной первой части, о которой Шуман говорил как об одном из самых «страстных» созданий, господствующим взволнованно-лирическим тонам противопоставлен эпизод народно-эпического склада («Im legendenton», то есть в тоне легенды), что создает впечатление «цикла внутри цикла».
В то же время первая часть «Фантазии» насыщена вариационностыо. Непрерывность мотивных переходов, тонкое мелодическое варьирование объединяют ее темы:
Внутренние связи между темами сочетаются с принципом репризности.
В. Конен
