Что создаёт музыкальный критик?

Кому и зачем нужен критик?

В последнее десятилетие известные люди, представители различных искусств, часто затрагивают тему «современной критики», имея в виду не конкретную область — не музыку, не оперу, не театр и не литературу, — а критику, призванную наблюдать за событиями в этих областях, то есть «критику вообще» как жанр. Все они дружно констатируют, что сегодня критика находится в глубоком упадке — уж в этом ни у кого нет ни малейших сомнений! По поводу критиков выдвигается множество тезисов, начиная с утверждения, что критики — это неудачники, не нашедшие себе применения в избранной области в качестве творцов, и заканчивая утверждением, что без критиков невозможно понять, что и как сделали творцы. Понятно, что между этими крайностями заключено громадное количество вариаций, выражающих тонкости понимания специфики критического жанра как широкой публикой, как самими критиками, так и критикуемыми творцами.

Интересно слышать от живых творцов, что сами они тоже заинтересованы в компетентной, нелицеприятной, но обоснованной критике в свой адрес. Утверждается, что творцу любопытно читать о себе что-то оригинальное, пускай даже и отрицательное, воспринимая критику как «взгляд со стороны». Творцы констатируют, что критика — это такая же творческая область, как и любая другая «предметная» сфера: проза, поэзия, музыка, опера, драмтеатр, архитектура и так далее, в связи с чем можно назвать имена В. Белинского, Н. Добролюбова, В. Стасова, Б. Шоу, Р. Роллана и многих других, то есть критиков, вошедших в историю искусства наряду с его творцами.

Кризис современной критики вызван отнюдь не тем, что в неё пошли якобы «неудачники», а тем, что в неё сегодня вообще идёт кто попало в стремлении занять своё место под солнцем и заработать деньги. Причина будет рассмотрена ниже.

Отдельно может быть выделена сфера критики, в рамках которой мутные авторские и режиссёрские нагромождения, неясности, банальные недоделки и недодуманные решения объявляются «философскими глубинами», недоступными простым смертным. Чем более запутанным и нагромождённым будет произведение и чем менее прозрачным и понятным будет его замысел, тем более «интеллектуальным» и даже «философским» оно может быть объявлено такой критикой. И действительно, как это проверить?

Критика — это творчество?

Я согласен с мнением, что критика — это тоже творчество и что качество её зависит от того, кто именно этим специфическим видом творчества занимается. Далеко не всякий музыкант-профессионал, олицетворяющий какое-либо заметное, а тем более, яркое направление в искусстве, — если говорить о музыке, то не всякий композитор, исполнитель, музыкальный организатор, — способен быть критиком не только потому, что он вследствие своей ангажированности и погружённости в конкретику не универсален, как любой узкий специалист, но и потому, что он может не владеть критическим пером, не иметь глубоких знаний и времени для их пополнения и занятия критикой. И только человек, выдерживающий дистанцию по отношению к музыкальному предмету, но подготовленный, в требуемом отношении и в достаточной степени образованный, обладающий широким кругозором, ориентирующийся в мире искусства и в мире вообще как таковом, непредвзятый, неподкупный, честный перед собственной интеллектуальной совестью — только такой человек может быть настоящим критиком, способным в своих творческих взлётах подняться выше уровня отдельных творцов, дабы обозреть панораму рассматриваемого им искусства целиком «с высоты полёта».

Критика должна помогать публике понять творца (или же обозначить отсутствие у него глубины), увидеть в его достижениях нечто такое, что даже самому творцу может казаться неочевидным (или даже в его глазах нежелательным), найти истинное место творца и его творчества в ряду других творцов и всего остального массива творчества прошлого и настоящего, найти корни и попробовать дать прогноз относительно их перспектив, определив их координату в системе национальных и мировых интеллектуальных ценностей. Вот достойная цель!

Что создаёт музыкальный критик?

Недавно в полемическом запале один из артистов хватил через край и изрёк буквально следующее: «Критик НЕ СОЗДАЁТ НИЧЕГО, в отличие от музыканта».

Сразу позволю себе не согласиться насчёт «ничего». У музыканта и критика разные задачи, и критик, как и музыкант, несомненно, кое-что создаёт, но это «что-то» не есть музыка или её исполнение: критик создаёт ПОНИМАНИЕ, он рассматривает данное конкретное произведение (если речь идёт о композиторском творчестве) или его исполнение (если речь идёт об интерпретации) в современном и историческом контексте, опираясь на знания и опыт прошлых эпох. Именно в этом смысле критик может и должен быть намного мощнее музыкантов.

Критик по необходимости — историк, аналитик и писатель, способный к отслеживанию и возможно более широкому охвату текущей музыкальной жизни, освоению громадных объёмов исторической информации и философским обобщениям. Разумеется, речь идёт о ХОРОШЕМ критике. Но ведь в приведённом мною высказывании задет не какой-то конкретный «плохой критик», а профессия как таковая, иначе говоря, тоже сделано обобщение, не выдерживающее, в свою очередь, никакой критики.

Добрым или объективным должен быть критик?

Часто приходится слышать, что критика слишком зла, безапелляционна, нахраписта, что она не жалеет людей, положивших свою жизнь на алтарь искусства, и так далее. Главный вопрос состоит в том, укоренены ли выводы критика в реальности. К примеру, если по доброте своей критик будет хвалить плохих певцов и не замечать их недостатки, то способствует ли это улучшению общей картины нашей концертной и оперной жизни? Ведь плохой певец занимает чьё-то место на сцене, из-за него кому-то не дают выступать, кого-то лишают ролей — разве должен критик расточать свою доброту в подобных случаях? По-моему, не должен.

Критик должен стремиться быть объективным, а текст его должен быть корректным.

Справедливости ради нужно заметить, что интернет и печатная пресса наводнены панегирическими отзывами, в которых восхваляются средние или вовсе бездарные музыканты. Неужели это лучше, чем жёсткая критика? Кого мы обманываем от лица добрых критиков — самих себя?

Может ли критик ошибаться?

Самый хороший критик может допустить ошибку. Собственно, абсолютной гарантии никогда нет: критик может ошибиться в названии, в фамилии, исказить какой-то факт, допустить опечатку. Как музыкант может ошибиться, так и критик может ошибиться тоже. Правда, критиков часто призывают к публичным извинениям за печатное или прозвучавшее слово, а вот извиняются ли музыканты за свои сценические «художества» и за свои промахи — текстуальные, стилистические, за технические срывы да и просто за фальшивые и неверно заученные ноты? Что-то не могу припомнить такого! А ведь просвещённая публика им тоже может много чего предъявить, и выразителем этого обобщённого публичного мнения как раз и выступает критик. Согласится ли критик с общественным мнением, не согласится ли, выразит ли отличающееся собственное мнение, нет ли — это отдельный вопрос, но критик должен уметь делать и это тоже.

Как относиться к критике?

В силу специфики профессии критику не к лицу чрезмерная амбициозность, горячность и самоуверенность, свойственная артистам, несущим в себе непосредственный творческий импульс, с которым они выходят на публику, а потому — опять же в силу уже СВОЕЙ профессии — склонны к некоторому экстремизму и обострённой реакции на мнение публики и критики. Но я считаю, что критики должны стараться это им прощать: ведь артисты выходят на сцену, нервы у них никуда не годны, поэтому некоторая их экспансивность должна встречать спокойное понимание — в том числе и у критиков.

Если критики, не всегда, быть может, точные и аккуратные, несмотря на своё старание (как, впрочем, и музыканты, тоже, хочется в это верить, старающиеся делать свою работу хорошо), не будут отслеживать деятельность артистов, писать о них, рассуждать об их достижениях и промахах, то не получится ли так, что артисты не будут иметь информационной поддержки? В наш циничный век такое их поведение было бы очень опрометчивым.

Нетленной была и остаётся одна классическая мысль: что бы о музыканте ни говорили, как бы ни ругали и как бы ни хвалили, лишь бы о нём не забывали! Лишь бы, проще говоря, пиарили. И эта работа, кстати, тоже относится к сфере деятельности критиков, которые по необходимости выступают также в качестве журналистов. Поэтому к критике нужно относиться спокойно.

Что должен знать и уметь музыкальный критик?

Все вроде бы сходятся на том, что критики нужны и что они должны быть профессиональными. Но что это значит — быть профессиональным критиком? Означает ли это, что критик, как и артисты, выступления которых он рецензирует, должен уметь дирижировать, петь, танцевать и не менее виртуозно, чем они, играть на тех же музыкальных инструментах? Какими знаниями и качествами должен обладать критик?

Музыкальный критик безусловно должен быть музыкально грамотным: он обязан уметь читать ноты, разбираться в партитурах, ему полезно было бы играть на каком-то музыкальном инструменте. Критик должен улавливать на слух отклонения от нотного текста, находить ошибку в нотах и уметь объяснять её. Критик должен разбираться в стилях, понимать и ощущать, какие исполнительские приёмы в том или ином произведении будут уместными, а какие — нет. Это тот случай, когда дьявол прячется в мелочах.

Критик должен быть в курсе современной музыкальной жизни и её тенденций, он должен посещать концерты и спектакли, чтобы ощущать её пульс.

Музыкальный критик, безусловно — творец, вопрос лишь в масштабе творчества конкретной личности. Предметом критического рассмотрения является музыкальная деятельность прошлого и настоящего, а результатом — анализ, обобщение, синтез и порождение новых смыслов, о которых музыкант, творчество которого рассматривается критиком, может и не подозревать.

Более того, многие музыкальные явления прошлого существуют исключительно в отражении тогдашней критики, и если бы не критики, подметившие и зафиксировавшие в своих текстах множество любопытных деталей, то об исполнительстве былых эпох вообще невозможно было бы судить. О да, композиторские тексты остались при нас, но нужно ли говорить, насколько далека может быть интерпретация от подразумевавшейся автором и от его стилистики?

Эпоха грамзаписи внесла в это дело существенные коррективы: теперь можно приобщиться к фонодокументам и судить о деятельности артистов целого века на основании объективной информации, но и в этом случае работа критика ничуть не теряет своей важности, ибо и грамзапись тоже не всё и не так, как человеческие органы чувств, фиксирует, а самое главное, фонограмма — это только лишь документ эпохи, а не его критическое осмысление.

Кто может быть критиком?

Кто может считаться в критике «профессионалом» и почему далеко не каждый профессиональный музыкант может выполнить функции критика? В зависимости от ответа на вопрос, для какой аудитории пишет критик, может быть сформулирован и ответ, кто им может быть.

Прежде всего, нужно чётко понимать, что в общем случае критик — это не музыкант, и он не обязан быть музыкантом. Критик — это попросту другая профессия, хотя музыкант вполне способен быть критиком. «На критика» нигде не учат, критиком может сделаться лишь тот, кто создан для этого самой природой, сформирован обществом, системой образования, индивидуальными занятиями и личными интеллектуальными усилиями, тот, кто осознал свою способность и может её реализовать. Если критик пишет для профессионалов — то это одно; если он пишет для просвещённых любителей, получивших музыкальное образование — это второе; если он пишет для самой широкой аудитории, качество которой непредсказуемо — это третье.

Критик, пишущий для профессионалов, обязан быть профессионалом в той узкой области, в которой он подвизается, и это однозначно. Но это уже не вполне критик — это пишущий профессионал, например, теоретик. Критику неплохо было бы иметь собственный портфель текстов на разные темы в избранной области, и наличие теоретических работ его характеризует очень хорошо. Собственно, это не так уж обязательно, но желательно, чтобы видеть интеллектуальный уровень, на который может подняться конкретный писатель.

Мне лично ближе всего вторая категория критиков — пишущих для просвещённой публики, хотя у меня есть опыт публикации теоретических работ, в которых вряд ли разберутся любители. Тем не менее, просвещённая публика, усвоившая хотя бы азы музыкального образования — это та аудитория, которая наиболее желательна и на которую критик, пишущий о музыкальной повседневности, должен ориентироваться в первую очередь. Профессионалы это простят ему, а самая широкая и непросвещённая аудитория хотя бы отчасти что-то сможет понять. Критик никого не поучает, он пишет о своих впечатлениях, предлагает свои критерии, но, конечно, с претензией на объективность — иначе стоило ли браться за дело?

А судьи кто?

Практика — критерий истины. В конечном итоге ценность критики подтверждается самой жизнью. Но что это означает? Признание жизнью, это когда масса людей — публика, специалисты, другие критики — признаёт сказанное коллегой-критиком и в большинстве своём принимает его оценку соответствующей объективной данности и начинает копировать его способ мышления, литературный стиль и пользоваться изобретёнными им категориями. То есть признание — это всегда своего рода общественный договор на почве общих взглядов.

Но музыканты не желают портить друг с другом отношения. Мои личные попытки привлечь профессиональных музыкантов к рецензированию концертов и спектаклей потерпели крах, потому что их правило — о своих коллегах или хорошо, или ничего. Как о покойниках.

По факту получается, что профессиональные музыканты отдают критическую деятельность на откуп просвещённым любителям, потому что если даже профессионал не выступает на сцене сам, то он работает где-то в музыкальной сфере, следовательно, в этом тесном мирке он оказывается скованным условностями цеховой солидарности. Даже злейшие враги стараются публично не высказываться друг о друге не то что отрицательно, а хоть сколько-нибудь критично, чтобы не подвергать опасности свою карьеру, связи, рабочие и дружеские взаимоотношения. Тесен мир! Получается, что профессионалы «судьями» быть не могут: они не могут судить, они не боятся лишь льстить друг другу.

Конечно, возможна критика «по умолчанию»: когда все профессионалы о ком-то или о чём-то молчат, это означает отрицательную оценку артиста или события. Но заметить это может лишь критик, склонный к наблюдениям и обобщениям! Получается парадокс: с одной стороны, мир музыкантов-профессионалов жаждет признания и публичной оценки, а с другой стороны, сам он на публике молчит, хотя в кулуарах о чём только не судачит!

Так кто же идёт у нас в критики? Если бросить взгляд на современную столичную критику газетного и интернет-формата, то можно сделать на первый взгляд удивительный, но по сути глубоко логичный вывод: как правило, ею занимаются отнюдь не профессиональные музыканты, а просвещённые любители, знатоки и страстные почитатели музыкального искусства, основная профессия которых не имеет отношения к музыке. Нет нужды называть имена, тем более, что все они на слуху.

В чём причина такого положения дел? Очень хочется сказать, что причина в самих музыкантах, но если вдуматься, то виноваты традиции определённого рода общественного устройства. Но если уж музыканты делегировали полномочия критиков другим людям, то вряд ли они имеют моральное право слишком строго относиться к критике, в которую не желают вложить свои три копейки.

Конечно, критика, как я констатировал это в самом начале, находится в глубоком упадке, но на сегодняшнем этапе она худо-бедно свою текущую задачу выполняет, а что будет дальше — увидим.

реклама

вам может быть интересно