Кульминация III Фестиваля Динары Алиевой «Opera Art»
Финальную сцену Мадам Баттерфляй из одноименной оперы Джакомо Пуччини – предсмертную арию главной героини – Динара Алиева впервые вынесла на суд публики на концерте памяти Дмитрия Хворостовского, который состоялся более года назад в Москве на сцене Концертного зала имени П.И. Чайковского. Тогда эта ария-сцена, требующая для ее интерпретации не иначе как драматизма в квадрате, захватила глубокой эмоциональной порывистостью, обожгла огнем мощной чувственной аффектации, а всю боль трагедии главной героини – обманутой жены и несчастной матери – мы естественно сострадательно смогли пропустить через свои сердца, ибо эта музыкальная боль исходила из самого сердца певицы. И уже тогда стало совершенно ясно: ожидать в ее репертуаре появления партии Мадам Баттерфляй (Чио-Чио-сан) слишком долго уже не придется!
Так и произошло: впервые Динара Алиева выступила в ней в концертном исполнении 13 мая этого года на III Международном музыкальном фестивале своего имени «Opera Art» в Концертном зале имени П.И. Чайковского. Партию Бенджамина Франклина Пинкертона (лейтенанта американского флота) исполнил уже хорошо знакомый нам по концерту-открытию фестиваля азербайджанский тенор Азер Зада, партию Шарплеса (американского консула в Нагасаки) – баритон Владислав Сулимский (Мариинский театр), партию Сузуки (служанки Чио-Чио-сан) – меццо-сопрано Анна Кикнадзе (Мариинский театр). Партии-эпизоды взяли на себя Алексей Макшанцев (маклер-сват Горо), Александр Еремеев (принц Ямадори), Константин Федотов (бонза, дядя Чио-Чио-сан), Кирилл Волков (Якусиде, другой дядя Чио-Чио-сан; «по совместительству» государственный комиссар), Илья Волков (чиновник-регистратор) и Александра Соколова (Кэт Пинкертон).
В исполнении принял участие Академический Большой хор «Мастера хорового пения» (художественный руководитель – Лев Конторович) и Российский национальный оркестр (художественный руководитель и главный дирижер – Михаил Плетнев), а за дирижерский пульт встал маэстро из Греции Милтос Логиадис. Его имя нам практически незнакомо, а потому, с точки зрения новых открытий, оказалось интересным: не будем забывать, что «Opera Art» – фестиваль международный. Опера Пуччини (1904) – опус для своего времени однозначно новаторский, а история о шумном провале его оригинальной версии в двух актах на премьере в театре «Ла Скала» и о явном триумфе через три месяца трехактной (переработанной) редакции в театре «Гранде» в Брешии хорошо известна. Сегодня это одна из самых популярных опер мирового репертуара, и ее поистине хрестоматийный сюжет на слуху даже у тех, кто, в отличие от меломанов, завсегдатаем оперного театра не является.
На контрасте с операми Верди, в которых роль оркестра очень важна, но он находится, прежде всего, на службе певцов, «Мадам Баттерфляй» Пуччини предстает грандиозной «вокально-драматической фреской-симфонией», в которой оркестр, кажется, подчас встает вровень с вокальными партиями. При этом сложность задач, которые опера ставит перед тройкой главных героев (Чио-Чио-сан, Пинкертоном и Шарплесом), возрастает несравнимо более! Наверное, точнее вести речь о главной четверке, ведь и партия Сузуки в общей «симфонии» сего опуса довольно весома и значима! А его оркестровка удивительно сочна, и она словно «говорит»: иногда – поразительно светло и тонко, романтически прозрачно и акварельно-воздушно, а иногда взрывается пульсирующе живым темпераментом, звенит «эмоциональным колоколом» на богатой палитре музыкально-драматических штрихов и нюансов. Так что яркое симфоническое начало оркестру удалось воплотить в полной мере!
Важно отметить, что Милтос Логиадис дирижировал этой оперой впервые. И пусть в балансе звучания с певцами оркестр иногда всё же несколько «перетягивал одеяло» на себя, сами оркестровые краски были чувственно точны, живописно емки и подкупающе искренни. И это говорит о том, что найти общий язык с одним из лучших отечественных оркестров зарубежному дирижеру однозначно удалось! Картинный симфонизм Пуччини предстал в поистине роскошной оркестровой интерпретации, чутко поддержанной в ряде моментов рафинированным звучанием хора, роль которого в этой опере не всеобъемлюща, а, с позволения сказать, иллюстративно камерна, обволакивающе интимна, с оттенком пастельно-ориентальной созерцательности.
При этом подчеркнуто психологическая камерность сюжетной коллизии итальянского либретто Джузеппе Дзакозы и Луиджи Иллики, созданного по одноименной трагедии американца Дэвида Беласко, основанной, в свою очередь, на рассказе американца Джона Лютера Лонга, с большим оперным стилем и элементами эстетики веризма, присущими «Мадам Баттерфляй» Пуччини, вступает в определенное противоречие. И снять его можно лишь наличием у исполнительницы главной партии голоса истинно драматической (либо лирико-драматической) фактуры, которая, уверенно являя свой безусловный вокальный драматизм, располагала бы и к лирическим краскам, так важным в начале оперы. Именно таким спектром вокальных данных и обладает Динара Алиева, которая к подобному «музыкально-кровавому» репертуару шла методично последовательно и профессионально расчетливо, не форсируя события, а закаляя голос на драматически менее затратных ролях.
Не будем забывать, что согласно либретто, локализованному в Нагасаки в конце XIX-го – начале XX века, главной героине на момент ее свадьбы с Пинкертоном всего пятнадцать лет! Однако музыкальный драматизм ее партии, начиная уже с большого дуэта Пинкертона и Баттерфляй в первом акте, по накалу «взрослых» страстей далеко не шуточный и совсем не детский! Он требует огромнейшей вокальной отдачи и, конечно же, актерского мастерства, требует, как говорится в подобных случаях, «опыта прожитой жизни», который к центральным сопрано, как правило, и приходит к моменту их естественного перехода в драматическое оперное амплуа. Так что в лице Динары Алиевой партия Мадам Баттерфляй нашла стилистически адекватную и музыкально роскошную исполнительницу, а ее дебют в ней стал подлинным триумфом, которого на счету этой оперы ни в одном ее московском – театральном или концертном – проекте обозримого прошлого, связанного с нынешним XXI веком, зафиксировано попросту не было!
«Мадам Баттерфляй» – типичная итальянская мелодрама с рельефными контрастами и гипертрофированным «слезливо-кровавым» выходом переживаний и чувств, и сей шедевр, одетый композитором в новые для своего времени музыкальные одежды, природному естеству итальянской оперы XIX века не изменяет. Но, сталкивая наивную ориентальность Страны восходящего солнца в лице чистой душой и сердцем Чио-Чио-сан с «варварством» и цинизмом цивилизации Запада в лице Пинкертона, Пуччини весьма эффектно вкрапляет в свой опус и пентатонические гармонии. А нарождающимися веяниями модерна начала XX века сей шедевр, номерная структура которого претерпела заметную метаморфозу в сторону бóльшей сплошности, еще не затронут – в этом и есть его самобытная прелесть!
В опере мало внешнего действия, но четкое психологическое развитие фабулы, прежде всего, на основе характера главной героини, последовательно и непрерывно: после своего выхода в первом акте Чио-Чио-сан сцену практически уже не покидает! Так что эта партия масштабна, физически огромна! И Динара Алиева более чем убедительно доказывает, что Мадам Баттерфляй – героиня, словно выточенная по лекалу безграничных тембрально-драматических возможностей ее удивительно красивого пластичного голоса: лирически нежного и драматически страстного, завораживающего слух и заставляющего трепетать душу. После такой фантастически эмоциональной интерпретации можно утверждать, что драматическая форманта в голосе певицы сформировалась и вызрела уже в полной мере!
Так как в этой опере Пуччини вместо сквозного развития действия – сквозное развитие психологической драмы главной героини, а опус весьма продолжителен, то даже в театре режиссер должен очень постараться, чтобы происходящее на сцене захватывало не только музыкально, но и визуально. Концертное исполнение в этом отношении – что лакмусовая бумага для певцов, ибо визуальной составляющей заведомо нет. Однако надо отметить, что весь ансамбль солистов (и ведущая четверка, и каждый персонаж-эпизод) даже в формате концерта свои актерские и вокальные качества проявили на этот раз в такой мере, что вся довольно статичная музыкальная дистанция этой оперы прошла на едином дыхании даже без театральной поддержки! Заворожённая публика в зале просто обратилась в слух!
Весь проект держался на харизматичной индивидуальности исполнительницы партии главной героини, но еще до ее выхода экспликационный дуэт Пинкертона и Шарплеса с начальным ариозным разделом Пинкертона «Dovunque al mondo lo Yankee vagabondo» и следующей частью, начинающейся с его же слов «Amore o grillo – dir non saprei», показал, что на поле оперного шедевра Пуччини с Динарой Алиевой играли не менее потрясающие игроки! Тенор Азер Зада молод и находится лишь в начале карьеры, и в партии Пинкертона он звучал непривычно светло и эмоционально, музыкально свежо и молодцевато задорно. Маску, скрывающую обман и лицемерие по отношению к Чио-Чио-сан, Пинкертон еще не надел, а опытный могуче-раскатистый баритон Владислав Сулимский в партии Шарплеса – «американской совести» японской трагедии Пуччини – предстал музыкально чутким и потрясающе кантиленным персонажем сродни резонёру, показав себя певцом-актером с огромным потенциалом артистического куража, который щедро отдавал публике.
Знаменитый романтический выход Баттерфляй с женским хором «Quanto cielo! Quanto mar!» и ее бесхитростный рассказ о своей жизни и семье «Signor, sì … Nessuno si confessa mai nato in povertà» – это одна героиня, полная грез и надежд на счастье в законном браке с американцем, ради которого она даже готова изменить религии предков. После проклятий, обрушиваемых за это на нее бонзой (дядей, вдруг нагрянувшим после брачной церемонии в разгар свадебного веселья), и внезапной суматохи, после которой гости спешат покинуть торжество, бедняжка Чио-Чио-сан – совсем иная: безмятежность интонаций исчезает. А ее невероятно большой (почти «вагнеровский»!) любовный дуэт с Пинкертоном «Viene la sera … Bimba dagli occhi pieni di malìa … Vogliatemi bene, un ben piccolino» в финале первого акта, хотя и полон прежних грез (тем более, что лицемерная маска искренне любящего супруга Пинкертоном уже надета), предстает для героини началом ее «взрослой» жизни.
Второй и третий акты прошли без антракта, но они были символично «разделены» самóй музыкой. Финал второго акта – изумительно проникновенный, щемящий сердце хоровой вокализ a bocca chiusa (пение с закрытым ртом, олицетворяющее материнскую нежность и супружескую преданность Чио-Чио-сан), а начало третьего акта – развернутое симфоническое интермеццо. Чио-Чио-сан измучена трехлетним ожиданием своего супруга, сломлена неизвестностью, но надежды на его возвращение не теряет, отвергая сомнения на сей счет верной Сузуки, начинающей второй акт истой, страстной молитвой, предстающей весьма эффектной работой Анны Кикнадзе. Вопреки совету Шарплеса, который получил сообщение от Пинкертона о его женитьбе в Америке, но никак не решается сказать об этом Чио-Чио-сан, она гордо отвергает и ухаживания богатого принца Ямадори…
Перед нами всё еще юная Чио-Чио-сан, но уже отведавшая невзгод жизни. Она всё еще оптимистично наивна, но в ее центральной «арии надежды» второго акта «Un bel dì vedremo» уже заметны интонации приближающейся трагедии, и Динара Алиева рисует этот важный монолог не светло-лирическими и не просветленно-драматическими, а ярко-драматическими, «восторженно-отчаянными» вокальными красками, словно это в судьбе героини способно что-то изменить… А с момента выстрела пушки в гавани – сигнала о прибытии «Авраама Линкольна», где служит Пинкертон, – главную героиню охватывает эйфория. Оттенки вокально-драматического посыла певицы четко прослеживают переход от надежды к радости, подкрепленной уже свершившейся реальностью. И после этого для Баттерфляй, ожидающей мужа, настает черед «священной ночи» стоического бдения…
Третий акт, когда обессилившая героиня под утро уходит прилечь в свою комнату, не зная еще о предательстве мужа, захватывает пронзительно-отрезвляющей сценой-терцетом Сузуки, Пинкертона и Шарплеса. Их ансамбль переходит в известный финальный романс Пинкертона «Addio, fiorito asil», которого в первой редакции еще не было. В нём вторым голосом тенору снова, как и в первом акте, «помогает» баритон Шарплес, имеющий особый «резонерский» взгляд на всё то, о чём в своем романсе ностальгически поет быстро ретирующийся восвояси вероломный герой-любовник. Вокального драматизма в финале он также заведомо прибавляет и лишь только сейчас, кажется, начинает понимать весь ужас им содеянного, хотя главный ужас – самоубийство Чио-Чио-сан – еще впереди…
Наконец, с появлением главной героини, не находящей Пинкертона, но замечающей Кэт Пинкертон и понимающей всё окончательно, открывается финишная прямая оперы к ее трагическому финалу, и предсмертная ария Баттерфляй «Tu? Tu? Piccolo Iddio!» звучит как набат, как агония смертельно раненого человека, как музыкальное откровение, которое на сей раз, после того как мы прошли с Чио-Чио-сан через все перипетии этого опуса Пуччини, эффект по своей музыкальной отдаче производит несравнимо бóльший! Дебют Динары Алиевой в «Мадам Баттерфляй» однозначно стал московской сенсацией! А уже в следующем сезоне – в октябре-ноябре – эту титульную партию ей предстоит спеть в Парижской национальной опере (на сцене Оперы Бастилии). Речь идет о возобновлении нашумевшей в начале 90-х годов постановки «супермодного» американского режиссера Роберта Уилсона, которая много позже – в 2005 году – была перенесена и на Новую сцену Большого театра России, но, выдержав серию показов, сенсацией с ангажированными на нее исполнителями тогда так и не стала…
На фото: Динара Алиева (из архива певицы)
