Об одном представлении спектакля Лорана Пелли по опере Г. Доницетти «Дочь полка» в Венской опере
О режиссёрской работе Лорана Пелли с оперой Доницетти «Дочь полка» я уже писал [1], и если без подробностей в двух словах, то этот спектакль, обошедший многие сцены мира, — безоговорочно эталонное оперное представление, одно из тех, с которых нужно начинать знакомство с оперой как жанром.
Что в этом спектакле хорошо? Абсолютно всё:
1) сценография, пародирующая как милитаристский угар неотёсанных французских солдафонов, так и дряхлое благополучие рафинированной тирольской знати;
2) музыкально продуманные мизансцены, каждая из которых драматически содержательная мини-инсталляция,
3) великолепные костюмы,
4) красноречивые пластические характеристики персонажей, у каждого из которых своя собственная жестикуляция и мимика.
Каждое появление этого спектакля на сцене — праздник, вне зависимости от того, в какой форме и вокальном состоянии находятся исполнители.
В этот вечер в Венской опере главным героем был оркестр под управлением аккуратного и чуткого маэстро Микеле Спотти: великолепно выдержанные балансы, лёгкость звука, внимание к певцам, которые в этот раз нуждались в особой поддержке дирижёра.
Дело в том, что «Дочь полка», как и некоторые другие трюковые произведения бельканто, является своеобразной витриной вокального мастерства; сольные партии этой оперы — своего рода вокальная акробатика, или даже вокальный спорт. Знающая публика ходит на исполнение таких партитур, как на спортивное мероприятие едва ли не с одной мыслью:
возьмёт певец или певица определённую верхнюю ноту или нет, справится ли с фиоритурами, и если справится, то как?
Именно по этой причине в таких знаковых, показательных партиях, как Тонио и Мари в «Дочери полка», выступать, будучи не в лучшей форме, очень опасно; опасно, прежде всего, для репутации. Случайная публика в зал пришла, похлопала и ушла, а вот впечатления (и само собой записи) от таких выступлений быстро становятся достоянием специалистов и могут серьёзно повлиять на карьеру исполнителя. Особенно это касается Венской оперы, где рядовой капельдинер разбирается в исполнительских нюансах не хуже некоторых капельмейстеров.
Перед началом спектакля объявили, что Хуан Диего Флорес болен, но петь будет, и во время одного из ансамблей с хором виртуозный обладатель и сеятель «дошников» [2] ушёл за кулисы, чтобы принять лекарство.
Из девяти положенных верхних «до» в знаменитой арии простуженный певец достойно озвучил только… три, и это было непростое испытание как для певца, так и для слушателей.
Впрочем, 3:9 — это всё-таки не в сухую. Со всеми бывает, а заслуги Флореса перед оперным театром уже настолько велики, что подобные вольности ему, как говорится, — легко сходят с рук. Крики «браво» и восторги были неописуемыми.
Южноафриканская сопрано Претти Йенде, выступившая в партии Мари, — певица, без сомнений, умеющая петь, и, конечно же, нужно бережно относиться к особенностям школы и индивидуальности каждого исполнителя. Но то, что я услышал в этот вечер, к бельканто как к красивому пению относилось весьма условно. Местами это было громко (не сомневаюсь, что верхние ноты, которыми певица щедро отоваривала зал, вылетали за пределы театра и заглушали звон трамваев на Ринге [3], местами это было звонко, местами обаятельно, местами зажигательно.
Но были и такие места, в которых ноты были не на местах, а Венская опера — это всё-таки определённый уровень, и то, что приемлемо для театров, расположенных, так скажем, на второй и третьей линиях оперного пляжа, критически недопустимо в театрах, являющихся маяками и ориентирами для музыкантов всего мира: в таких театрах, как Венская опера, выпускать на сцену артистов в сомнительной вокальной форме, по-видимому, всё-таки не стоит.
Всё остальное было прекрасно. Добротно справился со своей работой Адриан Эрёд (партия Сульписа), прекрасна была Штефани Хаутциль в партии Маркизы фон Беркенфельд, хорош был хор и исполнители второго плана, включая заслуженную драматическую актрису Марианну Нентвич, блистательно исполнившую почти без слов роль Герцогини Кракенторп.
И настроение от спектакля было прекрасным, и артисты долго кланялись, и в зале не стихали овации, и публика выходила на Ринг довольная.
И с завистью думал я об этих людях, получающих удовольствие от спектакля независимо от того, кто в нём сколько нот озвучил, у кого там из солистов что не сомкнулось в нужном месте: ведь в отличие от этих нормальных людей людям, приходящим в театр по долгу службы, намного сложнее получить удовольствие от того, что в этом театре происходит. Но есть у профессиональных зрителей и свои преимущества, одним из которых является погружённость в детали.
Известно, что Доницетти написал свою оперу в Париже для французской публики на французское либретто Жюля-Анри Вернуа де Сен-Жоржа и Жана-Франсуа Байяра.
Историческая подоплёка сюжета «Дочери полка» связана с борьбой Тироля против французских оккупантов.
Напомню, что главная героиня оперы Мари случайно попала в 21-й французский гренадёрский полк, в котором выросла и снабжением которого занимается в настоящее время. В эту девушку-завхоза влюбляется тирольский крестьянин Тонио, а поскольку Мари может стать женой только французского гренадёра и только из того самого 21-го полка, Тони не задумываясь записывается в оккупационные войска и становится предателем родины от полноты, так сказать, чувств. И если в парижской «Комической опере», где в 1840 г. состоялась премьера, такой сюжетный поворот воспринимался и воспринимается весьма одобрительно, то в столице Австрии, частью которой является Тироль, история эта выглядит весьма двусмысленно.
Обращает ли на эту щекотливую особенность либретто командировошная публика, посещающая Венскую оперу, я не знаю, но коренные австрийцы свою историю знают в целом неплохо. Разумеется, знает её и Лоран Пелли.
Именно поэтому в финале спектакля слова «Salut á la France» («Слава Франции!») заглушаются у режиссёра диким петушиным «кукареку».
Именно поэтому венская публика с неизменным энтузиазмом принимает этот спектакль, и отчасти поэтому готова простить солистам все неровности и неопрятности в звучании. Только за счёт виртуозной режиссёрской находки, сгладившей довольно чувствительный для Австрии момент сюжета [4].
Стоит ли вообще обращать внимание на такие тонкости? Ну для того, чтобы объёмно воспринимать произведение и по достоинству оценить виртуозность и остроумную находчивость режиссёрского прочтения, определённо не помешает.
Примечания:
1) alexat.livejournal.com и operanews.ru
2) Слово «дошник» на профессиональном жаргоне вокалистов означает ноту «до» третьей октавы; для певцов и певиц умение красиво брать эту ноту можно сравнить с 14 пируэтами с одного толчка или с 64 фуэте без перерыва в балете. Впрочем, знаменитое сопрано Натали Дессей как-то заметила именно Хуану Диего Флоресу, что «дошник» у певца либо есть, либо его нет, и гордиться тут нечем: это не техническое достижение, а природный дар, так как наличие этой ноты в арсенале исполнителя зависит от физиологии связок.
3) Рингштрассе — улица, на которую фасадом выходит здание Венской опере и по которой ходят шумные трамваи, оповещающие о своём приближении пронзительными трелями.
4) В итоге Мари оказывается дочерью тирольской маркизы, но это уже почти спойлер для тех, кому ещё только предстоит знакомство с этим удивительным произведением.
Фото: © Wiener Staatsoper / Michael Pöhn
Сломалась стиральная машина? Не беда! Наш сервис занимается ремонтом стиральных машин и бытовой техники, продажей и ремонтов зап частей к стиральным машинам. Переходите по ссылке, чтобы узнать больше. Наш ассортимент и цены вас порадуют.
