О спектакле по операм Масканьи и Леонкавалло в Баварской опере
Спустя почти 50 лет Баварская государственная опера вновь представила культовые оперы итальянского веризма — «Сельскую честь» Пьетро Масканьи (1890) и «Паяцев» Руджеро Леонкавалло (1892). Постановка, осуществленная итальянским режиссёром Франческо Микели, обещала стать культурным событием, но вместо этого вызвала сдержанную реакцию премьерной публики. Вместо ожидаемых оперных страстей сцену оккупировала конъюнктурная претенциозность.
Ф. Микели и его команда решили представить две одноактные оперы как единую сагу об итальянских мигрантах. В объемном буклете на эту тему даже целую научную статью разместили. В «Сельской чести» мы переносимся в 1965 и видим на ожившей пляжной фотокарточке счастливую пару: это Туридду и Лола. Но сицилийская мафия не дремлет, и вот Туридду вынужден уехать из родного Палермо на заработки в Мюнхен, чтобы оплатить долги своей матери. Когда он возвращается через год домой, оказывается, что Лола была похищена мафиози Альфио и вынуждена по старому итальянскому закону об «искупительном браке» выйти замуж за своего насильника.
Чтобы отомстить Лоле, которая пошла на поводу у традиций, Туридду соблазняет у неё на глазах полупомешанную селянку Сантуццу. Добившись таким образом расположения Лолы, Туридду отказывается жениться на Сантуцце и наведывается по ночам к замужней Лоле. Опозоренная Сантуцца на шестом месяце беременности от Туридду становится изгоем и в отчаянии рассказывает обо всём мужу Лолы Альфио. В результате мужчины ссорятся, и Туридду… нет, не погибает от ножа Альфио, как в оригинальном сюжете, но бежит из родной Сицилии в Мюнхен. Там ему суждено преобразиться в Канио из «Паяцев».
В вагоне поезда «Палермо — Мюнхен» Туридду-Канио встречает Тонио, которого исполняет тот же певец, что и Альфио, но Туридду-Канио его то ли не узнает, то ли режиссёр упускает эту странность из виду. Тонио-Альфио также едет на заработки в Мюнхен, где устраивается аниматором в итальянский ресторан некоего Сильвио. После прибытия в Мюнхен Туридду-Канио встречает беспомощную мигрантку из Турции по имени Недда. Они становятся парой и развлекают посетителей ресторана Сильвио театрализованной готовкой.
В Недду тем временем влюбляется Тонио-Альфио, которому Туридду-Канио обязан работой у Сильвио, но сама Недда давно встречается с Сильвио (вы ещё не уснули?), поэтому Тонио рассказывает обо всём Туридду-Канио, который, наконец, сам превращается в ревнивого мужа из первой части, или, если угодно, в настоящего Канио. Канио, подстрекаемый Тонио, подкарауливает свою жену во время назначения свидания своему любовнику, который, будучи напуганным неожиданным появлением Канио, скрывается.
Во время очередного кулинарного шоу Канио слышит от Недды те же слова обещания встречи, которые Канио подслушал ранее, и не может себя больше контролировать. Пытаясь выведать у Недды имя её любовника, Канио убивает жену ножом, заботливо поданным ему Тонио, а потом и бросившегося ей на помощь Сильвио. Как говорится, полная финита ля комедия.
В принципе, стройная драматургия, актуальные акценты, общественно значимая тема. Однако хронологическая чехарда первой части утомляет надписями типа «за год до этого», «через семь лет после этого», «за шесть лет до того», «через полгода после всего».
Оформление «Сельской чести» не так чтобы совсем без выдумки, но и не без глупостей. Так, например, Лола большую часть времени проводит сидя в кровати, установленной на гигантском планшете в форме грампластинки, уставленном мебелью. Многотонный планшет картинно спускается с колосников на тросах и накреняется в финале, освобождаясь от незакреплённых стульев и табуреток. Рабочие сцены пару раз выходят, чтобы прикрепить и отцепить карабины с тросами, а между ними суетятся в странных белых костюмах хор.
Уже в первой части вечера появляются вагончики, в которых разворачиваются отдельные события. В «Паяцах» этих вагончиков будет уже целое депо, а разряженному хору официанты будут разносить кофе и еду.
Сценография Эдоардо Санчи масштабно и живо иллюстрирует перенес действия обеих опер в 1960-70-е, но почему-то лишь трансляция по телевизору легендарного полуфинального матча чемпионата мира 1970 Германия-Италия оказывается единственной находкой, вызывающей в зале живой отклик. Мизансцены спектакля помещены в тратторию, наполненную официантами, детьми с мороженым, клетчатыми скатертями, спагетти, пиццей, эспрессо, макиато и, конечно же, телевизором. Но этот набор штампов про Италию в крикливо-ярких костюмах Даниэлы Кернильяро не делает спектакль Микели таким же хитом, каким стала на последнем «Евровидении» пародия «Эспрессо макиато» эстонского певца с русско-украинскими корнями Томми Кэша.
Что же пошло не так в реализации неплохой в целом идеи? Почему в баварской постановке был утрачен нерв двух самых эмоциональных опер итальянского веризма?
Ответ предсказуемо прост: предложенная режиссёром тема оказалась эмоционально менее весомой, чем пафос обеих партитур. Никакие социальные проблемы мигрантов не сравнятся по силе с убийством героев на почве ревности. Любовная интрига всегда вызывает более сильные эмоции, чем газетная передовица на тему ущемления чьих-то прав. Именно поэтому, когда в «Сельской чести» вместо истошного крика «Туридду зарезали!» мы слышим «Я больше не Туридду…», в сознании автоматически возникает реакция, не совместимая с трагическим пафосом партитуры: «очень мы за тебя рады…»
Другой важной причиной вялого приёма работы Микеле стала пантомимная программа образов. Дело в том, что она была выстроена в самодеятельной эстетике сельского драмкружка. Всё было не смешно, смехотворно, нелепо и сочувствия не вызывало. Дилетантизм вообще редко вызывает сочувствие.
Если страстная музыкальная фразировка «Сельской чести» никак не вяжется с чёрно-белой гаммой оформления, то в «Паяцах» штампы итальянского китча множатся безо всякой дистанции или иронии, создавая лишний визуальный шум. Все эти постановочные неопрятности мешают эмоциональной концентрации и делают весь спектакль Микели удивительно несуразным. И работа замечательного оркестра Баварской оперы не спасает ситуацию.
Дирижёр Даниэле Рустиони, похоже, больше был занят собой, чем звуковым образом спектакля. Понятно, что музыкальный руководитель должен давать эмоцию зрителям, эффектно раскланиваясь и лучезарно улыбаясь. Но, думается, это надо подавать на десерт, а не вместо основного блюда. Основным блюдом на кухне профессионала за дирижёрским пультом должны быть корректные указания музыкантам и координация сцены и оркестровой ямы.
На сцену маэстро Рустиони вообще не смотрел, и местами хоровое пение с участием солистов превращалось в кашу. Конечно, этому немало поспособствовало безграмотное размещение хора за рамками боковых кулис в форме шеренг, перпендикулярных авансцене. В результате хористы мало того, что пели, глядя друг на друга через огромный планшет сцены, но и размещались так, что хвост хоровой шеренги было лучше слышно на заднем дворе театра, чем в зале. Всё-таки музыкальный руководитель должен корректировать столь грубые ошибки в организации сценического пространства.
Йонас Кауфманн, возглавляющий сегодня фестиваль в Эрле, несомненно, стал главным сюрпризом вечера в партии Канио («Паяцы»). Несмотря на возрастные особенности вокала (напряженные выходы на верхние ноты, потёртость среднего регистра и т. д.), в актерском плане перед нами предстал настоящий мастер сцены, владеющий обширным арсеналом выразительных средств. Знаменитая ария «Vesti la guibba» стала грандиозным мини-спектаклем, заставившим забыть о той кулинарной белиберде, которую наворотил на сцене режиссёр. Впрочем, и эта прекрасная работа не вызвала в зале ни оваций, ни криков «браво», несмотря на организованную оркестром паузу.
Айлин Перес в партии Недды («Паяцы») продемонстрировала виртуозную вокальную технику в имитации птичьих голосов и безотказный набор механических клише из ассортимента рыночного театра. Это было зрело, умело и вписывалось в постановочную концепцию.
В небольшой партии Пеппе («Паяцы») блистательно выступил Андрес Агудело, Томас Моле был органичен в партии Сильвио («Паяцы), Розалинда Плаурайт в партии мамы Лючии напомнила, что жизнь невозможно повернуть назад, а Екатерина Буачидзе порадовала в партии Лолы роскошным тембром и виртуозный вокалом.
Связующим звеном между «Сельской честью» и «Паяцами» стали партии Альфио (мужа Лолы) и Тонио (отверженного Неддой паяца) в исполнении одного артиста. По тому, как премьерная пресса оценила выступление в этой важной двойной роли Вольфганга Коха, можно судить о её компетентности. Так, например, на корреспондента «BR-Klassik» «Вольфганг Кох вновь произвёл наибольшее впечатление». Для сравнения корреспондент издания «Welt» назвал выступление В. Коха «лающим немецким провинциальным недоразумением». Эта строгая оценка исчерпывающе объясняет возмущённые «бу!» после дуэта Альфио с Сантуццей. От себя же добавлю, что выступление В. Коха было всё-таки в рамках допустимого на приличной сцене, то есть без криминального вокального брака.
Главными же локомотивами представления, помещённого на запасные пути малоудачных режиссёрских решений, стали русские певцы.
В партии Туридду Иван Гынгазов создаёт многогранный психологический портрет человека, не способного справиться со своими эмоциями. В небольшой роли перед нами предстаёт большой артист, использующий вокальные средства для подачи образа в развитии. Отказываясь от вокальных трюков в виде надрывных вибрато, И. Гынгазов предлагает умную работу с фразировкой и динамическими акцентами. В духе настоящего веризма звучит у певца знаменитая бриндизи Туридду, исполняемая с неожиданным тоскливым сарказмом и самоиронией. Перед нами панорама превращения доверчивого юноши в безжалостного циника. Художественной кульминацией роли становится душераздирающее прощание с матерью, исполненное с мощным эмоциональным крещендо. Невероятно многогранная работа, вызвавшая сильные эмоции у тех, кто понимает, что такое настоящий театр.
Юлия Маточкина в партии Сантуццы («Сельская честь») открывает новую страницу в истории прочтения этого образа и предстаёт многогранной вокально-драматической актрисой. Посредством гармоничного сочетания психологически выверенных жестов, мимики, наклонов головы и достоверной имитации тонких маркеров клинического безумия, певица создает сложный образ невиданной драматической глубины и пронзительной трагичности. Вокальное наполнение этой блистательной актёрской работы достойно отдельного восторга. Ю. Маточкина обладает обертоново богатым тембром, который благодаря исполнительской технике достигает шёлковой эластичности и эстетического совершенства.
Лишь ради работ русских певцов имеет смысл посетить это в целом довольно посредственное представление.
Фото с сайта театра
Если вы устали от европейских пейзажей — самое время ехать на Камчатку. База отдыха Лесная поможет превратить ваш отдых в незабываемое приключение, в котором прекрасным фоном будет ваше полное единение с природой.
