«Ночь перед Рождеством» в Баварской опере
Опера Н. А. Римского-Корсакова «Ночь перед Рождеством» (1895) определена самим автором как «быль-колядка». По всей видимости, главной мотивацией к созданию этого редко исполняемого произведения было желание композитора кодифицировать (оформить в академическую форму) такую фольклорно-карнавальную форму народного творчества, как колядование. Партитура, созданная с использованием материалов украинского фольклора из сборника Александра Рубца (1876), содержит девять разных видов этого песенного жанра. Важной отправной точкой в обращении Римского-Корсакова к повести Н. В. Гоголя из сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» (1832) стал общеевропейский процесс формирования национальной идентичности в период после наполеоновских войн XIX в.
Эти базовые элементы партитуры были полностью нивелированы в новом спектакле австралийского режиссёра Барри Коски, который представил 29 ноября 2025 на сцене Баварской государственной оперы эстетически сдержанное оперно-балетное шоу-ревю. Но, с другой стороны, именно это сглаживание исторически рискованных противоречий в сегодняшней наэлектризованной социально-политической атмосфере оказалось, пожалуй, наиболее мудрым и продуктивным решением.
Противопоставление Малороссии и Санкт-Петербурга, включая весьма чувствительную песню Чуба о «товарище, оставшемся в Крыму», было представлено в новом прочтении тонкими пародийными намёками и культурологическими цитатами. В спектакле Б. Коски без особого труда узнаются отсылки к «Трём апельсинам» С. С. Прокофьева (три оранжевых мешка, в которые Солоха прячет своих гостей, в сценографии Клауса Грюнберга), и к цветовой гамме плафона Марка Шагала в Пале Гарнье Парижской оперы (расцветка платья Оксаны художника Клауса Брунса), и хореографические реминисценции из дягилевских «Русских сезонов» (использование в дивертисменте Отто Пихлера элементов хореографии В. Нижинского из «Послеполуденного отдыха Фавна» и костюмных деталей Леона Бакста), и множество других интертекстуальных вкраплений.
Празднично-торжественное появление на груди сияющего серебряного двуглавого орла Екатерины II в стилизованном под корону переливающемся кокошнике превращается в головокружительную феерию художественной изобретательности и амбивалентной политкорректности в духе «и нашим, и вашим». Тотальное игнорирование актуальной международной повестки здесь тонко сочетается с пародийно-трюковыми элементами. Так, например, сверкающие стразами модные туфли Екатерина отдаёт кузнецу Вакуле вместе со своими ногами.
Полное изъятие запорожских казаков из 7 картины III действия при сохранении текста либретто и хора с обращением запорожцев к русской царице стало разумным решением, позволившим представить всё мелодраматическое богатство этой весьма «имперской» партитуры Римского-Корсакова без скатывания в рискованные коннотации. В этой связи ювелирность режиссёрской работы с этим взрывоопасным материалом невозможно переоценить. Это настоящий подвиг разведчика, создавшего безопасный праздничный карнавал на семантическом минном поле. Но главным достоинством этого спектакля, построенного в излюбленном Барри Коски стиле берлинских кабаре, стало роскошное звучание музыки Римского-Корсакова.
Благодаря профессиональному подходу музыкального руководителя Баварской оперы маэстро Владимира Юровского посетители премьерного спектакля стали свидетелями нового рождения этой партитуры Римского-Корсакова в форме мелодраматического шедевра, в котором просматриваются глубинные связи «Ночи перед Рождеством» с оперным наследием Глинки, Мусоргского и Чайковского. Благодаря изумительному ансамблю исполнителей выпуклая фразировка акустической ткани спектакля завораживает, пленяет и оставляет богатое послевкусие.
Центральная любовная линия Вакулы и Оксаны сплетается из сложнейших партий, выписанных Римским-Корсаковым с иезуитской беспощадностью к вокальным ресурсам исполнителей.
Елена Цаллагова с блеском справляется со всеми тесситурными рифами партии Оксаны, представляя образ непоследовательно капризной, а потому живой и искренней дурочки, избалованной собственной красотой. Танцевальная раскрепощённость певицы, её актёрское очарование и вокальная виртуозность становятся эстетическим стержнем спектакля.
Кузнец Вакула предстаёт у Б. Коски подкаблучником в серых брюках и куртке из кожзама поверх свитера серо-буро-малинового цвета, рифмующегося с абстрактно непритязательной колористикой полукруглой трёхчастной ширмы-задника. Выглядит этот бедолага Вакула, как автослесарь с привокзального шиномонтажа, сливающийся со средой. С невероятной вокальной экспрессией и артистической самоотдачей решает поставленные режиссёром задачи Сергей Скороходов.
Комическим центром спектакля становится Чуб в филигранном исполнении Дмитрия Ульянова. Необъятная палитра актерских приёмов и вокальных красок превращает эту партию в настоящий фейерверк мелодраматического мастерства. Певец не просто демонстрирует свободное владение тембровыми ресурсами своего необъятного баса, но и с акробатической лёгкостью балансирует на грани анекдотической буффонады и высокого искусства пластического перевоплощения. Это был настоящий оперный театр с эталонным интонированием, выпуклой фразировкой и продуманной артикуляцией каждой пропеваемой фразы.
Невероятной витальностью поразил ветеран оперной сцены Сергей Петрович Лейферкус в карикатурной партии Головы. Внятность озвученного текста, плотность вокальных красок и тонкое чувство стиля собираются в работе певца в цельный образ незадачливого ухажёра Солохи.
Екатерина Семенчук продемонстрировала необъятный арсенал комедийной актрисы, с лёгкостью обходя все подводные камни непростой партии Солохи. Искромётная разухабистость в сочетании с прекрасным воплощением образа оставили неизгладимое впечатление.
В новом прочтении напарник Солохи Чёрт предстаёт конферансье-распорядителем карнавальной ночи перед Рождеством («сатана там правит бал»), мотиватором-провокатором и вездесущим джокером. Именно он заражает Оксану соблазном новых туфель, усыпанных стразами, и именно он совращает своим могуществом неопытную дурочку посредством незадачливого Вакулы-автослесаря. Всё это требует от исполнителя необыкновенной выносливости и разностороннего мастерства. Полнокровными вокально-пластическими штрихами наполняет эту сложную роль изумительный Тансель Акзельбек.
Без сомнений стоит отметить и Милана Силянова (Панас), и Матти Турунена, и Александру Дурсеневу (Баба с фиолетовым носом), и Лауру Айкин (Баба с обыкновенным носом), и хор, и артистов балета, и незаменимый в таком сложном представлении миманс.
Несмотря на то, что к оформлению спектакля можно предъявить ряд вопросов, а в некоторых местах исполнителям не хватало внятной дикции (эти замечания собраны в традиционном обзоре спектакля на канале «Девятая ложа»), общее праздничное впечатление компенсировало неизбежные недостатки в работе с таким рискованным в нынешних условиях материалом.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
Автор фото — Geoffroy Schied
