«Путь Степановой в оперное искусство был несколько необычен. Она не оканчивала консерватории, но в детстве много пела в любительском хоре. Природная музыкальность принесла определенные результаты, и девушка стала выделяться среди хористов настолько, что ей посоветовали серьезно заняться вокалом. Но она скромно отвечала, что и петь-то она еще не умеет, да и высокие ноты ей не удаются.
Когда Степановой минуло шестнадцать лет, то все начали убеждать ее попытать счастья: был объявлен набор в хор Большого театра. Она записалась на прослушивание и пошла. Волнение было огромное, думала: а прозвучит ли ее голос в огромном зале Большого театра? Но когда вышла к рампе — пела спокойно, не думая об экзаменаторах, пела, словно у себя в хоре. Хормейстер сказал «спасибо», а находящиеся в зале стали поздравлять девушку, хвалить и даже спрашивали: «Что, у вас высокое „до“ от природы такое или вы его выработали с педагогом?» На это смутившаяся девушка отвечала: «Как, разве я взяла „до“? Да я петь-то почти не училась».
Так начинает свой рассказ о Елене Андреевне Степановой ее коллега по Большому театру Анатолий Иванович Орфёнов. Действительно, у нее в юности не было никаких сомнений относительно выбора профессии. С первых шагов ее судьба была связана с музыкой. Ведь отец будущей артистки преподавал пение и стал первым учителем дочери.
Девушка пела в церковном хоре, а с семнадцати лет уже не расставалась с Большим театром. Здесь способная хористка внимательно следила за выступлениями таких корифеев, как Федор Шаляпин, Леонид Собинов, Дмитрий Смирнов и другие. «Нежданова — один из ярких образцов моей театральной молодости, — рассказывала Степанова. — Я помню ее неизменное, упорное, трудовое отношение к жизни, к искусству. За скромным внешним обликом в ней всегда чувствовался человек, полный внутреннего горения, артистка, вдумчиво ищущая новых творческих достижений и высот». Вот на таких образцах и училась Елена Андреевна. Впрочем, тогда же она оттачивала свое профессиональное мастерство под руководством итальянского педагога Максимилиана Полли.
В 1912 году ей был предоставлен дебют на прославленной сцене; она спела партию Антониды в «Иване Сусанине» и стала солисткой Большого театра: Этот крутой перелом не внес изменений в скромный характер Степановой, и она даже не известила о своем новом статусе отца, жившего в другом городе. Вскоре она получила от него письмо, в котором были такие строки: «У вас в театре появилась какая-то новая певица Степанова, которую очень хвалят. Правда ли, что она так хороша, как о ней пишут в газетах?» Пришлось ответить: «Папа, это — я».
От сезона к сезону рос ее репертуар. Микаэла, Джильда, Лакме — эти и многие другие партии вызывали восторженный прием у публики, высокую оценку критиков. И с годами эти ее работы не тускнели, наоборот, обогащались новыми штрихами. «До сих пор, — писал в 1975 году тот же Орфенов, — звучит в ушах тембристый, многокрасочный голос певицы, свободно и легко преодолевающей любые вокально-технические трудности. Степанова, если можно так сказать, «бравировала» беспредельностью своего дыхания. Она словно сама наслаждалась своими поразительно красивыми нотами верхнего регистра. Особенно замечательно это получалось в «Риголетто», когда вместе с ней участвовали И. Козловский — Герцог и Д. Головин — Риголетто (Степанова пела Джильду). Изумительные певцы как бы соревновались в вокальном и актерском мастерстве. Они поражали тончайшими переходами от сильного форте к легкому пианиссимо, многократно меняя, в зависимости от ситуации роли, окраску звука голоса. А когда Степанова брала в финале арии Джильды во второй картине верхнее «си», то слушатели, пораженные красотой и протяженностью беспредельно длившегося звука на пиано, вставали с мест с криками «браво!».
Степанова с успехом пела в операх Моцарта, Верди, Мейербера, Бизе, Вагнера. Можно, например, вспомнить слова Сергея Лемешева, который был ее партнером в опере Делиба «Лакме»: «Она с таким удивительным тактом, так просто держалась на сцене, что я очень скоро позабыл о своих тревогах. Главным же творческим стимулом для меня всегда являлся ее голос. И я изо всех сил старался подравняться к ней в своем звуковедении, чтобы не нарушить классической красоты вокального образа, создаваемого певицей».
Все это так. И все же главные достижения Степановой связаны с русской классикой, и прежде всего с наследием Римского-Корсакова. Вот впечатляющий список лирико-колоратурных партий, исполненных ею в операх этого композитора: Волхова («Садко»), Панночка («Майская ночь»), Царевна-Лебедь («Сказка о царе Салтане»), Марфа («Царская невеста»), Царевна Ненаглядная Краса («Кащей Бессмертный»), Снегурочка в одноименной опере, Сирин («Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»), наконец, Шемаханская царица («Золотой петушок»). Каждый из этих образов, созданных певицей, заслуживает особого разговора. Практически вся ее карьера связана с оперной музыкой Римского-Корсакова. Еще в 1913 году она выступила первой на сцене Большого театра исполнительницей партии Царевны-Лебедь в «Сказке о царе Салтане». Тогда к ней за кулисы пришла Надежда Николаевна Римская-Корсакова, вдова композитора. Она благодарила артистку за прекрасное пение.
Истинный шедевр Степановой, да и всего нашего исполнительского творчества — партия Шемаханской царицы в «Золотом петушке». К такому выводу приходишь и сегодня, слушая сохранившиеся записи. Можно согласиться со словами известного знатока вокального искусства В. Зарубина: «В кружевной отделке своих партий Степанова всегда умела найти какой-то особый, индивидуальный оттенок, какие-то неповторимые характерные детали, которые с трудом поддаются словесной формулировке.
Партия Шемаханской царицы — одна из наиболее сложных в мировой оперной драматургии. Многие певицы почитали себя удовлетворенными даже в том случае, если им удавалось хотя бы справиться с труднейшей тесситурой, предложенной композитором. И лишь выдающиеся вокалистки достигали здесь подлинных высот искусства. К ним несомненно принадлежит Елена Степанова. В опере „Золотой петушок“ она демонстрировала все достоинства своей школы, всю филигранность мастерства, поражая чистотой и гибкостью звучания. Но и здесь вокальная отточенность не заслоняла сценического образа красавицы, властной и холодной, но одновременно полный женственности, грации и очарования».
Замечательные вокальные достоинства Степановой ярко раскрывались и на концертной эстраде. Эту линию своей деятельности она тоже начинала еще в дореволюционные годы. С ее участием прошла московская премьера «Колоколов» Рахманинова, позднее она исполняла сопрановую партию в Девятой симфонии Бетховена под управлением О. Клемперера. В ее программах значительный удельный вес принадлежал сочинениям советских композиторов.
И на оперной сцене, и на филармонической эстраде Елена Андреевна Степанова стремилась к созданию ясных и гармоничных музыкальных образов. Отсюда и эмоциональное воздействие ее чудесного голоса, который сравнивали с колокольчиком, с серебряным родником чистой воды.
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: «В мире музыки», 1991 г.
