Российская премьера оперы Кароля Шимановского на «Звёздах белых ночей»
![](/media/images/publication/thumbnail430_18060206.jpg)
Существующий уже шестнадцать лет фестиваль «Звезды белых ночей» традиционно становится кульминацией, мощным заключительным аккордом каждого очередного сезона Мариинского театра. Как правило, именно в фестивальные дни здесь происходят самые главные события, а количество премьер достигает невиданной концентрации. И если раньше в предпремьерные дни событийная насыщенность несколько ослабевала, то с прошлого года, когда открылся Концертный зал Мариинского театра, все идет в режиме нон-стоп.
Четыре июльских дня, которые мне довелось провести на фестивале в нынешнем году, — показательный тому пример. В первый из них исполнялась опера Родиона Щедрина «Очарованный странник» (премьера прошлого фестиваля). Спустя две недели предстояла ее сценическая премьера, а пока прямо на концерте производилась аудиозапись оперы. На следующий вечер состоялся концерт цикла «Все симфонии Сибелиуса», и Валерий Гергиев явил выдающуюся интерпретацию Третьей симфонии финского классика. А сверх того, практически без потерь в качестве, прозвучали еще и Скрипичный концерт Арама Хачатуряна, великолепно сыгранный Николаем Мадоевым, Концерт для фортепиано с оркестром соль мажор Мориса Равеля (солистка — Аника Вавич) и его же знаменитое «Болеро».
Спустя сутки Гергиев с основным составом оркестра проводили в театре генеральную репетицию «Короля Рогера», а тем временем в Концертном зале давалась «Волшебная флейта» Моцарта в постановке Алена Маратра (об этой новогодней премьере «Культура» уже подробно писала). И наконец, в четвертый из вечеров произошло, возможно, главное событие нынешнего фестиваля (и одно из главных событий российского оперного сезона) — премьера «Короля Рогера» Шимановского.
В последние годы мы стали понемногу заполнять вопиющие лакуны по части оперы ХХ века, причем Мариинский театр и здесь оказался в лидерах. Закономерно поэтому, что именно в его стенах прошла российская премьера вершинного творения Кароля Шимановского, входящего в число наиболее знаковых опер двадцатого столетия. Впрочем, российская публика уже имела возможность познакомиться с «Королем Рогером»: пять с половиной лет назад варшавский Большой театр показывал эту оперу на сцене своего московского тезки. Это был фантастический спектакль одного из наиболее ярких и глубоких современных режиссеров Мариуша Трелиньского и его постоянного соавтора сценографа Бориса Кудлички. Теперь тот же тандем создал принципиально новую сценическую версию, осуществленную в копродукции Мариинского театра и Вроцлавской Оперы (где премьера состоялась годом раньше).
В варшавском «Рогере» финал дарил катарсис, а мистика приобретала подчас вполне видимые очертания благодаря чудесам высоких технологий. Здесь все иначе. Вместо мистерии нам предложена современная экзистенциальная драма. Как и тогда, Трелиньский с Кудличкой не следуют географическим указаниям автора (назвавшего первый акт «Византийским», второй — «Восточным», а третий — «Греко-римским»), опираясь, скорее, на характер самой музыки, равно как и на глубинно-философское содержание, заключенное в тексте (написанном композитором совместно с Ярославом Ивашкевичем). Однако если в их первой версии отсутствовала и временная конкретика, то ныне действие перенесено в наши дни. Первый акт происходит в современной церкви, второй — в гостиной современной квартиры, третий — в патологоанатомическом госпитале.
Автору этих строк, неоднократно видевшему прежнюю версию и являющемуся большим ее поклонником, принять новое прочтение удалось далеко не сразу, однако в финале стало ясно, что в целом, пожалуй, его воздействие даже сильнее. Тем более что современные реалии здесь вовсе не педалируются и начисто лишены каких-либо конкретных политических аллюзий. Ведь опера Шимановского, хоть и посвящена реальному историческому персонажу, менее всего опера историческая, а уж тем более — политическая. Все здесь носит, скорее, экзистенциально-философский характер. На него-то и делают упор Трелиньский с Кудличкой в своей новой, гораздо более жесткой версии оперы. Не только в сравнении со своей же прежней, но, пожалуй, в значительной мере даже и с самим творением Шимановского. Последний, судя по всему контексту, склонялся все же к тому, чтобы принять дионисийство, персонифицируемое в опере фигурой Пастуха, за истину. В спектакле это — такой же обман, как и все остальное. Истины нет, а все духовные поиски и метания свершаются лишь в воображении умирающего героя.
Спектакль, как уже было сказано, является копродукцией с Вроцлавской Оперой, и на премьере три главные партии исполнили превосходные польские певцы — Анджей Доббер (Рогер), Павло Толстой (Пастух) и Эльжбета Шмытка (Роксана). Впрочем, рядом с ними на равных выступал Сергей Семишкур (Эдриси), а кроме того, у театра и на эти партии имеются по два собственных состава.
Валерий Гергиев впервые взялся за оперу Шимановского. С учетом множества параллельных проектов, вряд ли у него было очень уж много времени на освоение этого весьма сложного материала, однако каким-то непостижимым образом на премьере все срослось. Маэстро предстал абсолютно адекватным интерпретатором партитуры «Рогера», точно выстраивая звуковую архитектонику и нисколько не греша при этом крупным помолом. Более того: между звучащим и видимым не ощущалось абсолютно никакого зазора, что уже само по себе дорогого стоит.
...Сегодня в Мариинке идут Штраус и Яначек, Стравинский и Бриттен — не говоря уже о практически полном «собрании сочинений» Прокофьева и Шостаковича. Теперь появился Шимановский. Для антологии оперы ХХ века не хватает не столь уж и многого: Дебюсси, Цемлинский (кстати говоря, дававшийся здесь в концертном исполнении), Берг, Мартину, Хенце... Теперь здесь появилась и опера XXI века.
Дмитрий Морозов