Истина — это свет. Тени — ничто

На премьере мультимедиа-оперы Тарнопольского «По ту сторону тени»

Фото: «Известия» / Владимир Суворов

Заглянуть по другую сторону теней, уйти из материальной реальности в иной мир, с магнетически-обволакивающими звуками, чувственной пластикой, в сочетании с современными интерактивными инсталляциями — больше, чем счастье. Это откровение. На Малой сцене театра им. Станиславского и Немировича-Данченко с 25 по 27 марта состоялась российская премьера мультимедиа-оперы Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени» («Jenseits der Schatten»).

В далеком 2006 году произведение было написано специально для Бетховенского фестиваля в Бонне, где поставлено той же слаженно-гармоничной командой, что и сегодня в России: учеником Мерса Каниннгема и Джона Кейджа — Робертом Векслером, в роли режиссера и хореографа, и Фридером Вайсом — художником по интерактивной компьютерной графике. Изменился лишь состав исполнителей: вместо немецкого ансамбля «MusikFabrik» выступила русская команда «Студии новой музыки» под руководством Игоря Дронова, а танцевально-мультимедийную группу «Палиндром» с успехом сменили знакомые солисты Театра Станиславского.

Эхо и тень — импульсы, побудившие композитора к созданию оперы.

На немецком фестивале отсутствовала привычная оркестровая яма, что лишь порадовало автора, приметившего два замечательных балкона, где впоследствии и расположились инструменталисты. Так возникла идея Эха, а затем и Тени — как эха звука, рождающего музыку. Но что есть Тень? И если есть тень, то что тогда Свет? Владимир Тарнопольский подошел к ответу с доскональностью ученого и для ответа использовал сразу несколько фундаментальных трудов.

Общим знаменателем «сюжета» оперы стал альянс двух античных писаний: «Притчи о пещере» Платона и легенды о «Происхождении искусства из тени» Плиния Старшего. Филигранно вплетаются в текст либретто фрагменты из других солидных текстов — это и «Спор искусств о первенстве» Леонардо, и «Божественная комедия» Данте, и «Странник и его тени» Ницше.

Внедрение столь внушительного списка литературы, кажется, должно было привести к масштабной, пятичасовой проповеди, но, к счастью, всё уложилось в аккуратную одноактную оперу, в которой и слов-то практически нет. «Я лишь отсекаю все лишние миллионы слов, — комментирует автор. — Трех-пяти слов часто вполне достаточно, чтобы передать нужную метафору». А ведь и правда, более чем!

Истина — это свет. Тени — ничто

Люди — это узники пещеры, наблюдающие за игрой теней и принимающих их за реальную жизнь (в современном обществе — заложники виртуальной реальности). Пленников представляет в опере мужское трио в черных костюмах, с характерными штампами штрих-кодов по бокам и галстуками в том же стиле. Они не знают света, и единственным проводником к нему является Искусство в аллегорическом воплощении подобного женского трио в белых причудливо-округлых костюмах а-ля «Победа над солнцем». Визуальными прототипами этих «трехголовых существ», лишенных сольных характеристик, стали символично перекликающиеся скульптуры: «Три тени» Родена из темной бронзы и античные «Три грации» из белого мрамора.

Линии тьмы-эха и света-звука гибко переплетаются друг с другом и формируют общую драматургию постановки.

Изначальная акустическая идея эха превратилась в любопытную метафору. Пещера с левой стороны сцены скрыла под своим гротом «темную» сторону звука, откуда издается приглушенное «эхо» ансамбля низких инструментов, а также стала пристанищем для узников, считающих тени — реальностью. На противоположной стороне — источники света, а значит сидящий «на виду» ансамбль, ответственный за высокие регистры, и три прозрачных колонны-«кокона», откуда появляются Аллегории искусства. Кстати, белую перчатку дирижер, которого музыканты могут видеть лишь на телеэкране, тоже надел лишь на правую руку.

* * *

Язык современной музыки условно «академического» направления, частенько настораживает, а порой даже пугает не только широкую аудиторию, но и профессиональных музыкантов. После прослушивания очередного творения с изрядной долей стуков, скрипов и эпатажных жестов, иногда берут сомнения из разряда «А не голый ли король?»

На опере «По ту сторону тени» вопросов такого рода даже не возникало и от дерзких радикализмов ежиться не пришлось. Гулкие звучания то окутывали слушателей мягкой магмой длительных, как бы «расслоенных» тонов, то бодрили «рычащими» фруллато, причем не только у инструментов, но и у певцов. Неслучайно композитор писал либретто на немецком языке: его фонетические свойства с жесткими вибрирующими согласными помогли объединить партитуру вокальную с инструментальной.

Музыкальное восхищение вызвало трио Аллегорий искусств «Wir sind ist Kunst», с упруго-дерзкими ритмами и «вкусными» cочетаниями партий, а также мощнейшая кульминация оперы, когда на самом гребне длительно нарастающей звуковой массы вдруг включается огромный прожектор прямо в зрительный зал.

Путь к свету пройден — получите, распишитесь. Ослепляет? А никто и говорил, что свет — это легко.

Кстати, в опере путь к свету проходят лишь Танцовщик и Танцовщица. Хореография Роберта Векслера, в отличие от анти-нарративности в музыке, пользуется вполне доступной и даже иллюстративной пластикой: невозможность вырваться из плена — прерывисто-резкие движения, выход из него — округло-плавные. Постановщика интересует естественная природа и эмоциональность танца, а вот исключительных сложностей замечено не было.

Впрочем, это опера, и большая часть участников действа — вовсе не танцовщики. Кроме того, внушительную долю внимания аудитории захватили интерактивные технологии от Фридриха Вайса — вот уже десять лет постоянного коллеги Векслера.

Видеоэффекты, работающие в режиме реального времени и реагирующие на движения артистов, превратили оперу в настоящее художественное творение.

Чего стоят только тени, одна за другой преследующие танцовщика, полностью повторяя его перемещения и прыжки, или настоящий круговорот звезд в финальном танце, превращающий обычный пол в бесконечную Вселенную! Включением медиатехнологий в оперу нас в России пока не очень-то балуют, а эффект, на самом деле, — потрясающий.

* * *

Любителям поупражняться в колкостях в отношении вокала и оркестра, на этот раз придется передохнуть: работа была выполнена просто блестяще. Честь и хвала шести героям (Ольга Луцив-Терновская, Екатерина Кичигина, Светлана Сумачева, Сергей Николаев, Дмитрий Кондратков и Михаил Головушкин), из которых всем, кроме Екатерины Кичигиной, впервые пришлось попробовать себя в современной манере пения. Участники ансамбля «Студия новой музыки», уже привыкшие к сложности языка XXI века, тоже очень порадовали качеством исполнения. Правда, эффект эха, с явным перевесом громкости с правой стороны, несколько удивлял и вызывал желание несколько «подкрутить» звук в левой «колонке».

Напоследок, осталась фигура, пока нами не упомянутая, — это Философ-чтец, участвующий в действии в течение всего спектакля.

Воплощение этой роли оказалось весьма неожиданным, так как досталась оно реальному профессору из Московской консерватории, Михаилу Александровичу Сапонову.

Владимир Тарнопольский, после не слишком удачного, на его взгляд, выступления специализированного чтеца в Германии, таким вот образом решил уйти от штамповых клише. Позиция автора вполне понятна — лишний пафос ни к чему, однако профессионал, авторитет и старейшина в музыкальной науке — как ни крути, все же непрофессионал в театральном жанре (пусть за его плечами и есть опыт исполнения «Оды Наполеона» в КЗЧ в роли чтеца). В итоге, Сапонов, хотя и стал в спектакле самым настоящим символом мудрости, но, все же, превратившись в эдакий «ready-made» объект, несколько выпадал из общей атмосферы спектакля.

* * *

Не мистерия и даже не ритуал, премьера мультимедиа-оперы Владимира Тарнопольского «По ту сторону тени» предстала текстурным, почти тактильно-осязаемым синтетическим действом с кристаллически-выверенной формой.

Современный и при этом понятный музыкальный язык, прочная поддержка в виде хореографии и медиаэффектов сделали оперу доступной не только для довольно узкого круга любителей концептуализма, но и для простых слушателей. И ещё заставили посочувствовать тем, кто так и не сумел попасть на три премьерных и единственных показа оперы в Москве.

Фото: «Известия» / Владимир Суворов

реклама

рекомендуем

смотрите также

Реклама