Скромное обаяние старой доброй сказки

Сезон трансляций из Лондона открылся «Волшебной флейтой» Моцарта

Фото: © ROH

Для России сезон 2017/2018 прямых кинотрансляций музыкальных спектаклей (опер и балетов) из Королевского оперного театра «Ковент-Гарден» в Лондоне – уже второй по счету. Нынешний сезон в главном музыкальном театре Соединенного Королевства открылся 11 сентября премьерой новой постановки «Богемы» Пуччини, а на другой день 12 сентября состоялся первый в сезоне спектакль возобновления постановки «Волшебной флейты» Моцарта образца 2003 года. В осенней афише эти две постановки шли «ноздря в ноздрю», но в цикле прямых трансляций нынешнего сезона «Волшебная флейта», показанная в прямом эфире 20 сентября, оказалась первой.

Из-за разницы во времени между Лондоном и Москвой поздние часы начала прямых трансляций не всегда удобны, поэтому многократные повторные показы в записи – опция важная и просто необходимая, ведь при таком подходе число вариантов выбора дня, времени и кинотеатра, удобных именно тебе, заметно возрастает. Так, «Волшебную флейту» на одном из таких повторов автору этих строк довелось увидеть в ноябре.

Эта продукция привлекла к себе не составом певцов, который именами звезд не выстреливал, хотя на поверку оказался довольно добротным, а именем замечательного шотландского режиссера Дэвида МакВикара, хорошо знакомого нам по многим прямым трансляциям из нью-йоркского театра «Метрополитен-опера». Вот и нынешний киносезон «из-за океана» также открылся постановкой этого режиссера – премьерой «Нормы» Беллини.

«Волшебная флейта» — название, безусловно, популярное и любимое, но вряд ли столь сильно манящее сегодня меломанов, как иные раритеты XIX века,

особенно — партитуры итальянского бельканто. Немецкий зингшпиль Моцарта – его последняя опера: вскоре после премьеры молодой 35-летний гений ушел из жизни. Внезапная смерть композитора, как и история создания незаконченного им «Реквиема», до сих пор окутана легендами и тайнами. И даже простая, непритязательная на первый взгляд детская сказочка, либретто которой сочинил Эмануэль Шиканедер (немецкий баритон, импресарио, драматург и либреттист, исполнивший на венской премьере 1791 года роль Папагено), поводов для выстраивания необычайно модных в наше время конспирологических теорий дает немало.

Имя Шиканедера вряд ли было бы сегодня у нас на слуху, если бы не знаменитая «Волшебная флейта», написанная Моцартом на его либретто. Известно, что и Шиканедер, и Моцарт были масонами, и в их совместном оперном детище, в сказке о добре и зле, на двух полюсах которой находятся добрый волшебник-хранитель света Зарастро и злая колдунья тьмы Царица ночи, завуалированы многие масонские обряды и символы.

В силу этого большинство современных постановок, сознательно забывая о сказочной природе сюжета, в основном, и соревнуются во всевозможных актуализациях и привнесениях, и эта гипертрофированно-надуманная концептуальность режиссерского оперного театра изрядно уже успела поднадоесть.

В противовес этому постановка Дэвида МакВикара, в которой принц Тамино и принцесса Памина (дочь Царицы ночи) на пути обретения друг друга в очередной раз проходят «через огонь воду и медные трубы», словно возвращает к эстетике театра конца XVIII века, пленяя скромным обаянием старой доброй сказки. «Скромным» — не значит «недостаточно глубоким», «поверхностно содержательным». Речь лишь о том, что

сценографический антураж спектакля обращен не к помпезной роскоши, а к очаровательно-пастельному созерцательному наполнению.

В нем нет упора на масонскую тематику, нет сложных аллегорий и ассоциаций. Зато есть и юмор, и философия жизни, и пародия на сказочные чудеса, и, кажется, даже чисто английская чопорность, с которой решены, конечно же, не все, но многие мизансцены и созданы почти музейные, но удивительно простые, «легкие» и функционально емкие по стилю костюмы.

Лаконично-зрелищный, но обстоятельно выверенный в плане режиссерских мизансцен спектакль одет в театральные одежды Джоном Макфарлейном. Им же придумана и абсолютно самодостаточная абстрактная сценография. Продуманные световые решения разработаны Паулой Констэбл, а пластикой сценического движения наполнила постановку Леа Осман.

Музыкальная сказка с театральным воплощением традиционными средствами — на сей раз вовсе не архаичная вампука,

а превосходный образец адекватно-разумного и здравого современного подхода, не отвергающего условность и традицию оперного жанра, несмотря на то, что из-за вкрапления разговорных диалогов академические бастионы музыки в случае зингшпиля всегда неизбежно пошатываются.

В постановке Дэвида МакВикара нет ничего, что было бы чуждо букве оригинального либретто Шиканедера и синтетической партитуре Моцарта, легко и свободно внедрившего в нее стилистические перепады и музыкальные контрасты. Но следование духу и букве партитуры, вобравшей в себя и само оригинальное либретто, – то, чему в своих спектаклях этот режиссер не изменяет никогда.

Стиль его постановок не застывшая схема, и все они разные, но «авторские права» либреттиста и композитора в них каждый раз соблюдаются неукоснительно.

При этом очень важно, что нравоучительно-морализаторский нерв этой постановки «Волшебной флейты» постоянно пульсирует, не ослабевая ни на миг.

Даже по прошествии с момента своего создания четырнадцати лет (почти пятнадцати, так как премьера состоялась 25 января 2003 года) спектакль выглядит динамичным и свежим, будто бы только что появился на свет. После премьерной серии нынешняя осенняя серия возобновления постановки – пятая по счету (впервые спектакль возобновлялся в июне 2003 года, а затем в 2005, 2008 и 2011 годах).

На премьере 2003 года за дирижерским пультом находился музыкальный руководитель постановки Колин Дэвис (1927–2013). За время проката через нее прошло много разных маэстро, но Колин Дэвис также дирижировал ею и в 2011 году. Похоже, нынешнее возобновление, как раз и было посвящено памяти знаменитого британского дирижера, ведь оно явно было приурочено к 90-летию со дня его рождения.

На сей раз за дирижерский пульт встала англичанка Джулия Джонс.

До недавнего времени это имя воспринималось на слух лишь номинально, но теперь, пусть и не в живой атмосфере театра, а в рамках HD-кинопроекта, в котором «Волшебная опера» Моцарта была представлена впервые, оно обрело, наконец, и свой реальный абрис. Музыкальный аккомпанемент спектакля предстает очень правильным – темпоритмически выверенным, академически выдержанным и при этом отстраненно сухим, холодным. Так что ощутить в звучании оркестра игру прихотливо тонких нюансов, того, что могло бы превратить весьма точный расчетливый посыл в подлинно авторскую интерпретацию, на сей раз не довелось.

Точно по такой же схеме выстраиваются впечатления и от весьма профессионального, но не особо харизматичного в вокальном отношении состава певцов-солистов. Что же до их актерского перевоплощения, то здесь ситуация более оптимистична, и

от встречи с многочисленными персонажами последней оперы Моцарта, в целом, получаешь как зритель несомненное удовольствие.

Когда речь заходит об исполнителях и музыке этой оперы, в первую очередь, всегда почему-то вспоминают не пару ищущих друг друга героев Тамино и Памину. Почему-то не делается особого акцента и на самóй контрастной связке Зарастро и Царицы ночи, что ведет Тамино и Памину по сложному пути испытаний и представляет их будущее также заведомо контрастно. Зато сама Царица ночи — всегда непременно первый персонаж, на который обращают внимание благодаря ее знаменитой «арии мщения» — очень подвижной, колоратурной, написанной в высокой тесситуре.

Впечатление в партии Царицы ночи от француженки Сабин Девьель, обладательницы не слишком большого и яркого голоса – лишь зачетное, номинальное, неошеломляющее. В партии Памины, хотя она всегда и остается в тени, более музыкальна и фактурна австралийка Шивон Стаг, певица интонационно-выразительная, чувственная, раскрепощенная. Совсем крошечная роль у Папагены, но и в ней запоминается австрийка Кристина Ганш.

Тенор из Швейцарии Мауро Петер (Тамино) благородно импозантен, но вокально-стилистический аспект его партии артистическому уступает. Финский бас Мика Карес (Зарастро) и английский тенор Питер Брондер (Моностатос) добротны, но главный фаворит вечера — весельчак Папагено, весьма сноровистый английский баритон Родерик Уильямс. С Папагено так происходит всегда, и, похоже, так всегда будет и впредь!

Фото: © ROH

реклама