Осенью прошлого года, заканчивая свой обзор берлинского «Кольца нибелунгов», я неосторожно заметил, что «мой роман с театром Дмитрия Чернякова, по всей видимости, закончен: «Евгений Онегин» (2006) был и остаётся вершиной творчества этого режиссёра, но интересного продолжения, я думаю, уже не будет», — написал я тогда.
Я ошибся.
Несмотря на то, что для меня «Евгений Онегин» Чернякова, по-прежнему, остаётся лучшим произведением в стиле режиссёрского переосмысления классики [1], спектакль «Война и мир», показанный на сцене Баварской оперы 5 марта 2023 — в день 70-летия смерти Прокофьева и Сталина, — по цельности, точности и тонкости авторского высказывания, по уровню концентрации смыслов и экономии выразительных средств, безусловно, в том же самом регистре достоин звания «шедевра № 2».
Музыкальная сторона постановки под руководством маэстро Владимира Юровского — феноменальное событие в истории интерпретаций этого материала. Ансамбль солистов, о котором речь дальше, — достижение, совершенно невообразимое в нынешних условиях: две трети из 72 сольных партий этой грандиозной партитуры были исполнены русскоязычными певцами из России, Украины, Беларуси, Армении, Узбекистана, Германии... Это эпохальное событие во всех смыслах, переоценить которое как в художественном, так и в политическом смысле совершенно невозможно.
Но по порядку.
Если оставить за скобками узнаваемый ассортимент режиссёрских приёмов (самодеятельный дивертисмент на импровизированном балу, хоровод, трогательная нелепость пластики положительных героев и разухабистая прямолинейность пластических характеристик героев-негодяев, приём «театр в театре» и, разумеется, мизансцены, прямо перпендикулярные либретто [2]), «Война и мир» Чернякова — настоящее пиршество семантически ёмких сценических решений. Важнейшая роль в драматургии спектакля отведена пародийному регистру, из которого вырастает как появление российского императора Александра I, представленного Дедом Морозом, так и размашистая пародия на пропагандистские клише, используемые для изображения военных противников России [3]. Эмоциональной кульминацией лирической части спектакля становится вальс на новогоднем балу, во время которого всё замирает в мёртвой неподвижности, растворяясь в щемящем напряжении великой музыки Прокофьева. А батальные сцены военной части буквально демилитаризованы и показаны режиссёром как эпизоды военно-патриотической игры «Бородинская битва».
Совершенно очевидно, что зрителю, не знакомому с романом Л. Н. Толстого, с оперой С. С. Прокофьева и с его же судьбой, не говоря уж об истории наполеоновского похода и Отечественной войне 1812 года [4], смотреть спектакль невероятно сложно. Тем более что ключом к пониманию внутренней драматургии предложенной режиссёром концепции является роскошно воссозданный интерьер Дворянского собрания — Колонного зала Дома Союзов [5]. Здесь важно отметить выдающуюся работу Глеба Фильштинского, интуитивно реконструировавшего световую палитру партитуры Прокофьева [6].
Мы видим зеркальное отражение войны, пришедшей в узнаваемый московский интерьер. Разумеется, речь не о войне 1812 года, а о войне будущей, войне, которой ещё нет. Этот эсхатологически-пророческий ракурс изображения прошлого в будущем был использован Черняковым в берлинской постановке «Бориса Годунова» (2007). Идеально сияющие всеми лампочками гигантские люстры прямо указывают на энергетическую мощь России несмотря на то, что люди, спрятавшиеся от громыхающих взрывов под словно заговорёнными сводами Колонного зала Матвея Казакова, лишились всего, включая нормальную одежду (художник по костюмам Елена Зайцева). Следы энтропии видны и в покосившемся лозунге над президиумом Первого съезда Союза советских композиторов СССР (апрель 1948), превратившемся в ребус из-за отсутствия ключевых букв [7]. Черняков создаёт зловещую антиутопию, в которой хоть и нет прямых аллюзий на текущий момент, но которая не перестаёт поражать многогранностью и глубиной пульсирующего трагизма.
Это нервозно-сумеречное звучание прокофьевской партитуре придаёт новая сокращённая редакция, представленная маэстро Владимиром Юровским. По понятным причинам были купированы все избыточно пафосные сцены, включая сцену в Филях и грандиозный финальный хор. В результате опера практически избавилась от исторической приуроченности и прямолинейно-торжественной ходульности и заново обрела нерв живого лирико-трагического произведения.
Профессионалы, с которыми мне довелось обсуждать работу маэстро Юровского, отмечали бесшовную цельность подачи материала, отсутствие «грохота» и подчёркнутую деликатность работы с рифмующимися внутри спектакля лирическими сценами. Отдельного восхищения заслуживает работа маэстро с солистами, ни один из которых не остался обделённым вниманием дирижёра, что, по-видимому, и стало основой выдающихся по уровню вокальных работ.
Сияющее акустическим великолепием, блестяще обработанное и собранное лирическое сопрано Ольги Кульчинской произвело неизгладимое впечатление в партии Наташи Ростовой. Кроме красивого вокала, певица покорила баварскую публику незаурядным актёрским мастерством.
Чудесный баритон Андрея Жилиховского стал настоящим подарком в партии Андрея Болконского. Об артистическом мастерстве и сценической харизме певца говорить просто излишне. Блестящая работа.
Прекрасно выступил в партии старого князя Болконского (и Матвеева) Сергей Лейферкус.
Великолепна была Александра Янгель в партии Сони.
Виктория Каркачёва поразила обертоново богатым меццо в партии Элен Безуховой.
Украшением спектакля стало выступление Бехзода Давронова в партии Анатоля Курагина: экстраординарный голос и исключительно точное попадание в образ.
Несмотря на сокращение партии Кутузова, появление на сцене (точнее, над сценой) Дмитрия Ульянова становится драматической кульминацией спектакля. Роскошный вокал в сочетании с инфернально-зловещим образом умирающей воинской славы. Без сомнений эта роль станет не только одной из лучших работ певца, но и войдёт в историю музыкального театра как одно из ярчайших актёрских достижений.
Невероятно многогранен в этом спектакле образ Пьера Безухова: здесь мы видим и Льва Евгеньевича из «Покровских ворот» М. Казакова и Л. Зорина в исполнении Анатолия Равиковича, и Вуди Алена, снявшего разобранную на цитаты «Любовь и смерть» (1975) — знаменитую пародию на русскую литературу, — в этом Безухове угадывается и собирательный образ советского интеллигента. С этой сложнейшей задачей блистательно справляется Арсен Согомонян.
Невозможно не отметить изумительную работу Оксаны Волковой в партии Матрёши: несмотря на компактность вокальной части, певица превращает эту маленькую роль в собственный бенефис одной своей артистической харизмой. Невероятная по силе мастерства работа!
Прекрасен был Михаил Губский в партии Платона Каратаева.
Совершенно невозможно не отметить Виолету Урмана, блестяще выступившую в партии Марьи Дмитриевны Ахросимовой.
Не имея возможности перечислить всех участников, позволю себе выразить безусловный восторг услышанным: это во всех смыслах грандиозная работа высочайшего художественного уровня.
Пожалуй, впервые на моей памяти на поклонах постановочной команды в зале не было слышно ни одного недовольного «бу». Пожалуй, впервые, перелистывая иностранную прессу, мы можем говорить об успехе сложнейшей работы не только ансамбля исполнителей и дирижёра, но и режиссёра — со сложнейшим музыкальным материалом в сложнейших условиях. Без лишнего пафоса и без неуместной гордости строго по факту стоит отметить: ТАКОГО раньше не было.
На сцене Баварской оперы спектакль можно будет увидеть в рамках фестивальной программы 2 и 7 июля 2023 года (начало в 17:00).
Примечания:
1) Как бы мы ни относились к тому или иному культурному явлению, профессиональный культурологический подход обязывает оценивать его с максимальной степенью объективности и в рамках тех законов, которые действуют внутри самого явления, и не применять к нему внешнюю систему оценок, не имеющую к этому явлению никакого отношения. Грубо говоря, оценивать забивание гвоздя с точки зрения надёжности выполненной работы более профессионально, чем с точки зрения акустического дискомфорта этого процесса для соседей. Хотя для избыточной полноты картины важными могут казаться оба аспекта.
2) К таким перпендикулярным решениям я бы отнёс попытку неудачного самоубийства Андрея Болконского, с которой начинается спектакль, неправдоподобный «визит» Наташи Ростовой с отцом к старому князю Болконскому и, конечно, медитативно-мрачный открытый финал, в котором персонаж, озвучивающий партию Кутузова (Дм. Ульянов), укладывается на погребальное ложе со словами «Теперь Россия спасена».
3) Беспримерно провокационным стало изображение Наполеона Бонапарта в образе лысого фрика, жующего во время исполнения партии гипертрофированно длинный жёлтый галстук, вываливающийся из синего пиджака. Ещё более провокационным выглядел огромный развевающийся над толпой российский триколор, но после генеральной репетиции эту деталь из спектакля убрали.
4) Бавария принимала непосредственное участие в антироссийской кампании Наполеона: из 35 тысяч баварских солдат, вставших под наполеоновские знамёна, домой из России вернулись только 5 тысяч. Эта трагическая страница баварской истории увековечена в страшном чёрном обелиске в центре Мюнхена на Каролиненплатц (проект Лео фон Кленце, 1833).
5) Знаменитый зал с 28 коринфскими колоннами и многоярусными люстрами, созданный в 1792 Матвеем Казаковым, является репликой свадебного зала французского короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты, казнённых через год – в 1793. Это помещение объединяет все исторические эпохи, связанные как с фабулой романа Толстого, так и с оперой С. С. Прокофьева и с его творчеством: именно здесь состоялся Первый съезд Союза советских композиторов 1948 года, на котором критике, среди прочего, подверглась и музыка Прокофьева. Это место, где проходили траурные церемонии прощания с политическими руководителями и маршалами СССР.
6) Известно, что одной из оригинальных идей С. Эйзенштейна, планировавшего постановку оперы Прокофьева, было создание своеобразной светомузыкальной «световой партитуры», отражающей мелодраматические вибрации оперы. Во время нашей беседы Глеб Фильштинский скромно умолчал о деталях своей работы над фантастическим светом в спектакле Чернякова, заметив лишь, что музыка Прокофьева сама подсказывает решения осветителю.
7) «Да здравствует великое, непобедимое знамя Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина! Да здравствует ленинизм!»
Автор фото — W. Hösl
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
