«Золушка» (итал. Cenerentola) — опера-буффа Дж. Россини в 2 действиях (4 картинах), либретто Я. Ферретти по одноименной сказке Ш. Перро.
Премьера: Рим, театр «Валле», во время карнавала 25 января 1817 г.; в России — Петербург, силами итальянской труппы, 1820 г.; на русской сцене — там же, Большой театр, 1831 г. (под названием «Ченерентола»; Н. Дюр — Маньифико, О. Петров — Дандини).
В либретто из истории Золушки исключены фантастические мотивы; роль злой мачехи перешла к отчиму героини, дону Маньифико.
Принц Салернский Рамиро должен жениться — такова воля отца. Но он может сам выбрать невесту. Мудрец Алидоро, который много слышал о красоте дочерей барона Маньифико, приходит в его дом, переодевшись нищим. Две старшие дочери издеваются над бедняком, и только Анджолина (Золушка) дает ему поесть. Алидоро восхищен добротой и красотой девушки. Принц по совету мудреца переодевается в платье слуги Дандини и называется его именем, тогда как Дандини выдает себя за принца. Мнимые принц и слуга приходят к Маньифико. Отец и старшие дочери ухаживают за слугой. Анджолина и принц с первого взгляда полюбили друг друга. Принц устраивает бал. Маньифико и обе сестры отказываются взять с собой Анджолину, но Алидоро помогает ей войти во дворец. Девушка дарит принцу на память один из своих браслетов. Маньифико и его старшие дочери посрамлены в своей спеси, Анджолина и принц — жених и невеста.
Ясный, светлый колорит музыки, сочетающей лирическое и комедийные начала, живые характеры, одухотворенная поэтичность выделяют оперу даже среди лучших произведений Россини. Она неоднократно исполнялась в СССР по радио (З. Долуханова — Анджолина).
В настоящее время «Золушка» — одна из самых репертуарных опер. Лучшими признаны спектакли во Флоренции (1971, под управлением К. Аббадо, режиссер Ж. П. Поннель; Т. Берганса — Анджолина), Милане и Эдинбурге (1973), а также в Мюнхене (1980) и Лиссабоне (1993). В 1974 г. спектакль театра «Ла Скала» был показан в Москве. В 1996 г. опера была поставлена Экспериментальным молодежным театром при Уральской консерватории; последняя постановка — Нью-Йорк, 2004 г. В начале 21 века лучшими исполнительницами главной партии признаны Ч. Бартоли, Ф. фон Штаде и А. Бальтса.
На тот же сюжет написаны оперы Н. Изуара, Д. Штейбельта, Ж. Массне, балет Прокофьева и др.
А. Гозенпуд
Действующие лица:
• ДОН РАМИРО, принц Салернский (тенор)
• ДАНДИНИ, его камердинер (баритон или бас)
• АЛИДОРО, философ на службе у принца (бас)
• ДОН МАНЬИФИКО, барон Монте Фиасконе (бас)
• ЕГО ДОЧЕРИ:
КЛОРИНДА (сопрано)
ТИЗБЕ (меццо-сопрано)
• ЗОЛУШКА (НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ АНЖЕЛИНА), падчерица дона Маньифико
(контральто)
Время действия: неопределенное, но манеры и костюмы XVIII века.
Место действия: Салерно.
Первое исполнение: Рим, 25 января 1817 года.
Слушайте, дети мои (если вообще есть дети, которые меня слушают), и вы узнаете сказку о Золушке. Это не та история, которую вы уже много раз слышали. И это не то, что поведали старый сказочник Перро или французская Матушка Гусыня, а из наших современников — Уолт Дисней. В той сказке, которую я вам расскажу, нет хрустального башмачка, нет крестной матери, нет и злой мачехи. Но в ней есть добрый принц, есть две глупые сестры и, конечно, здесь есть сама прелестная Золушка.
Возможно, если бы опера была написана столетием раньше, в ней была бы тыква, превращающаяся в карету, был бы пышный наряд, по волшебству появляющийся и так же исчезающий, и многие другие очаровательные трюки, обязательные в сказке. В то время итальянские оперные театры имели разного рода приспособления и машинерию, чтобы изображать на сцене всевозможные волшебные вещи. Но когда Россини приступил к сочинению музыки, чтобы представить свою оперу к Рождеству 1817 года, театр Балле в Риме был гораздо более скромно оснащен, и его директор состряпал для маэстро более простой сюжет. К тому же от композитора требовали оперу как можно скорее, и потому, торопясь, он воспользовался — как часто это делал — несколькими уже готовыми номерами из других своих опер, например, он взял кое-что из «Газеты, или Брака по контракту», которую сочинил всего несколькими месяцами раньше для Неаполя.
Россини работал так быстро, — а труппа так спешно разучивала новую оперу, — что первое исполнение смогло состояться уже через месяц. Возможно, именно из-за этой спешки опера на премьере провалилась. Но второе исполнение прошло с огромным успехом, и в течение многих лет эта опера была одним из самых популярных произведений Россини после «Севильского цирюльника» и «Вильгельма Телля». Но последние лет пятьдесят она редко ставится. Трудно сказать, в чем причина этого. Быть может, потому, что для ее постановки требуются певцы, способные петь в еще более быстрых темпах и еще точнее, чем в «Севильском цирюльнике», в особенности колоратурное контральто для роли Золушки. А таких найдется не много.
Действие первое
В общем-то, любое хорошее контральто могло бы спеть затейливый маленький мотив («Una volta c’era un re» — «Жил-был король»), с которого начинается опера и который звучит, пока наша героиня готовит кофе для двух своих глупых сводных сестер, Клоринды и Тизбе. Речь в этой балладе идет о короле, который выбрал себе в невесты бедную маленькую хорошенькую девочку, вместо того чтобы жениться на знатной и богатой девице. Вскоре в дом к девушкам приходит гость. Это Алидоро, наставник принца, философ и его друг. Он пришел сюда переодетый нищим. Когда Золушка, в противоположность своим сестрам, любезно и приветливо его встретила, ему стал ясен, по крайней мере, один совет, который он может дать теперь своему господину.
Вместо злой мачехи, которая фигурирует в известной сказке, Россини дает Золушке отчима. Это самодовольный старый дурак, который, хотя теперь и достаточно богат, хочет быть еще богаче. Его имя дон Маньифико. Не успевает он войти, как тут же начинает рассказывать своим дочерям о глупейшем сне, который ему привиделся. Ему приснилось, что он осел, но осел очень богатый. Его ария «Miei rampolli femminini» («Мои дочери») очень напоминает по стилю «Largo al factotum» («Место, раздайся шире, народ») из «Севильского цирюльника».
Когда все наконец оставляют Золушку одну, чтобы она убирала в доме, является принц. Он переодет и ищет себе невесту, которая полюбила бы его самого по себе, а не за то, что он принц. Конечно, он тут же замечает необычайно привлекательную Золушку, которая продолжает свою работу служанки. Она, со своей стороны, столь поражена, видя перед собой такого красивого молодого человека, что роняет тарелку, и та разбивается. Они влюбляются друг в друга с первого взгляда! Но пока они ни слова не говорят друг другу о своем чувстве — иначе это был бы конец истории. Они поют прелестный дуэт «Un soave поп so che» («Сладостное нечто»). Он прерывается в самом конце: сестры зовут Золушку что-то сделать для них. Сердце принца Рамиро уже в плену — но ведь он не знает настоящего имени девушки.
Золушка убегает к своим сестрам. В этот момент входит еще один мужчина; он тоже переодет. Это Дандини, слуга принца, который поменялся костюмом со своим хозяином. Пока он пытается выставить себя принцем (путаясь в латинском тексте), Золушка умоляет своего отчима позволить ей отправиться в этот вечер на бал, на который приглашены все девушки. Естественно, все семейство объединяется в том, чтобы не разрешить ей этого; но действие завершается тем, что Алидоро возвращается, чтобы пообещать нашей героине помощь — точно так же, как в известной всем сказке делает крестная мать Золушки. Все это дает Россини повод написать великолепный концертный номер, завершающий эту сцену: является весь двор принца — отнюдь не по причинам драматургическим, а лишь для того, чтобы усилить звучание и создать мощный эффектный финал.
Сцена 2 происходит во дворце, где Дандини (все еще переодетый принцем) уговаривает каждого выбрать себе невесту. А кто же может прийти, как не Клоринда и Тизбе, сводные сестры Золушки? Обе они стараются добиться расположения Дандини, поскольку, конечно, думают, что он и есть принц. Дандини же сбегает от них в другую комнату, где сообщает об этом своему хозяину. В очень быстром и забавном дуэте он говорит ему, что думает об этих двух девушках. Они «ужасно страшные», говорит он. Но целеустремленные девушки стремительно вбегают вслед за Дандини, и, чтобы избавиться от них, он объясняет им, что может жениться только на одной из двух. Другая, говорит он, должна выйти замуж за его слугу. Об этом они, конечно, не подумали. Двое мужчин смеются над девицами. Алидоро тем временем торжественно объявляет о прибытии таинственной дамы. Старый мудрый философ необычайно красиво одел Золушку и привез ее во дворец. Никто не узнает ее, потому что она в маске, но все видят, насколько она красива, и весь двор тут же понимает, что именно она — та самая девушка, на которой должен жениться принц. Действие кончается чудесным хором, в котором каждый поет о том, что он чувствует.
Действие второе
Сцена 1. Только две глупые сестры не разделяют чувств финального хора первого действия. Они считают, что незнакомка выглядит столь похоже на их служанку, что принцу совершенно невозможно в нее влюбиться. Скорее, каждая думает, что именно она выиграет пари на этих «скачках» — и, естественно, они ссорятся между собой. Тем временем Дандини сам влюбляется в Золушку. Все еще переодетый принцем, он делает ей предложение, но она отвечает, что влюблена в его слугу. До слуха принца доносится это признание, и он (все еще переодетый в костюм Дандини) выходит вперед, чтобы сделать ей предложение. Она признается, что любит его, как и говорила; но сначала он должен узнать, кто же она. И вот она дает ему браслет, который является половиной к тому, который носит она сама, как ключ к разгадке — своего рода аналогия хрустальной туфельки во всем известной сказке. Что касается дона Маньифико, то он уверен, что одна из его дочерей-либо Клоринда, либо Тизбе — выйдет замуж за принца. Он грезит, каким он будет могущественным, как все будут стремиться получить его расположение и как он всех будет пинать ногой. Обо всем этом он поет в арии «Sia qualunque delle figlie» («Пусть одна из дочерей»). Но старого глупца ждет быстрое разочарование. Он, как и все остальные, думает, что Дандини (слуга) и есть настоящий принц, ведь он носит его одежды. Но Дандини входит и сообщает старому барону, кто он есть на самом деле (дуэт «Un segreto d’importanza» — «Важная тайна»). Дон Маньифико раздосадован, он негодует, он в бешенстве. Но Дандини, получивший отказ Золушки, только позабавился.
Сцена 2 происходит снова в доме дона Маньифико. Золушка опять поет свою маленькую балладу о короле, который выбрал себе жену только за ее доброту. Она все еще не знает, что это именно принц, переодевшийся в своего слугу, влюблен в нее. За окнами дома разыгрывается настоящая буря. (Россини любил звуками живописать грозу, и данный эпизод — великолепный пример этого.) Пока она бушует, принц и Дандини, теперь наконец каждый в своей одежде, ищут укрытие. Они стучатся в дом, и Золушка, стесняясь показать незнакомцам свое лицо, открывает им дверь. Они видят лишь ее руку, а на руке — браслет. Принц делает шаг ей навстречу, и наконец Золушка узнает, что человек, которого она любит, совсем не слуга, а настоящий принц Рамиро. Рамиро берет ее за руку и говорит, что она и только она будет его невестой. Родственники Золушки — дон Маньифико, Клоринда и Тизбе — все потрясены. Они в ужасе. В конце концов дон Маньифико решает просить у принца прощения. Принц не хочет иметь с ним никакого дела, но хорошая добрая Золушка в блестящем рондо «Nacqui all’affanno е al pianto» («Рожденная для страданий и слез») просит за родственников, которые так скверно обходились с нею. Принц уступает своей сияющей от счастья невесте, и опера завершается всеобщим весельем. Теперь все, я смею надеяться, зажили счастливо.
Генри У. Саймон (в переводе А. Майкапара)
Россини находил юмор даже в сказке. Его итальянское остроумие, хотя и сформированное на изысканных шутках еще аристократической эпохи, не может устоять перед соблазном превратить в новеллу то, что изначально казалось полным чудес или во всяком случае загадочным. Таинственное обретает у него итальянский комизм, словно все вопросы могут быть объяснены и все трудности преодолимы посредством хитрости, а не чуда или колдовства.
Опера, написанная за двадцать четыре дня, была поставлена с великолепными исполнителями, однако некоторые оказались не в форме и все осудили недостаточность репетиций. Поэтому премьера прошла неудачно, и лишь пятое представление имело успех. Поставленная в крупнейших европейских городах, «Золушка» быстро завоевала популярность, почти равную «Севильскому цирюльнику»; в наш век после периода настоящего забвения она вернулась на сцену во второй половине столетия благодаря таким контральто — меццо-сопрано, как Тереза Берганца и Мэрилин Хорн.
Итак, перед нами Золушка, которая развлекает и радует детей и взрослых: находясь в центре действия, эта главная героиня, сперва робкая и смиренная, вскоре поднимает голову, бросает огненные, чувственные взоры волшебных глаз и поражает в самое сердце, сочетая все это с гибким, цельным и прозрачным пением, полным виртуозной экспрессии, мастером которой уже был Россини, несмотря на свои двадцать пять лет. Ее окружает сверкающее музыкальное сооружение с патетическими любовными сценами, которые, хотя и будучи холоднее остальных, своей воздушной невесомостью производят впечатление удивительного изящества, тонкости стеклянных безделушек. По случаю возобновления оперы в 1820 году Россини ввел внушительную арию для Алидоро («Мир — большой театр»), в которой добряк-философ, заменивший фею из сказки, восхваляет милость творца, меняющего судьбу бедных девушек: эта страница представляет большие вокальные трудности и обретает в партитуре великолепную форму.
Персонажи, слегка восторженные или приторные, тупицы или пройдохи (вспомним глупость и низость обеих сестер, всегда поющих в паре), объединяются в тесно слитых финалах и ансамблях, которые у Россини почти головокружительны. Все их решения — чисто музыкальные, немыслимые в обычном драматическом театре и возможные в музыкальном именно потому, что он использует абсурдность музыки, напевного слова, которое само по себе уже есть абсурд.
Ансамблевые номера вбирают слова и мысли, демонстрируя лихорадочное стремление проникнуть в настроение всех участников ансамбля, изобразить смущенное молчание, в котором продолжают кружиться невыраженные идеи, злые умыслы, чувства вины, стыда. Знаменит секстет из второго действия «Как все запутано», целый лабиринт мыслей и мнений, созданный из отдельных слогов, который приближается к квартету с каноном в квинту. Ситуация по форме и сценическому эффекту достигает предела комизма еще и потому, что базируется на звукоподражаниях необычной фонической прелести. Звуки «gr» вписываются в текучую музыкальную ткань, приближающуюся по четкости к танцу, от которой периодически отделяются вокальные фиоритуры. Прием сцепления уже использовался в «Итальянке в Алжире» и теперь повторяется с еще большим комическим эффектом, свидетельствуя о емкости театра, который объясняет, ничего не объясняя.
Г. Маркези (в переводе Е. Гречаной)