ГАСО сыграл монографическую программу английского классика
Музыку Эдуарда Элгара нечасто удается услышать в абонементных программах: из всего наследия композитора чаще всего играют Виолончельный концерт и «Загадочные вариации». А ведь в списке сочинений есть и две симфонии, и разнообразные оркестровые опусы, и обойма кантат и ораторий.
Но в хорошем исполнении можно послушать и хорошо знакомые опусы классика. Как и произошло в случае с ГАСО России имени Е.Ф.Светланова. К 150-летию со дня рождения Элгара Марк Горенштейн продирижировал его инструментальными опусами, открыв вечер Серенадой для струнных. Это сочинение неярких красок напомнило, что Англия — страна туманов и сплина. Музыканты избрали предельно камерную манеру звукоизвлечения, что идеально соответствовало царившим в Серенаде чувствам меланхолии и ностальгии. Ее три части не балуют контрастами, но увлекают изысканной красотой гармоний и поэтичностью. Напомним, что Серенада (1892) — одно из ранних сочинений композитора, и можно сказать, что это великолепный отблеск великой романтической традиции.
Виолончельный концерт, написанный спустя четверть века (в 1919 году), напротив, показывает зрелый стиль Элгара. Он остался верен романтической эстетике, но привнес много индивидуальных черт в плане формы, гармонического языка. При всей выразительности музыка таит в себе какую-то недосказанность, амбивалентность. Но в игре виолончелиста Александра Князева как раз «загадочности» порой и не хватало. Солист сделал акцент на драме чувств, превратив Концерт в страстный, местами даже исступленный монолог, что, в конце концов, показалось несколько однообразным. Кстати, оркестр, очень чутко аккомпанировавший Князеву, в эмоциональном отношении был на несколько градусов ниже. И такая интерпретация, думается, оказалось ближе к замыслу автора. Все-таки музыка Концерта не только про земное, но и про небесное, тут есть замечательные, возвышенные страницы, требующие более тонких нюансов и глубоких трактовок.
«Загадочные вариации» (1899) принесли Элгару мировую известность. Их название связано с главной композиционной идеей — в 14 вариациях композитор дал музыкальные «портреты» своих друзей, обозначив вместо имен только инициалы и предоставив им угадывать, кто есть кто. В чем-то это сочинение напоминает «Карнавал» Шумана: здесь мелькают таинственные женские образы, в девятой вариации Элгар рисует портрет Бетховена, а в финале дает свой автопортрет. Впрочем, эта завуалированная программа не столь актуальна, и можно наслаждаться мягкими, лирическими страницами, где звучат знакомые поэтические мотивы, скерцозными вариациями — где-то сказочного характера, а иные — с оттенком легкого юмора. Здесь много ярких, полнокровных образов, напоминающих даже элгаровские марши. Композитор предусмотрел разнообразные соло как для групп инструментов, так и для отдельных инструментов. Так что музыканты ГАСО смогли показать себя с самой выгодной стороны. Можно отметить трогательные соло альта в шестой вариации и виолончели в двенадцатой, великолепную игру деревянных духовых (особенно кларнетовое и фаготовое соло), очаровательную десятую вариацию, где переклички деревяшек и скрипок создают сказочную атмосферу, напоминающую страницы «Спящей» или «Щелкунчика» П.Чайковского.
Публика с энтузиазмом восприняла музыку Элгара, и, вероятно, имеет смысл расширить горизонты, сыграв спустя 100 лет что-то из многочисленных незвучавших у нас опусов. Время Элгара, кажется, пришло.
Евгения Кривицкая
